Всю ночь бушевал шторм. Много деревьев пострадало, много птиц погибло, а цветов упало на землю. Утром весь берег был усеян мертвой рыбой. Но главное, совсем рядом с островом появился корабль. Он сел на мель и теперь моряки ждали прилива, чтобы отойти на глубокую воду.

Ничто не могло остановить человека: ни слезы Девы, ни просьбы, ни угрозы. Он попрощался с ней, пообещав найти этот остров и вернуться, а вечером, когда вода поднялась достаточно высоко, уплыл вместе с кораблем.

Дева была безутешна, ведь она привыкла к этому человеку. У морских обитателей вообще есть такое свойство – если они заполучают что-то, то уже не могут с этим расстаться. Но уплывший человек не был красивой вещью, подобранной на морском дне. У него были друзья и родные, уже давно считавшие его погибшим. Дева понимала, что ей все равно пришлось бы отпустить его.

Проплакав достаточно времени на опустевшем берегу, Дева решила поделиться своей печалью со Счастливой Жемчужиной. Та всегда поддерживала ее и придавала сил. Дева отправилась к тайнику, в котором хранила свое сокровище. Но он был пуст.

Она пыталась вспомнить, куда уносила ее в прошлый раз – к морю, искупать в солёной воде, или в лес, напитать силой молодое деревце. Дева обошла весь остров в поисках своей жемчужины, но той нигде не было. Птицы и звери помогали ей, деревья прощупывали землю своими корнями, ручьи обшарили свое дно – вдруг жемчужина укатилась по берегу и упала в воду. Но никто так и не смог ее найти.

Тогда морской деве стало ясно, что нет смысла дальше искать. Человек, которому она спасла жизнь, которому доверяла и о котором заботилась, забрал Счастливую Жемчужину с собой.

Окки замолчал. Я почти заснул под его мелодичный голос – рассказ показался мне слишком слащавым, и я слушал вполуха.

– А что было потом? – Лан в отличие от меня слушал внимательно. Его голос звучал заинтересованно и даже немного взволнованно.

– Потом? – отозвался Окки, – да как сказать, ничего не было. Остров быстро пришел в упадок, потому что волшебная сила, поддерживавшая его, исчезла. Дева погрустила на берегу, но недолго. Она понимала, что человеку незачем искать ее и возвращаться, а потом вернулась в море.

– Ты ни разу не назвал имя этого человека, – потягиваясь напомнил Лан.

– А зачем имя вору и предателю, никто его не помнит. До таких в море никому нет дела, – закончил свою историю Окки.

Действительно, грустно получилось. Силуэт Окки почти исчез в темноте, слившись с деревом, только по голосу можно было определить, где он находится.

Мы помолчали немного, и я посмотрел на Лана. Будет он сегодня рассказывать свою историю? Я чувствовал, что Окки тоже смотрит, но теперь он молчал, не торопил с рассказом.

Лан сидел на земле скрестив ноги. Поднявшаяся над лесом большая луна просвечивала сквозь деревья. Бледный свет падал на его лицо, которое казалось почти прозрачным и словно тоже светилось слабым отраженным светом. Он опустил голову и по волосам пробежали серебристые искры.

– Жили брат и сестра, – начал Лан.

Я сразу проснулся. Захотелось сесть поудобнее и слушать повнимательнее, но я не двинулся с места, даже дышать стал потише, чтобы не выдать своего любопытства.

– У них были отец и мать, которые их любили и души в них не чаяли. Сестра была похожа на лунный свет, ее так и звали Санда-Элайя. А брата звали Тень Луны – Санда-Севанель, потому что он был скромен, тих и везде следовал за своей сестрой. И были они неразлучны, как свет и тень.

Однажды отец, бывший братом и главным помощником повелителя земли, называвшейся Пансандела Локайя, что значит Подлунный Мир, открыл землю, еще не известную людям. Поверхность этого мира была покрыта вулканами и океанами лавы. В недрах гор скопилось огромное количество драгоценных металлов. Его существование держали в тайне, и знали о нем только родители Лунного Света и Лунной Тени и их дядя – правитель Пансаделлы.

