В это утро Арчил спозаранку отправился на стройку. Всю ночь мысли о тополе, который предстояло срубить, не давали ему покоя. Вроде бы дело несложное. В первое время оно и казалось Арчилу несложным: «Тополь мешает дороге — значит, его нужно срубить. Конечно, многим он дорог, как память о юноше, погибшем на войне, но дорога остаётся дорогой». До вчерашнего дня Арчил рассуждал именно так. Но когда ему передали, что старик Амбако слёг, что Джумбер и Вахтанг поочерёдно дежурили на дереве и что Пелагея и Барнаба вели себя довольно двусмысленно, Арчил понял, что, срубив тополь, он глубоко обидит всех жителей Мзети. Вчера вечером к нему пришли председатель колхоза с председателем сельсовета. Они просили всё о том же: не рубить тополь. «Мы вместе росли, вместе учились с сыном Амбако, — говорили они. — Да и старик не вынесет этого… Мы готовы поднять всё село и помочь вам. Ну, удлинится дорога на сорок — пятьдесят метров… Нам кажется, в этом нет ничего страшного. Зато останется тополь и, главное, старик будет жить…»

Арчил и раньше думал о том, что пригорок можно обогнуть. Но это потребовало бы новых затрат, а на лишнюю трату средств он не имел права. Когда же председатель сельсовета и председатель колхоза пообещали ему помощь всего села, он перестал колебаться и написал письмо начальнику строительства Ингургэса, в котором подробно рассказал историю тополя, рассказал о стремлении сельчан сохранить это дерево и о том, что они вызвались помочь строителям. Он писал, что профиль дороги почти не изменится и стройка не затратит на эти работы ни копейки. Он просил начальника приехать и самому убедиться во всём.

Письмо он отправил сразу же вечером, с попутной машиной.

«Если начальник приедет, то приедет с утра», — думал Арчил. Поэтому он и вышел так рано на работу.

Поравнявшись с тополем, Арчил услышал какой-то шум. Он раздвинул ветви орешника и увидел, что под тополем бегает, суетится Дато. Хочет, видно, взобраться на дерево, но городскому мальчику, толстенькому и неуклюжему, это не под силу. А как ему хочется взобраться! Ох как хочется!.. Он карабкается, пыхтит, обдирает коленки и грудь, подступает к гладкому стволу то с одной стороны, то с другой, но никак, никак не может влезть наверх! Он уже устал, запыхался, но не отступает. Ещё вчера Дато остался на стройке только для того, чтобы увидеть, как срубят тополь. Он «изменил» своим двоюродным братьям и не в пример им, когда они упрашивали Арчила не рубить дерево, вёл себя очень спокойно. А сейчас…

На строительство вышли мужчины и женщины, старики и дети.

Сопит, мучается Дато, но дерево не поддаётся. Тогда он решил подпрыгнуть и ухватиться за ветку. Из этого тоже ничего не получилось. Мальчишка вот-вот разревётся, как самый последний плакса…

Но вдруг Арчил услышал такое, что не поверил своим ушам. Дато постоял некоторое время, глядя на шумящую крону, потом приблизился к тополю, протянул к нему руки и, словно прося милости, заговорил:

— Тополь, милый тополь, впусти меня… Впусти меня, красивый тополь, не то тебя срубят. Я знаю, ты обижен на меня, ты сердишься на меня, но я прошу, я очень прошу — впусти меня, тополь… Я не хочу, чтобы тебя срубили…

Инженер был растроган. Он неслышно подошёл к Дато.

А Дато всё приближался к тополю и словно ждал, что тополь вдруг исполнит его просьбу. И тополь исполнил! Неведомая сила вдруг подкинула Дато вверх. Мальчик удивлённо и испуганно ухватился за ветки, глянул и увидел дядю Арчила.

— Не бойся, Дато, лезь наверх! Лезь на самую макушку, только не упади!

И Дато полез вверх. Подниматься по частым и ровным веткам было легко и радостно.

…Необычно выглядела в этот день дорога. Строительный участок, и без того сотрясаемый грохотом машин и бульдозеров, на этот раз гудел, как огромный улей. Гул этот заглушал даже технику. На строительство вышли мужчины и женщины, старики и дети. Они принесли с собой лопаты, тяпки, ломы, кирки, колуны, секачи, молоты и носилки. Они привели с собой арбы, на которых восседали крепкие, краснощёкие детишки. Они прихватили с собой веселье, смех, песни и радость труда. Казалось, все жители Мзети переселились на стройку. Тут были Аслан и Барнаба, и председатель колхоза с председателем сельсовета, тут был Арчил и инженер, приехавший со стройки Ингургэса, и девочка в белом, которая всюду ходила за инженером.

