Она достала из плаща другой лист бумаги – спешно нацарапанные записи, которые ей передал Кавин. Какое кошмарное испытание, думала она: терять свои воспоминания под действием какого-то иссушающего разум заклинания, и пытаться в процессе перенести их на бумагу.

Согласно записям, Кавин и Белерен исследовали шифр, и Белерен был убежден, что он был как-то связан с действиями гильдии Иззет. Это было то, чем руководствовался Белерен. Это был ключ к пониманию того, кем он был, думала она. Это была зацепка, которая сможет помочь ей передать его в руки правосудия.

Передумав идти наверх, в свой кабинет, она развернулась и пошла вниз. Спускаясь по спирали, она миновала сенатские кабинеты, министерские этажи и входные ворота. Она продолжала спускаться ниже уличного уровня, через подземные этажи башни, пока не дошла до следующего контрольного поста. Стражники здесь были одеты в мантии, а не броню, и у каждого на плече сидела сова.

- Что привело Вас в главный архив Нового Прахва? – Спросила стражница. Сова на ее плече повернула голову и, взглянув на Лавинию, моргнула синими глазами.

- Мне необходимо провести исследование, - ответила Лавиния.

- Ты подвел меня, Воск, - произнес голос, и каждое его слово эхом отразилось со всех сторон.

Вампир Мирко Воск стоял в углу просторной комнаты одного из зданий нижнего города, построенного много веков назад глубоко под уличным уровнем. Воск решил, что это, вероятно, когда-то была библиотека или архив; книг давно уже не было, но запах отпечатанных страниц впитался в стены. Как обычно, он не видел своего гилдмастера, обращаясь к пустому пространству перед собой. Воск не только никогда не видел Лазава, повелителя гильдии Димир, своими глазами, но никогда не встречал того, кто бы его видел. Но всенаправленный голос Лазава этой ночью казался ближе обычного, и был пропитан особой озлобленностью, которую Воск ощущал, словно ледяное дыхание на своей шее.

- Наша информация была ошибочной, повелитель, - сказал Воск. – Белерен ничего не знал. Мне жаль.

- Белерен знал все, - прохрипел голос Лазава. Последнее слово, полное осуждения, эхом отразилось от стен комнаты. – Ты смеешь говорить мне, что моя информация была не верна? Ты посмел прийти сюда без Белерена и без эльфийки, с одними лишь лживыми извинениями? Как я смогу воспользоваться их тайнами, если ты не способен их мне доставить?

Тень пронеслась вдоль стены за грудами осыпавшегося мрамора. Она была слишком быстрой для опознания, и через мгновение растворилась во мраке.

- В его памяти дыра, - сказал Воск в окружающую его пустоту. – Он утратил все, что узнал. Мне не известно, как. Кто-то … кто-то другой, должно быть, уже обработал его.

- Кто-то другой? Ты полагаешь, что какой-то другой вампир Димир охотится за Белереном из-за тайн лабиринта?

- Нет, повелитель.

Тень собралась в силуэт человека, из которой вышла фигура в плаще с капюшоном. Воск не мог разглядеть лицо человека под темным капюшоном, но когда тот заговорил, вампир узнал голос Лазава.

- Ты подвел меня, мой некогда подающий надежды агент, и теперь я лично должен заняться этим делом. Но я продумал для тебя подходящее наказание. Я верю, ты сочтешь его поэтичным.

Окутанная плащом фигура Лазава бесшумно двинулась вперед, словно тень, отделившаяся от своего хозяина. Воск инстинктивно сделал шаг назад.

- Ты будешь … забыт.

Когтистые руки появились из рукавов плаща, и Лазав снял свой капюшон, подходя вплотную к Воску. Вампир увидел лицо Лазава и вздрогнул.

Мирко Воск смотрел на свое собственное лицо, ухмыляющееся ему.

Это был он, вплоть до мельчайших деталей. Каждая морщина на его лбу, каждая ресница, каждый изгиб и каждая вена на его шее повторялись в стоящем перед ним образе.

- Оборотень, - выдохнул Воск.

- Взять его, - произнес Лазав.

