На первых порах мне, как и всем корреспондентам, начинающим работу в стране, пришлось преодолеть многочисленные барьеры. Процесс вживания напоминал бег с неожиданно возникающими препятствиями, пока не выработался определенный ритм.
За годы моей работы в Пакистане произошли многие важные события. Конец 60-х и начало 70-х годов не случайно называют самым трудным периодом в истории страны, поэтому очерки, составляющие основу книги, чередуются с репортажами, рассказывающими о политических событиях в их хронологической последовательности.
МЕЖДУ ПУСТЫНЕЙ И ОКЕАНОМ
Журналист:
Что вы рекомендуете посмотреть в Карачи?
Бизнесмен:
Смотреть у нас, пожалуй, нечего. Карачи — город бизнеса. Здесь делают деньги.
Такой короткий диалог на одном из приемов запомнился мне надолго, хотя я не мог согласиться с предпринимателем. За окнами отеля, где проходил прием, приглушенно гудел огромный город, раскинувшийся между пустыней и океаном, гигантский человеческий муравейник, занявший площадь в 160 квадратных миль.
Это не многоэтажный, а скорее многослойный город. Полюсы его богатства и нищеты разделены морем лавочек, полукустарных мастерских, маленьких ресторанчиков, контор и других обителей мелкого бизнеса. Есть в этом море и острова индустриальных районов, где полюсы сближаются и современные фабричные корпуса прямо соседствуют с лабиринтами убогих хижин.
На 20-километровом пути от воздушных до морских ворот города робкая вначале световая реклама взрывается фейерверком на центральных улицах. Там есть даже тротуары. Большинство улиц, а тем более переулков, обходится без такой роскоши.
Одна из реклам на Виктория-роуд символична. В неоновую копилку на крыше одна за другой падают рупии. Это означает, что автомобиль миновал границу царства большого бизнеса. По одну его сторону — банки, корпорации, страховые компании, по другую — тенистые парки, защищенные каменными заборами и табличками «частная собственность». Затем — огромное пространство на подступах к порту занято пакгаузами. А дальше улицы снова погружаются во мрак, в который настороженно всматриваются полусонные огоньки домиков, где ютится трудовой люд.
Темпы роста Карачи поистине фантастичны. В 1940 г. небольшой портовый город размещался на площади в 3 квадратные мили и насчитывал 300 тыс. жителей. Он состоял из просторного кантонмента — типичного колониального военного поселения и по-восточному скученного «старого города».
К 1970 г. население одного из крупнейших городов Азии превысило 4 млн. Несмотря на то что в 1960 г. Карачи перестал быть столицей государства, он остался центром экономики, промышленности и финансов.
После освобождения страны от британского владычества сюда хлынул поток переселенцев-мусульман («мухаджиров») со всего субконтинента. Среди них были и богатые люди. Им-то и подготовили благодатную почву группа ловких предпринимателей, основавших в 1948 г. район СИТЕ.
Индустриально-торговое объединение Синда по дешевке купило 4 тыс. акров пустынной земли. На ней были проложены необходимые коммуникации, а когда площадка для промышленного строительства была готова, bi ход пошла реклама.
«Арендуйте участки и возводите фабрики! Вода, электроэнергия, цемент и другие строительные материалы — к вашим услугам! Это лучший способ вложить свободные капиталы!»
Вскоре подобные территории возникли и в других местах каменистой пустыни, окружающей Карачи, — Ландхи, Коранги, Лиакатабад, Назимабад. Сначала они были разделены значительным расстоянием, но шли годы, и разлившийся город затопил остальное пространство, соединив «острова» прямыми улицами, кривыми переулками или ровными рядами коттеджей, которые взвились белой пеной на гребнях мутного глинобитного моря.
Карачи не только самый крупный, по и самый богатый город страны. В нем сконцентрировано больше половины промышленности Пакистана, трудится 40 процентов рабочего класса. Однако Карачи не выставляет напоказ свои богатства. Они скрыты за стальными стенами сейфов, куда по вечерам утомленные клерки укладывают пачки акций, ценных бумаг, миллионы молниеносно пересчитанных рупий.
В тот же час предприниматели надевают безупречные сорочки, вечерние костюмы и их личные машины скользят к отелям, где деловая жизнь будет продолжена под аккомпанемент звенящего льда в бокалах и под защитой прохладных струй кондиционированного воздуха.