Однажды отец отправился в только что открытый им мир, чтобы исследовать его. Что-то случилось, и он не вернулся. Все горевали и сочувствовали его семье.

А потом по дворцу поползли слухи. Откуда-то всем стало известно о невероятно богатом мире. Во дворце стали шептаться, что брат короля не погиб, а спрятал открытый им мир от жителей Пансаделлы, прельстившись его богатствами. Даже король, ради благополучного правления которого брат отправлялся в рискованные экспедиции, не отрицал этих слухов.

Мать Света и Тени, оскорблённая такими предположениями, забрала дочь и сына и отправилась к своей родне. Она не была коренной жительницей Пансаделлы, а происходила из правящей семьи другого могущественного государства. После свадьбы даже поговаривали, что младший брат короля таким образом пытается укрепить свои позиции, чтобы потом сместить повелителя с его трона. Но отец Света и Тени так преданно поддерживал брата, что даже самые злые языки со временем умолкли.

Теперь завистники и сплетники снова подняли головы, и мать Света и Тени была вынуждена покинуть страну, ставшую ей вторым домом. Больше всего она сожалела о том, что ей не удавалось выяснить, что случилось с ее пропавшим супругом.

Когда она вернулась на родину, ее ждал холодный прием. Правящая династия, к которой она принадлежала, была намного выше и древнее, чем род ее мужа. Король, почти полностью попавший под влияние своей второй жены – властной и завистливой женщины, а следом за ним и большинство придворных, не одобряли этот брак. Детей, хотя и родившихся от наследника королевского, но не такого древнего рода, считали полукровками. Спустя некоторое время они покинули и это место.

Тень и Свет уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что происходит, они утешали горевавшую и разочарованную мать. Она настолько отчаялась найти правду, что решила исчезнуть, спрятаться от болтливых языков и завистливых взглядов, выбрала небольшое поселение в самой отдаленной провинции Пансаделлы и поселилась там.

Некоторое время они жили спокойно. Хотя мать постоянно продолжала поиски отца, они ни к чему не приводили. Она не могла смириться с мыслью, что он погиб, но и в то, что он добровольно заперся в огненном мире с его сокровищами, она тоже поверить не могла.

Элайя и Севанель потихоньку взрослели, и однажды сестра встретила человека, в которого влюбилась.

Лан замолчал надолго. Похоже он не собрался продолжать.

– А что было дальше? Что же ты остановился на самом интересном месте? – раздался в тишине голос Окки.

Его показное веселье резануло слух: на последних фразах у Лана заметно срывался голос. И зря я обижался, что он мне ничего не рассказывает: он потерял отца, а потом любимую сестру. Как бы трудно ему ни было об этом говорить, сейчас он почему-то решился. Может это присутствие Окки на него так действует. Улыбающийся великан тоже носит в душе какую-то темную тайну – ту, что гонит его вглубь этого странного острова.

– Потом доскажу, спать пора, – тихо ответил Лан.

Но сон, похоже, прошел у всех. Сами того не желая, мы вытащили на свет (или во тьму: луны спрятались за деревьями и стало совершенно темно) все наши самые затаенные мысли.

Ворочался на траве Лан, насвистывал что-то мелодичное Окки. Я перевернулся на спину и стал смотреть в темное небо. Мои проблемы открылись мне в совсем новом свете. Да, я не могу увидеть никого из близких, но я знаю, что они живы и здоровы. Правда судьба впутала меня зачем-то в историю Лана, а теперь еще и Окки, который так завуалированно рассказал свою сказку, что я не понял, было ли это как-то связано с его жизнью, или это просто легенда его народа.

Судя по всклокоченному виду Окки, он совсем не спал. Когда я открыл глаза, он стоял рядом с каменной аркой, потягивался и с хрустом разминал спину. Из расщелины, отрезавшей нас от берега, поднимался туман. Птицы уже спели свою приветственную песню и разлетелись.