Лан шел, постоянно прислушиваясь и даже принюхиваясь, при этом лицо его становилось все более озабоченным.

Вскоре путь нам преградило ущелье. Его стены уходили далеко вниз. Спуститься по ним, чтобы попасть на другую сторону, было невозможно – отвесный каменистый склон был влажным и скользким, а по дну несся поток воды.

Казалось, удача улыбнулась нам: в десятке шагов от того места, где мы вышли к провалу, на другую сторону был перекинут мост. По виду такой же древний, как и дорога, по которой мы пришли, – тень моста, или скелет. Старые деревянные балки, перетянутые канатами, висели над пропастью. То есть не горизонтально, как положено мосту, а вертикально. Причина выяснилась, когда Лан, пошныряв по кустам на краю склона, нашел остатки сгнившего каната.

Одна из сторон переправы просто развалилась, а оставшаяся часть свободно висела, как щербатый частокол вокруг заброшенного деревенского дома. На обеих сторонах расселины выглядывали из зелени арки. Та, что была ближе к нам, почти рассыпалась – ее основание тоже нашел пронырливый Лан. Он, как ищейка, рыскал вокруг сооружения, внимательно разглядывая древнюю постройку. Значит, на острове когда-то действительно жили люди. Куда вела переправа, кто ей пользовался, чтобы добраться до морского берега? Возможно, в глубине леса, покрывавшего остров, скрываются потомки древних строителей.

Но меня волновало другое. Я боялся, как бы наш новоявленный проводник не решил воспользоваться этой древностью в качестве переправы. По мне, так лучше вернуться к морю, наловить рыбки, – благо у нас есть свой морской бог, по одному слову которого рыба сама прыгает в костер, – погреться на солнышке и спокойно лечь спать на теплом песочке.

Лан не унимался. Он уже делал попытки проверить на прочность этот недоразвалившийся призрак исчезнувшей цивилизации. Но тогда бы пришлось идти от балки к балке, цепляясь за канаты руками и ногами, болтаясь на огромной высоте. Что мой отчаянный ушастый друг и собрался сделать. Я заорал на него, обозвав дураком, и за рукав вытащил обратно на край обрыва.

– Ты что творишь?! Я не для того тебя у пиратов отвоевывал, чтобы потом соскребать твои внутренности со дна ущелья! – я чувствовал себя старшим.

В общем-то, я и был старшим, почти на два года. Даже, кажется, ругался маминым голосом. И пусть шевелит бровями и стреляет глазами сколько угодно. Я уже собирался рассказать про свои планы на вечернюю рыбалку и мирный ужин у костра, как в разговор встрял Окки.

– Давайте я попробую. Я самый тяжелый из нас. Если веревки выдержат меня, то и вы пройдете.

Вот блин, а если не выдержат? Он уже был на полпути к первой перекладине, когда я завопил:

– Стой, – Окки остановился и посмотрел на меня, приподняв брови, – а нельзя каким-нибудь волшебством проверить? – я не придумал, как точнее выразить свою мысль, а Окки, с досадой отвернувшись, двинулся дальше.

Он на удивление быстро и ловко преодолел раскачивающийся мост. Но наабат обладал нечеловеческой силой и ловкостью. Спустя несколько минут, показавшихся мне вечностью, он уже стоял на противоположной стороне провала и улыбался так, что даже коренные зубы было видно. Повелитель стихии, что с него взять.

Ветхое строение выдержало, но не расшатал ли он старые петли и узлы на канатах? Лан сказал, что следующим пойду я. Вот еще. Ему так не терпится найти на свою задницу новых приключений – пусть и лезет. Я, может, подумаю еще, насколько мне это нужно. Но он уже все решил и к моим доводам прислушиваться не стал, стоял и ждал, уперев кулаки в бока, когда я перестану «нести чушь». Мне ничего не оставалось, как подойти к переправе.

Вблизи все выглядело еще хуже. Канаты были настолько старыми, что, казалось, готовы были развалиться прямо у меня в руках. Но за спиной стоял Лан, демонстрируя решимость во что бы то ни стало загнать меня на этот качающийся ужас, а впереди отсвечивал своей неземной улыбкой Окки. Я ухватился за подгнивший канат покрепче и решил: раз уж придется пройти и через это, постараюсь не ударить в грязь лицом.

