Мало того, что флот лишался боевых кораблей – страна лишалась денег. По некоторым оценкам, с каждого крупного корабля Вооруженные силы теряли до нескольких сотен тысяч, а в ряде случаев и миллионов долларов.

В-третьих, ряд контрактов с покупателями военных судов «якобы на слом» включали в себя пункт, согласно которому в течение месяца после заключения сделки продавец был обязан раскрыть некоторые технические подробности проданных судов. Такие плавсредства продавались не «на иголки». Пример – морской сухогрузный транспорт «Аргут». Источник ЦВМП сообщил, что судно выведено из состава ТОФ в 1996 году (возраст – 6 лет) и продано по цене металлолома, но в 2005 году оно выполняло коммерческие рейсы под названием Afiya. Известен и порт приписки: Валлетта, Мальта, и собственник: AFIYA SHIPPING CO. LTD.

В 90-е годы военно-морскому флоты России (некогда второму по мощи и численности после ВМС США) был нанесен серьезный, практически непоправимый урон. За этот период Россия потеряла до 85% надводных кораблей, подводных лодок и боевых самолетов. Это был какой-то российский Перл-Харбор!.

Принципиально иной подход к судьбе военных кораблей у США. Так, удачная конструкция авианосцев класса Essex позволила в послевоенные годы провести модернизацию, благодаря которой многие из них прослужили по 40 лет, причем последний – Lexington – выведен из боевого состава флота США только в 1991 году (всего за два года до списания нашего «Новороссийска», построенного в 1982 году). К тому же это единственные в мире тяжелые авианосцы периода Второй мировой, которые по сей день сохраняются в качестве музеев и мемориалов.

23 января 2010 года Военно-морские силы США списали атомную субмарину Los Angeles, принятую на вооружение в 1976 году. Изначально планировалось, что Los Angeles прослужит в составе ВМС 30 лет. Но в начале 2000-х годов было принято решение о продлении срока эксплуатации лодок этого класса. На всех субмаринах класса Los Angeles – самом массовом проекте АПЛ в мире – назначены работы по ремонту и модернизации.

НО вернемся к флоту российскому. За это предательство пока никто не ответил, хотя фамилии авторов общефлотского развала хорошо известны. Вполне допускаю, что адмиралы, повязанные в данном беспределе, остались не в накладе. Дошло до того, что когда погибал атомный подводный ракетный крейсер «Курск», спасать его практически было нечем, потому как аварийно-спасательная служба Северного флота приказала долго жить.

Но душа, как известно, бессмертна. Часть кораблей выстояла, вместе со своими экипажами сумела пережить это гнусное предательство. После смены руководства страны и флота, корабли стали оживать, ходить в море, выполнять возложенные на них задачи. Это вечное движение, вечная любовь, а стало быть, и вечная жизнь.

Рано утром Малинин поехал в издательство и обнаружил там расцарапанного и сильно помятого Вральмана Он сидел в кабинете за своим столом в темных очках с поникшим видом.

– Адам, дорогой, я тебе многократно звонил, но ты как под землю провалился, – сообщил товарищу Евгений.

Вральман ничего не ответил, а лишь молча снял очки: под правым глазом издателя красовался среднего размера синяк. После этого он нервно рассказал товарищу о своих злоключениях.

При этом у Вральмана сильно побаливала голова, и ему хотелось отключиться от будничной суматохи. Но поступить таким образом было невозможно: требовалось активно провести весь день, потому как супруга Тамара, как назло, загрузила его издательскими делами по полной схеме. Коварство жены-руководителя – безмерно.

– Когда ты меня оставил одного, то я сначала решил цивилизованно провести время, – принялся рассказывать Адам Адамович. – Пригласил к своему столику официанта, дал ему 20 баксов и объяснил, что хотел бы провести время в приятной компании. Официант оказался сообразительным и принес мне планшет, на котором был записан весь его «архив».

