пути, подставляла свою вершину, хороша бы я тогда была! — разволновалась гора, и туман заклубился над нею. — Я знаю своё дело и знаю, кого допускать до себя».
— Что за дело у тебя такое, поделись, расскажи. До каких пор быть тебе недотрогой и гордячкой?
«Вот тебе задача, и реши её сам!» Она совсем закуталась в облако тумана.
— Погоди! Сперва всё убегала от меня, теперь в
туман закуталась. Дай сказать два слова. Ты же видишь, в каком я положении…
«Что тебе? Чего ты не понял?»
— Задача, говоришь? Что же это — арифметика, что ли?
«И арифметика тоже».
— Ладно, согласен. Только не прячься ты ради бога, дай ещё спросить…
Гора не ответила, но слегка согнала туман со лба.
— А как с историей быть? Что география тебе нужна, это я понял и знаю твёрдо, но на что тебе история, скажи на милость?
«Вот уж что мне нужно, так это история! (Видно, я большую глупость ляпнул.) Для того ли я стояла тут тысячелетия, не пуская врагов на свои склоны, чтобы такие сопляки, как ты, не знали мне цены?»
Мамочки! Закуталась гора моя в тучи да как загремит громом, сверкнёт молнией!
Я бегом от окна назад, упал на кровать и кричу:
— Скорее несите мне учебники по истории, по грузинскому, по русскому, по арифметике, по немецкому!
Мама моя перепугалась — и в слёзы, лоб мне щупает.
У ребёнка температуры нету, почему же он бредит, что с ним?
— Господи, почему ты создал их для наших мук и страданий! — заволновалась тётя Рипсиме и бросилась щупать лоб своему Джимшеру, как бы и он не свихнулся.
СВОБОДА
Ура, меня выписывают из больницы!
Я сказал маме, что мы должны забрать с собой мальчика с фермы, который приходил к нам в больницу, — Гелу.
— Мы ему обещали, — подхватил Джимшер. — Он ждёт нас на ферме. Он очень помог нам в пути.
— Большое ему спасибо за помощь, но что ему делать у нас? Да и кто его отпустит?
— Ты лучше скажи, кто станет удерживать: он один на ферме, ни матери у него, ни бабушки, ни тётки…
— Сынок, сколько сирот на свете, не можем же мы их всех в дом к себе брать. Нам и самим нелегко живётся…
— Бабушка сколько раз мне говорила, что один орешек девять братьев поделили…
— Ты что, навсегда собираешься его к нам забрать? — насторожилась мама.
— Да нет, только недели на две, для перемены климата, — сказал я и подмигнул Джимшеру.
— А отец его где? Где отец?! — загорячилась тётя Рипсиме.
— Отец?.. — Я замолчал. — Не знаю я, где его отец. Или ты соглашайся, мама, или я сам здесь останусь. Зачем мне возвращаться домой? Видно, нет у меня дома, если я не могу туда товарища привести. А всё, что там есть, пусть останется бабушке, тебе и твоему Илико.
Я так сказал «твоему Илико», что после моих слов мама не возразила бы, если бы я повёз домой не только Гелу, но и весь дружный коллектив работников больницы.
И пошёл я на ферму.
Иду полем, а навстречу мне какой-то тёмный комок несётся, несётся и лает. Мой Ломгула! Сколько же я тебя не видел…
Налетел, чуть с ног меня не сбил. И скулит, и лает, и визжит, и в лицо меня лизнуть норовит. Хорошо ещё, что он пока не очень вырос, не то затоптал бы меня совсем…
А около фермы вышли нам навстречу Гела и Бурда.
— Здравствуйте!
Стал я объяснять Геле, что он обязательно должен поехать с нами. Гела отнекивается, смущается и спрашивает удивлённо:
— Зачем? Что я там буду делать?
Мы с Джимшером и так его уговариваем, и этак уламываем, и просим, умоляем. Только правду я не открываю. Такой уж у меня характер: хочу я ему и его папаше радость неожиданную доставить. Вот и приходится теперь перед ним изворачиваться.
— Едем, Гела! В нашей деревне чего только не увидишь. Я тебя с друзьями своими познакомлю, со всем классом. А если отец твой сюда заявится, ты ему записку оставь. Напиши письмо и на ферме своему начальнику отдай. Если хочешь, я тебе помогу письмо составить…
Ну что ты станешь делать — никак не уломаем!
Но тут и мама моя подоспела, и тётя Рипсиме. Они всё больше на то нажимали, что деревня наша недалеко отсюда, на автобусе за два часа доехать можно — «поедем, сынок, к нам недельки на две…».
Уговорили всё же в четыре голоса! Слава тебе господи!
Завтра мы отправимся в путь. Доедем до райцентра. Там тётя Рипсиме с мамой обязательно на базар пойдут — это уж наверняка. А мы с Джимшером и Гелой прямым ходом в деревню потопаем: не будем же мы в переполненном автобусе трястись!..
И вот через полчаса ходу покажется наша деревня в купах садов. Зардеют крыши, заголубеют виноградники. И остановлюсь я, удивлённый, на дороге, удивлюсь тому, что можно, оказывается, и по деревне соскучиться. Мы с Джимшером всё-всё покажем Геле, пока будем к дому подходить, и обо всём расскажем: и о товарищах, и о собаках… А потом приведём его домой, накормим, выкупаем…
А вечером вернётся домой Илико. И увидит он своего сына…
Что будет тогда с ними, даже моя богатая фантазия не берётся предсказать. Но сдаётся мне, что с этого дня начнётся в нашем доме новая, хорошая жизнь.
Такое у меня предчувствие.
А беглянка-гора, моя заколдованная вершина, как бы быстро ни бегала, не убежит от меня. Теперь у нас дружная компания, и мне известно, что нужно человеку для того, чтобы подняться на вершину. Так что до встречи, белолобая!
Скорее бы уж наступило завтра!..
notes
Примечания
1
Акакий Церетели — великий грузинский поэт,
2
Хурджин — сумка из ковровой ткани.
3
Цхалтубо — курорт с целебными источниками.
4
Хачапури — пирог с сыром.
5
Зурна и доли — музыкальные инструменты.
