И все-таки, один момент заставил скептицизм его треснуть, словно крепкое стекло.
– Проучить тебя решила, – совершенно резко вступил Юра. Очередная не связанная с остальными фраза, ничего страшного. Попробовал Нил, тем не менее, вслушаться.
– Даже не гадай. С ней все кончено. Вот так просто решила проучить.
– Кто же? – сам же он задумался иль о Маше, или же, в крайнем случае, о Гале. С обоими отношения сложились не лучшие. Словно выдернул себя из одной реальности в совершенно иную.
– Какую ждешь, та и решила, – голос Юры звучал по-доброму, однако заставил Нила насторожиться. Казалось уж, даже эхо со сцены ему не слышно. Погрузился куда-то туда, внутрь себя. Остатки душевности, да сердечности разбушевались в нем, заставляя сердце биться сильнее. – Темненькая, карие глаза, – сказал, как отрезал. Провидец от чего-то больше не нуждался в том, чтоб глядеть на руку, однако не отпускал. – Только не ищи любви в ней. Увидела, поняла – решила задать урок.
Вероятнее всего, знакомец обратил внимание на реакцию подопечного. Она была, надо сказать, несколько неоднозначной. Он не мог сделать замечаний, абсолютно притих. Словно молил взглядом прекратить, но как завороженный продолжал слушать. Абсолютно странное поведение, а вместе с ним, небольшие покалывания по всему телу. Вероятно, гадалки многажды упоминают сей облик лишь потому, что таких людей гораздо больше. Их гены сильнее, чем у белокурых, потому можно предположить, что каждый имеет средь знакомых темненьких и с карими глазами. Тут никак не промахнешься. Однако Нилу, как мы помним, казалась Шофранка чуть ли не единственной девушкой в империи. Поразительно быстро переобулся, перевернув озвученное на свой лад.
– А смерть тебя настанет вполне себе, – потянул Юра. В тот же момент слушатель вырвал руку. Он почувствовал себя не менее, чем голым. Надо же, какие вещи бывают! Что ж еще успел прознать колдун? Конечно, после столь грубого действия он замолчал, не стараясь идти дальше. Увлекся, верно сказать. Зашел уж слишком далеко, хотя о главном, в сути то, не поведал. Словно прозрел, да не стоило того никому показывать.
– Довольно канителиться, – хотел нагрубить Собакин, однако голос его словно осип. Сказанное было столь туманно и сумбурно, что понять чего сложно. Вероятно, сам себя накрутил, чего-то нарешал, на том и все.
Совсем позабыв о планах, Нил ушел по-английски. Еще один случай, когда хотелось скорее унести ноги, да не получалось. Как, впрочем-то, и обычно. Вы помните по какой причине.
В голове его собрались совершенно различные мысли, раз за разом прокручивал слова и отказывался в них верить. Однако, мы уже давно смоги убедиться в том, что Собакин, насколько бы тяжелый характер не имел, в сути был очень доверчив. После совершенно случайно совпавшей ситуации с упомянутой молодой семьей, сталось ему совсем некомфортно. Думалось, правда все, сходятся концы с концами. Скажите, взрослый человек, а как дитя ведется? Это будет более чем верно. Сам над собой смеялся, а мысли словно насильно привязались. И вились они над ним долго.
Остановив извозчика, поехал. А пока ехал, цоканье копыт как новая затея, все больше задумывался о заговоре против себя. Краткий путь, казалось бы, всего пару поворотов и один переулок – это совершенно не долго. Только вот, на сей раз Нил молчал, отсчитывая секунды до возвращения домой. Все это походило на безумие, хотя сам себя сумасшедшим назвать не мог. Жалел он, что ушел от разговора, пусть и знал, что правильно сделал. Тем менее, сложно в такие минуты определить где правда, а где грубый вымысел. Странный все ж Юра человек. Настоящий чудак! За деньги таким занимаются, а он по собственному желанию. Стоит ли довериться – главный вопрос. Конечно, волновали Собакина лишь строчки о Шофранке. Он постарался мысленно объясниться, вспоминал других знакомок с подобной внешностью… И ничего в голову не лезет. Настоящее проклятье!
Лишь добравшись до дома, в полной мере он осознал, что подсел на панику. Восприятие мира Нила давно изменилось, посему даже мелочь могла ввести в состояние стресса и тревоги. Вероятно, объяснять причину будет лишним. Вещества меняют мозг до неузнаваемости, к прочему добавляя горы психологических проблем. Выходит, в данной ситуации все усугубляли два фактора: влюбленность и образовавшиеся отклонения. На секунду могло показаться, что он не от мира сего.