Всё объяснялось просто: начальник строительства дал согласие на перенос участка дороги.

Сам он не смог приехать, но направил инженера понаблюдать за работами. Этим инженером оказался отец Мананы, а девочка в белом платье была Манана.

Всё село радовалось вместе с дедушкой Амбако. Все, как один, вышли на стройку — выполнить обещание и своими руками проложить участок большой дороги.

Можно себе представить, как ликовали Джумбер и Вахтанг, как сияла Лия и какой гордостью было переполнено сердце Дато. Ещё бы!.. Разве не они спасли тополь, спасли старика Амбако?

Что ты скажешь на это, Джумбер? Это правда?.. Да, это правда!.. Вахтанг, а ты как думаешь?.. Конечно, это правда!.. Дато, Лия, вы тоже так считаете?.. А как же! Это мы, мы спасли их!..

Придя на шумный, гудящий, как улей, строительный участок, Джумбер побежал искать Арчила. Джумберу хотелось помириться с ним и опять предложить свои услуги, свою арбу и быков. Вокруг сверкали кирки и лопаты, звенела сталь, ухали топоры.

Плутая в поисках Арчила, Джумбер неожиданно увидел девочку в белом платье. Сердце у него забилось так, что он остановился. «Да это же Манана, — подумал он, — откуда она здесь?» И вдруг ему стало стыдно — он так давно не вспоминал Манану, он почти забыл о ней. Джумбер почувствовал себя виноватым. Ему показалось, что Манана догадается об этом и опять обидится на него.

Манана тоже увидела Джумбера. Она помахала ему рукой и что-то сказала своему отцу.

Джумбер подошёл к ним.

— Папочка, это Джумбер!

— Здравствуй, юноша, — сказал отец Мананы. — Ну и дело ты затеял! Столько народу поднял! — Он улыбнулся и похлопал Джумбера по плечу. — Молодец, Джумбер, так и надо!

— Правда, что ты целую ночь просидел на дереве? — спросила Манана, и её глаза заблестели.

— Нет… я был не один. — Джумбер смутился и кивнул на свою бригаду. Вахтанг, Лия и Дато стояли неподалёку.

— И они? — удивилась Манана. — Папа, и они тоже были на дереве…

— Когда ты приехала? — спросил Джумбер, чтобы скрыть своё смущение.

— Утром… Я с утра ищу тебя и никак не могла найти… А вообще-то ты хозяин своего слова…

— Почему?

— Сказал, что не придёшь к нам, и так и не зашёл ни разу. — Манана улыбнулась.

— Я приду… Вот проложим дорогу, и я приду вместе с дорогой.

— Ох, это будет ещё не скоро… А ты знаешь, какие у меня есть книги?! Ты, наверно, не читал их…

— Может быть… — сказал Джумбер.

— Если хочешь, попроси их у меня, и я дам тебе почитать.

— Хорошо, — сказал Джумбер.

— Ну, попроси! — Манана улыбалась.

— Манана, я очень прошу тебя: дай мне книгу, — еле удерживаясь от смеха, сказал Джумбер.

— Ладно, Джумбер… Если ты уж так меня просишь, я дам тебе книгу. Только смотри не потеряй!

Они весело рассмеялись.

— Хочешь посмотреть наше село? — спросил Джумбер.

— Хочу. Очень хочу!.. Папа! — Она подбежала к отцу: — Папочка, мы ведь до вечера здесь останемся?

— Ну и что?

— Можно, я пойду с Джумбером? Мы посмотрим деревню!

— До вечера?

— Нет, я скоро вернусь…

Джумбер решил, не договариваясь с дядей Арчилом, опять заняться перевозкой камней и щебня.

— Смотрите не проболтайтесь об обедах, которые мы возили, — предупредил он свою бригаду.

Они шли по уходящей вниз просёлочной дороге. Манана то и дело забегала вперёд и всё спрашивала:

— Что это за дерево?.. А это?.. Для чего такой длинный шест?.. Ручей у вас глубокий? А рыба в нём водится?.. Как тебя зовут?.. Дато?.. А тебя? У этой мельницы есть мельник? Тот старик?.. Вот оно что. А эта церковь не действует? Красивая! Это самая большая улица в селе, да? А где же ваш дом? Тот?.. Нет, вон тот…