Когда Вральман нажал кнопку, то на темном фоне появилась первая девушка. Она начала медленно вращаться, показывая фигуру и улыбаясь. Неглупое лицо с ровным носом, Вральману такие нравились. Кандидатка что-то говорила о своих увлечениях, о путешествиях на острова с открыток и странной несправедливости большого города. Подвыпивший Адам наблюдал за ее движениями и некоторой игривостью. Он уже хотел подозвать официанта, чтобы тот пригласил к нему за столик именно эту девушку, как за ней на экране появилась другая. В летнем платье и со светлыми волосами. Ее уверенный и в то же время скромный взгляд заставил Вральмана заволноваться. Ему показалось, будто они знакомы уже несколько лет, и он точно знает, что она будет говорить в следующую минуту. Возможно, он уже видел ее здесь или в толпе на улице, а может, еще где. Но минута закончилась, и платье исчезло, растворившись в тусклом свете.

Вральман выругался, и тут же кто-то следующий заворковал из динамиков. Адам выпрямился, присмотрелся, стараясь разглядеть что-то. Ему хотелось зацепиться за любое сказанное теплое слово или за редкое искреннее выражение лица, прорваться сквозь цифровой код и запечатлеть сам момент знакомства. И вновь красота исчезла, заставляя злиться на несправедливые правила рекламы специфических услуг.

Это было выше сил Вральмана. Он снова подозвал официанта и сообщил ему, что приступает к свободной охоте, потребовав, чтобы всех этих быстро исчезающих девиц разместили за его столом.

Ему привели трех девушек, которые оказались далеко не теми, кого он лицезрел на планшете. Когда он возмутился и принялся высказывать претензии официанту, тот вдруг задал вежливый вопрос.

– Какое пиво Вы предпочитаете?

– А при чем тут пиво? Разное люблю. – Вральман не понял, куда клонит официант.

– Вот именно. С бокалом одного классно посидеть в баре, с другим – дома перед кинотеатром, третье хмелит своим тонким вкусом и настраивает на разговор… – официант сделал паузу, посмотрел на заполненный веселящимися мужчинами и женщинами ресторан, а потом продолжил: – Понимаете, каждый старается найти что-то особенное и сугубо индивидуальное, что подойдет на все сто процентов. Того, кто не будет раздражать Вас словами или молчанием, притворством или излишней честностью, и кого Вы попытаетесь принять с его мнением и странностями. Это именно такие девушки. Выбирайте!

– И кого ты выбрал? – Евгений с огромным трудом пытался скрыть беспощадно надвигающиеся приступы смеха. Ему было жаль Адама, но он так смешно рассказывал о том, что с ним приключилось в тот злополучный вечер, что больше оставаться серьезным было невозможно.

– Что ты смеешься? – возмутился Вральман. – Я нуждаюсь в сочувствии, а не в осмеянии…

– Адам, я понял, что ты продолжал куролесить, даже когда я ушел из ресторана?

– Не то, чтобы куролесить… Выпил еще немного. Поговорил с девчонками. Снова выпили, потанцевали. Настроение было приподнятое. Давно так не отдыхал.

– Понятно. Душа требовала праздника, а нижняя филейная часть спины – приключений?

– Примерно так оно и было, – кивнул Вральман. – Но что-то там у меня с девицами не срослось. Я, как честный человек, им шампанского заказал, а они меня обмишурили и кинули. Швейцар сжалился и в такси посадил. Приезжаю домой, вхожу в подъезд. Никого не трогаю. А в лифте эта больная на голову дамочка царапает мне лицо, а своим острым коленом чуть не лишает меня функции деторождения! Зараза такая!

Как выяснилось, когда поздно вечером такси доставило его к дому, где он проживал, то в кабине лифта он оказался вдвоем с шикарной брюнеткой с большим стоячим бюстом. Вральман туго соображал и обдумывал диспозицию секунд двадцать. Все это время он не мог отвести взгляд от пышного бюста. В конце концов, брюнетке это надоело и она подсказала: «Ну, жми, наконец!», очевидно имея в виду кнопку лифта. Похоже, Вральман её не совсем верно понял и нажал не на кнопку, а на что-то иное, потому как тотчас схлопотал правый хук в нос и удар коленом в промежность. Дамочка оказалась подготовленной к подобным нестандартным ситуациям. Дальнейший ход событий со слов Адама Адамовича, быт такой.