Хриплый голос, многие годы отдававший ему приказы, звучал так неестественно в его собственных плотоядных устах. Он был настолько поражен этой несовместимостью, этим кошмарным видением похищения его собственного тела, что не заметил силуэты, мерцавшие в тенях.

Гильдейские маги Димир вошли сквозь стены и сжали его руки и шею, сковывая его каким-то холодным, зачарованным металлом. Они завязали ему глаза и поволокли по неровному полу под усмешки Лазава. Его смех отражался от стен комнаты за счет акустики и иллюзорной магии, звуча без единого источника, повсеместно, внушая животный страх. Этот звук проникал в самые глубины мозга Воска, ослепленное и беспомощное тело которого тащили чьи-то руки в недра подземелья нижнего города.

Куда они тебя утащат? Спрашивал голос Лазава ледяными словами в сознании вампира, ощущаясь еще ближе, чем прежде. Где будет твоя тюрьма?

Гильдейские маги тянули его сквозь зловонные лужи стоячей воды, вниз по лестницам, сквозь извивающиеся и наклонные туннели, и ему казалось, что это продолжается уже несколько дней. Его пленители поднимали его над неизвестными препятствиями и переносили его сквозь ветреные места с гулким эхом. Они сопровождали его по скрипучим, шатким доскам и бросали его в зловонную воду. Они обвязали его веревкой и спустили в яму, которая казалась ему глубиной во многие мили, и затем снова тащили его сквозь трубы и туннели. Все это время неопределенное количество рук постоянно сжимали его, все они были агентами Дома Димир, такими же, как он сам.

Наконец, тюремщики Воска воспользовались заклинанием, чтобы протолкнуть его сквозь стены туннеля – и он знал по длительности ощущения прохождения сквозь камень, что стены эти были невероятно толстыми. Он упал на плоскую, холодную, каменистую поверхность, и все руки отпустили его в одно мгновение. Его оковы растаяли, и он снова мог двигать руками и головой. Он снял повязку с лица, но ничего не увидел. Окружающая его темень была непроницаемой.

Он прощупал свое окружение. Границы пола были обнаружены быстро, потолок был низким. Его камера была неопределенных размеров, лишенной всяких характерных черт, за исключением шершавых камней. Чувствительные пальцы Воска не могли отыскать в камнях ничего, ни трещины, ни выступа, ни единой щели. Он постучал по стенам кулаками, но они были настолько плотными, что удары не оставили на них никаких следов. Он был в темной, безликой коробке в неизвестном месте, глубоко под землей.

Голос хохотал в его сознании, эхом расходясь в голове Воска. Я спрятал тебя, говорил голос. И, благодаря технике, о которой я узнал от моего некогда подающего надежды агента, я удалил воспоминания моих магов, притащивших тебя туда. Теперь никто, кроме меня никогда не узнает, где похоронен Мирко Воск. Никто.

Голос Лазава в его голове более не проронил ни слова. Воцарилась полная тишина.

Воск сполз по плоской, неприступной стене.

Спустя мгновение он услышал шорох во тьме, и звук чьего-то дыхания. Кто-то еще был с ним в этой камере.

- Кто здесь? – произнес мужской голос в пустоте. – Здесь кто-то есть? Меня зовут Кавин. Прошу вас, скажите, где я?

Джейс никогда прежде не был в священной роще Конклава Селезнии. Это был подстриженный храмовый сад, естественный, и в то же время, рукотворный. Деревья и ползучий плющ росли и цвели здесь свободно, но также подстригались в приятные глазу формы на фоне колонн  из белого мрамора. По периметру сада, стояли солдаты Селезнии, склонив головы перед Эммарой, когда они с Джейсом вошли в рощу.

Джейс никогда не видел Эммару в ее гильдейском образе. Несмотря на груз нескольких дней изнурительного похода, грязи нижнего города и ранения, ее манеры и выправка были возвышенными и благородными – не дешевой показушной манерностью из-за титула или владений, но истинным благородством, исходившим из глубины ее души. Она была настоящим героем Конклава, и все стражники восхищались ею, когда она вошла во врата Селезнии.