Отели с полным правом можно назвать центрами социальной жизни высших слоев пакистанского общества. Здесь проходят дипломатические и деловые приемы, пресс-конференции, доверительные беседы, торговые переговоры, заседания различных правлений и комитетов и, наконец, интимные свидания. Наутро многие из вечерних встреч находят отражение в прессе. Например:
…Состоялось 18-е годовое заседание процветающей текстильной фирмы «Дауд Коттон Миллз». Председатель (читай: владелец) Ахмад Дауд доложил о состоянии дел. За год держатели акций получили 60 млн. рупий дивидендов, уплачено 26,5 млн. рупий государственных и других налогов, а 11,5 млн. составила плата рабочим и служащим.
Вечером — развлечения. В городе нет ни одного постоянного театра. В отелях и ночных клубах предлагаются программы варьете с участием заезжих эстрадных звезд. Иногда представления сдабриваются стриптизом. На сцене профессионально раздеваются молоденькие гастролерши из ночных заведений Америки, Африки и Европы.
Чиновники и служащие рангом пониже, владельцы лавок и магазинчиков, молодые люди, раздобывшие деньжонки, рассматривают рекламу, выбирая, в какой из 30 с лишним кинотеатров лучше пойти. Создается впечатление, что рекламные страницы газет сделаны в арсеналах и на полигонах: автоматы, пистолеты любых калибров, бомбы, взрывы. Это — продукция Голливуда. В том же жестоком мире обитают полуобнаженные кинозвезды европейских студий. А рядом с ними — смуглые красавицы, украшенные гирляндами цветов, сверкающими браслетами и скромно опустившие ресницы. Они — героини неизменно сентиментальных пакистанских фильмов.
Цена билета в кино зачастую превышает дневной заработок рабочего. Поэтому людям, создающим день за днем ценности, не до развлечений. Растекается по рабочим окраинам к домашним очагам огромная пестрая толпа, задерживаясь у открытых допоздна лавочек, обмениваясь новостями. Это докеры и текстильщики, погонщики верблюдов и заклинатели змей, водители миниатюрных рикша-тэкси и мелкие «тележечные» торговцы. Интересы у них, быть может, и разные, а забота одна: как свести концы с концами. И счет они ведут не на рупии, а на пайса.
Муниципалитет Карачи объявил о продаже здания, в котором до недавнего времени располагался национальный музей.
Ночью на городских магистралях властвуют тяжелые, ярко раскрашенные грузовики: они мчатся посередине улицы с полным светом, пугая запоздалых путников и не давая уснуть тем, для кого квартирой служит пыльная полоска придорожного сквера.
История не оставила в архитектуре Карачи неповторимых памятников. Быть может, поэтому к ней относятся с некоторым небрежением. Отдельные кварталы напоминают рыбацкую деревушку, положившую начало городу. Память о времени, когда Карачи был небольшим городом-портом, — несколько десятков массивных зданий, построенных в британском колониальном стиле. Среди них — муниципалитет, главный рынок, таможня, церкви. Изящное здание, где до недавних пор размещался национальный музей, местная пресса именует псевдоготическим, а бывший дворец махараджей Мохатта характеризуется смешением стилей эпохи Моголов и барокко. Большинство же строений торговой и административной части города маловыразительны.
Новая тенденция — высотные здания из стекла и бетона с солнцезащитными решетками, напоминающие айсберги. Закончено строительство 24-этажного небоскреба цилиндрической формы, где разместилось правление крупнейшего из частных банков страны — Хабиб-банка[1]. Высотных зданий отелей, банков и корпораций — десятки. Но не они, на мой взгляд, определяют архитектурный стиль Карачи. Целые районы, разделяющие деловой центр и промышленные окраины, застроены небольшими виллами. Проезжая по ним, можно без конца поражаться изобретательности архитекторов и мастерству строителей. Железобетон в их руках с каждым годом становится легче, конструкции изящнее и рациональнее, а облик ни одного из бунгало не копирует соседнего. Сначала меня ввели в заблуждение, объяснив, что каждый из особняков отличается от другого потому, что существует якобы соответствующее управление, которое строго следит за этим. Оказалось, что каждый строит дом как бог на душу положит, ограничена в ряде районов только этажность. Поистине сколько людей, столько и вкусов.
