«Приходят на поклонение из дальних мест, и паломничество порой длится месяцами, — гласит одна из средневековых хроник. — Некоторые пилигримы несут с собой два бревна, каждое из которых весит вдвое больше, чем человек. Паломник берет одно из бревен, проносит на определенное расстояние и возвращается за вторым. Затем все повторяется вновь. Пришедшие располагаются перед статуей и готовят для нее рис, рыбу, овощи, выкладывая еду на банановый лист, который можно обернуть вокруг туловища. Иногда божество получает жбан растительного масла или молока. Так продолжается круглый год».
Историк Масуди писал, что в центре города находится «идол», которого зовут тоже «Мултан». Люди из Индии и Синда часто приходили сюда и приносили деревья алоэ с мягкой сердцевиной, обладающей целебными свойствами, драгоценные камни и ароматические смолы. Правящие круги обращали все это «в государственный доход». Продукты и мелкие подношения забирали хранители храмов, а более дорогие предметы пополняли хранилища правителей.
В наши дни можно увидеть группы паломников, направляющихся к Мултану. Они идут пешком в специально сшитых зеленых одеждах, цитируя Коран и распевая гимны, чтобы поклониться гробницам Гаус Бахавал Хака (Мултани), Рукни-Аламу и Шамсу Табризу. Чаще всего это синдхи. Их легко узнать не только по одеждам. Каждый гаус-джа-пандхи, как называют паломников, вооружен длинной деревянной палкой. Ее запрещено использовать для нападения. Это только отличительный знак пилигрима.
В Пакистане мне не пришлось специально заниматься вопросами религии. Правда, я внимательно читал серию статей по истории ислама, которую печатала с продолжениями одна из пакистанских воскресных газет.
Иногда мне приходилось встречаться с религиозными деятелями, но всякий раз разговор с ними шел о самом обыденном. Поэтому разобраться в нюансах, различающих 72 мусульманские секты, существующие в Пакистане, было для меня непосильной задачей, и знакомство со всем, что касалось веры, оставалось умозрительным.
Великолепие многих мечетей, старинных или ультрасовременных, оснащенных новейшей радиоаппаратурой, вызывало восхищение. С уважением я относился к дисциплинированности людей, соблюдающих месячный пост в рамазан, когда от восхода до заката солнца нельзя прикасаться ни к воде, ни к пище.
Для меня в этом месяце возникали известные неудобства. Все дни рамазана перед восходом солнца мимо моего дома проезжает велосипедист. Он бьет в барабан и звонким голосом произносит нараспев призыв к молитве. Его слышно во всей округе, и не проснуться невозможно. Но еще слишком рано и часто не удается заснуть вновь. Когда же кончился пост, ко мне пожаловал симпатичный паренек в ослепительно белой рубашке и попросил бакшиш.
Я узнал его по голосу, но все же спросил:
— За что же?
— Ведь я будил вас каждый день перед зарей…
Каждый из правоверных должен хотя бы раз в жизни совершить паломничество в Мекку. Поэтому в сезон хаджа не хватает мест в самолетах, летящих в священный город мусульман. Один за другим вылетают из Карачи дополнительные самолеты, чтобы разгрузить переполненный аэропорт. На пароходах, берущих курс к берегам Аравии, верующие занимают в это время все 6 тыс. пассажирских мест, которыми располагает пакистанский торговый флот. Внушительное зрелище представляют и массовые моления в дни праздников.
Однажды молодой мулла, живший по соседству с моим приятелем, дал нам повод для размышлений. На вопрос, почему он избрал именно это поле деятельности, он спокойно ответил:
— Мое призвание — руководить своей паствой. Если завтра я скажу прихожанам, что вас, например, следует убить, вы будете растерзаны.
Вскоре после полного провала на выборах «Джамаат-и ислами» попыталась проверить свое влияние на верующих, для чего избрала отнюдь не добропорядочный метод. В газетах появилось сообщение, что в Пакистане найдена книга д-ра Пинаса-бен Нахима «Турецкое искусство любви в иллюстрациях», изданная в Лондоне, в которой якобы допущены непочтительные высказывания в адрес пророка Мухаммада.
В Пакистане злополучной книги никто не видел, но она стала причиной крупных волнений, особенно после того, как амир джамаатовцев Маулана Маудуди заявил, что указанная книга «глубоко оскорбила чувства мусульман, а ее автор, отбросивший всякое приличие и скромность, виновен в чудовищном, невиданном преступлении».