Я обратил внимание, что на четвертой перекладине Окки замешкался. Может, у него спина зачесалась, не знаю, но про себя начал считать. Первою опору, когда-то державшую теперь уже не существующее полотно моста, я преодолел без труда.

Чтобы сосредоточиться, начал размышлять – это отвлекало от страха, переворачивающего в животе все внутренности, а страх в свою очередь подстегивал мысли.

Во-первых, что мы будем делать, если пройдем остров насквозь и ничего не найдем?

Во-вторых, Лан сказал, то эта земля принадлежала аэтам. Его мать – аэтийка, значит, он может знать какую-то историю, связанную с островом Ики. Может он ищет сокровища?

В-третьих, куда делись следы кораблекрушения? По словам Окки, он нашел нас недалеко от острова. Судно было небольшое, но хоть что-то от него должно было остаться.

В-четвертых, четвертая балка ничем не отличалась от предыдущих, значит, Окки просто чесал тут спину.

В-пятых, Окки притащил нас к острову своей волшебной силой, но пираты тоже могли добраться до берега. Что мы будем делать, если наткнемся на них?

В-шестых, что ищет здесь Окки? Наше спасение было только поводом, чтобы воплотиться. Есть другая причина, и она скрыта в этом лесу.

В-седьмых, почему они все от меня скрывают? Ладно Окки – случайный встречный, но Лан? Из принципа не буду ни о чем его спрашивать. Пусть хранит свои секреты, если они ему так дороги.

И в-восьмых, уф-ф, чуть со счета не сбился, если я снял амулет, Ириэль должна была это почувствовать. И да, теперь она не сможет нас найти.

Я сделал два последних шага и спрыгнул на твердую землю. Оказалось, что в моем распоряжении множество вопросов и ни одного ответа. Только я это подумал, как от покачивающейся над пропастью рухляди отвалилась огромная балка и полетела на дно ущелья. Та самая, четвертая. Я сел на землю среди голубеньких цветочков. Странно испытывать страх, когда опасность позади, но чертово воображение рисовало картины одна живописней другой.

Пришла очередь мохноухого испытывать судьбу. За него я переживал зря. Он порхал над пропастью с ловкостью завзятого канатоходца. Времени ему потребовалось столько же, сколько нужно, чтобы пройти это расстояние по ровной дороге. Когда он спрыгнул на землю между каменных опор, первым делом обратился ко мне.

– Ты в норме? – отряхивая руки спросил он.

С чего такая забота? Я решил воспользоваться его методами, задрал нос и пошел в сторону леса. Через секунду меня окликнул Окки.

– Дани, ты не хочешь нас подождать? – они не тронулись с места и опять о чем-то шептались.

В этот раз они не скрытничали. Окки предложил заночевать около моста. Что ждет в лесу, неизвестно, а здесь открытое пространство, с одной стороны защищенное ущельем. Лану эта идея не нравилась, он бы шел всю ночь напролет, – знаем мы его способности, – но Окки ни в какую не хотел двигаться с места. Весь его задор куда-то пропал, даже улыбка немного померкла.

К моему списку добавился еще один вопрос: это он от берега старался подальше уйти и успокоился, как только мы прошли мост, на который ночью никто в своем уме не сунется, или не хочет встречи с тем, что ждет впереди? Впрочем, обе версии подходят – люди с драккара на переправу ночью не полезут, а что ждет в лесу не известно.

Может подождать еще немного.

Кажется, я становлюсь параноиком. Но, как говориться, не бывает слишком сильной паранойи, бывает слишком слабый инстинкт самосохранения. Я встал на сторону морского бога, и Лану пришлось смириться с тем, что мы заночуем у переправы.

В сумеречном лесу бурлила жизнь: кто-то ухал, кто-то скулил, кто-то шелестел в высокой траве. Протяжный звук в верхушках деревьев щекотал нервы: то ли ветки скрипели, то ли неизвестные звери переговаривались. Стелющийся над землей тихий шелест навевал мысли о крошечных эльфах, ну или просто насекомых, готовых залезть под одежду и искусать мое измученное тело.