Домой ворвался шумно распахнув двери. Он был на взводе, и явно должен был успокоиться. Однако, теперь не знал коим образом это делать. Столько стараний над собой, чтоб пересилить грешные привычки, а потом так глупо сорваться? Беда. Так не пойдет. Держать себя в руках ему было все сложнее, хотелось вспылить, разбросав предметы, мирно стоявшие в коридоре. Довериться Юре было не лучшей идеей, и где-то в подсознании Нил понимал, что все это – глупости, но уверить себя в том не мог. Он был не на столько глуп, чтобы повестись лишь на представление. Всплывали и иные факторы. К примеру, от чего так долго не видал Шофранку? Вот, казалось ему, сходится!
Предположил Собакин, что желанная – действительно гадалка, если не ведьма. Ведь задала вопрос при знакомстве о поведении? Откуда той знать? После вновь вели подобные речи. Могла ж она, как Юра, взглянуть, да разузнать все о распутной жизни Нила? Бывают ж такие люди? Приворожить решила и пропасть. Такой исход событий не казался реальным, но имел место быть.
Насколько бы несуразными не казались мысли Собакина, тот, в самом-то деле, давно терзался сомнениями по поводу Шофранки. Не знал куда та ушла и когда вернется. Вероятно, разлучились навсегда, пусть и завел Нил сразу два места встречи, где мог пересечься с любимой. Но, к сожалению, нигде ее не видал. Прошло боле месяца, а от девушки ни весточки, ни слова. Даже если на фронт забрали – она решила не прощаться? Обиду держит? Проще говоря, ему было легче поверить в приворот, нежели в то, что она решила закончить с ним общение на такой ноте. Глубоко он за слова зацепился. А в общем то, надоело ждать когда солнце (в его представлении) с небес спустится, нервы на приделе. Ведь, быть может, она вообще уже никогда не придет? Давно об этом размышлял, а разговор с Юрой стал конечной точкой.
И вот, стоял он на пороге, медленно утопая в собственных воспоминаниях, рухнувших надеждах. Одна лишь вещь Нила остановила от нервного срыва с диким криком – звуки на кухне. Гремела посуда, смеялись люди. Для одинокого человека уловить такое ушами – страх, да ужас. Собакин не был исключением. Его трясло изнутри, глаза налились кровью, а тут еще и посторонние пришли. Именно так мог назвать семью, внезапно решившую навестить артиста. Кто же мог еще так нагло ворваться в дом? Они и только. Даже самый злобный грабитель, ворвавшись в здание, не принялся бы ворковать, шуметь, и потреблять все имеющиеся фрукты с овощами. Кажется, нагрянувшие родственники стали отличной наживой, теми, на кого можно сбросить всю агрессию и негодование.
Без какого-либо угрызения совести, Нил прошел на кухню. Он шел настолько быстро, насколько мог, ощущая себя львом, территорию коего так бесстыдно оккупировали. Как жаль, что прислуга выставить их не могла. Однако вскрикнуть он не успел, как послышался иной голос, такой же негодующий и звонкий:
– Ах, поразительно! – нарочито иронично произнес отец с густыми белыми усами. – Нил собственной персоной!
– И что же тут поразительного? – сын стоял на пороге, разглядывая зашедших. Он видел родителей в приподнятом настроении, одначе сам таких же чувств не разделял.
– Мы уж думали ты это… Того! – тон отца не звучал как нечто плохое, вовсе наоборот, однако суть слов – речь совсем иная. Нилу не стоило объяснять, что разговор собирается не совсем хороший, словно тучи на небе темнеют. – Ни заходишь, не звонишь. Или, быть может, в обиде на нас?
И вновь почувствовал себя младший Собакин юнцом. Все эти нравоучения совсем неуместны, а в минуты, когда разум словно плывет – более того. Не желал никого видеть, а тут еще и такой груз свалился на голову. Нельзя сказать, что родителей он ни в медный грош не ставил, как остальных, почитал, да не так, как стоило бы. Мог нагрубить, а мог и вовсе сцены криков закатить. Продолжал молчать, стоя в дверном проходе. Вид обманчиво счастливой семьи напрягал, заставляя задуматься о столь неожиданном визите.