В ответ на такое заявление толпа немедленно сожгла два этажа британского консульства на Рейс-курс-роуд в Лахоре и три автомобиля. Руководили этим студенты из джамаатовской организации «Ислами Джама-ат-ут-тулаба», возглавлял которую сын амира Маудуди — Абу Зафар. Демонстрации были организованы в Равалпинди и Лаялпуре.
В ответ на представление пакистанского правительства по поводу книги английский верховный комиссар в Пакистане сэр Сирил Пикард ответил, что он «искренне сожалеет и серьезно озабочен по случаю возможных оскорблений, нанесенных исламу в Англии», но подчеркнул при этом, что «английское правительство не осуществляет контроль над изданиями».
На следующий день вопрос о «турецкой любви» был поставлен в иную плоскость. «Дейли ньюс» вышла с аршинным заголовком. «Кощунственная книга — дело рук русских». После столь категорического утверждения был поставлен крошечный вопросительный знак. Собственный корреспондент газеты из Лондона передал высосанную из пальца версию, что «русские агенты использовали эту книгу для саботажа визита премьера Хита в Пакистан», где он рассчитывал остановиться на пути в Сингапур.
Вскоре дотошные репортеры лондонской «Дейли экспресс» установили, что книга написана давным-давно и повторно издана пять лет назад в Нью-Йорке издательством «Тауэр Букс». Английские книготорговцы приобрели часть тиража, однако ни одного экземпляра в Пакистан не отправлялось.
Тем временем буйства в стране продолжались. В течение пяти дней только в Карачи было разгромлено 600 магазинов и лавок, главным образом винных. Госпитали превратились в вытрезвители. Они были переполнены пациентами, напившимися до бессознательного состояния.
Газетная «утка» лопнула. Но искусственно раздутая сенсация в конечном итоге причинила ущерб именно Пакистану, и вряд ли стоило подробно рассказывать о ней, если бы она не оказалась достаточно яркой иллюстрацией методов, которыми пользуются реакционные боссы для достижения своих целей.
Писать о Мултане, как о современном городе, сложно, хотя по населению он занимает в стране пятое место. Крупнейший в Пакистане магистральный газопровод, проложенный от месторождения Суи к столице, проходит через Мултан. Это позволило построить в окрестностях города на реке Чинаб ряд химических предприятий, в частности по производству искусственных удобрений. Здесь сходится несколько железных дорог и построена крупная тепловая электростанция, поэтому Мултан стал значительным транспортным энергетическим центром. Почти вся остальная промышленность осталась на полукустарном уровне.
В одном из тенистых парков города стоит изящная мечеть, содержащаяся в идеальном состоянии. Ее роскошные мозаичные орнаменты не потеряли ни кусочка смальты. У небольшого бассейна сидят несколько стариков в чалмах. Они словно изваяны из темного камня и похожи на ученых-богословов. На самом деле это нищие, но особого склада: они не клянчат подаяния, а собирают дань и делают это строго, с преувеличенным уважением к своей профессии.
Одна из передовых в «Морнинг ньюс» называлась «Нищие». В ней говорилось, что представители этой профессии под предводительством некоего Нурула Хака формируют свой «профсоюз, который призван защищать их права и интересы». Н. Хак заявил, что ассоциация нищих «Анджуман» намерена вскоре открыть отделения по всей стране и созвать в Карачи конференцию, на которой «могут быть представлены даже иностранные делегации». Между прочим, новоявленный президент «Анджумана» декларировал, что ассоциация «не будет поддерживать ни одной политической партии. Ее задача — улучшить положение нищих».
Столь многообещающее заявление говорит о существовании широких связей между нищими, а сам факт появления передовой статьи указывает, что нищенство действительно является достаточно важной социальной проблемой. Однако газета выражает недоумение, почему нищие называют свою ассоциацию профсоюзом: «ведь по сути дела они сами являются эксплуататорами, паразитирующими за счет общества». Однажды мне попалась заметка «Богатый нищий». В ней рассказывалось, как один из хайдарабадских побирушек, выдавая замуж свою дочь, устроил шикарный ужин. В качестве подарка он приволок 50-килограммовый мешок монет достоинством в рупию. (Монета, крайне редкая в обращении.) Затем, растрогавшись, он преподнес каждому из приглашенных по золотой монете, а жениху отвалил семь штук.
