После освобождения в 1952 г. он избирается генеральным секретарем партии, а через два года — депутатом провинциальной ассамблеи. В правительстве Объединенного фронта, возглавляемом Фазлул Хаком, Муджибур Рахман получает- портфель министра по делам кооперации и сельскохозяйственного кредита. В июне 1955 г. он избирается депутатом Учредительного собрания Пакистана. Осенью 1956 г. Муджибур Рахман в провинциальном правительстве Восточного Пакистана занимает посты министра торговли и промышленности.

В сентябре 1956 г. «Авами лиг» сформировала новое коалиционное правительство. Лидер правого крыла партии X. Ш. Сухраварди становится премьер-министром Пакистана. Муджибур Рахман в этот период совершает ряд важных поездок. Как личный посол премьера, он посетил Советский Союз и европейские страны. В Женеве очередную поездку пришлось прервать. Правительство X. Ш. Сухраварди пало.

После военного переворота М. Айюб-хана Муджибур Рахман арестовывается трижды — в 1959, 1962 и 1966 гг. В 1963 г. он стал одним из организаторов оппозиции правящей Мусульманской лиге.

В начале 1966 г. Муджибур Рахман обнародовал программу из шести пунктов, которая получила название программы «шести пунктов» и стала знаменем бенгальского национального движения в Пакистане. 8 мая 1966 г. Муджибур Рахман вновь оказался за решеткой по обвинению в антигосударственном заговоре.

На первый взгляд программа «шести пунктов» немногим отличалась от других левых программ. Она также требовала национальной автономии и демократических свобод, пропорционального по количеству избирателей представительства в парламенте.

Существенно отличали эту программу от других пункты, гарантирующие автономию Восточной провинции не на бумаге, а на деле. В ней говорилось, что в ведении центрального правительства должны остаться только оборона и международные отношения.

Что касается финансовой системы, то ее надо решительно изменить, чтобы остановить перелив капитала из одной части страны в другую. Муджибур Рахман и «Авами лиг» предлагали ввести для обеих частей страны разные валюты или, сохранив одну, ввести раздельные счета для международной торговли, иностранной помощи и сбора налогов. Доход, получаемый Восточным Пакистаном, должен был оставаться под контролем местного правительства. Для общегосударственных целей создавался специальный объединенный фонд, складывающийся из пропорциональных отчислений Запада и Востока. Программа «шести пунктов» вызвала бурю. Правительственные чиновники, «22 семейства», правые партии, а также финансовые и торговые круги Запада прилагали все силы для того, чтобы сохранить существующее положение без всяких изменений.

Атмосфера накалялась. В дни волнений 1968 г. студенты Дакки выдвинули программу «11 пунктов», решительно поддерживающую «Авами лиг».

Требование прекращения дела «о заговоре в Агартале» и освобождения из тюрьмы Муджибур Рахмана стало всеобщим. Военные власти вынуждены были пойти на уступки. Освобождение Муджибур Рахмана оказалось поистине триумфальным. В Дакке состоялся миллионный митинг, организованный в его честь студентами. Лидер «Авами лиг» выступил с речью и объявил три принципа политической программы партии: региональная автономия на основе программы «шести пунктов», пропорциональное представительство в парламенте, ликвидация единой провинции Западный Пакистан и предоставление автономии провинциям в этой части страны.

Подавляющее большинство населения Восточного Пакистана поддерживало Муджибур Рахмана. Правительство Яхья-хана вынуждено было маневрировать.

СВИДАНИЕ

С МИСС МОХЕНДЖО-ДАРО

Однажды мне подарили маленькую бронзовую статуэтку танцовщицы, объяснив, что это точная копия фигурки, пришедшей к нам из тьмы веков. Девушка застыла, гордо подбоченясь. Она уверена в успехе и ждет взрыва аплодисментов. Левой рукой, от запястья до плеча унизанной браслетами, танцовщица оперлась о колено, не без кокетства показывая, что немного устала: то ли от танца, то ли от тяжести браслетов. Сразу вспомнилась реклама с изображением той же статуэтки, призывающая посетить раскопки древнего города. Она гласила: «Повстречайтесь с танцующей девушкой из Мохенджо-Даро — прекрасной леди зари истории. Ее выступления состоялись 5 тысяч лет назад…»

Подлинник бронзовой фигурки — гордость делийского музея. Она была найдена при раскопках Мохенджо-Даро, неожиданно представшего перед археологами во всем блеске почти неизвестной до той поры культуры. Открытие и изучение одного из древнейших городов мира опрокинуло многие представления, сложившиеся к тому времени в науке. Произошло это в начале 20-х годов нашего столетия.

Я давно собирался в Мохенджо-Даро, но ждал прилета археолога Анатолия Щетенко, изучающего древнюю историю долины Инда. Не было смысла лишаться столь квалифицированного гида. Ему предстояло посетить многие архитектурные заповедники Пакистана, намеченная программа поездок по стране была довольно напряженной. В вечер его прилета мы оговорили день встречи в Мохенджо-Даро.

…Миновав шумный Хайдарабад, мы проехали у подножия Киртарских гор. Машина мчалась по инспекторской дороге вдоль рисового канала, оставляя за собой густую пыльную завесу. Это последние 600 км, разделяющие Карачи и древний город. Мы едем компанией: десятилетняя дочь Марина и лихой шофер Абдулла — веселый и разбитной парень. В школе Марине разрешили пропустить три дня занятий с условием подробно рассказать о поездке всему классу.

В поездке Марина выполняет роль экономки. Она заведует продовольственными запасами, состоящими главным образом из тщательно перемытых и выдержанных в растворе марганца фруктов, упакованных в стерильные пакеты, и холодной содовой воды.

— Смотрите, не подхватите холеру или амёбку (амёбная дизентерия)! В Мултане снова вспышка холеры, а это в тех же краях! — напутствовала жена.

Время от времени Марина деловито лезет в пакет и угощает нас апельсинами. Абдулла ухитряется чистить их на полной скорости. Я же лишен главного удовольствия полакомиться в придорожных корчмах. На этот раз эксперименты такого рода исключались.

Под вечер наша «Волга» остановилась в треугольнике, образованном уютным зданием музея с барельефом слона во всю стену, небольшим аэродромом и огромным музеем под открытым небом.

— Вас ждали вчера, — любезно встретил пас молодой научный сотрудник Мумтаз Хусейн, — ведь сегодня нет самолета, а мы не подумали, что вы воспользуетесь автомобилем. Русский доктор по приглашению французского коллеги — профессора Казаля — уехал на другие раскопки и возвратится только ночью.

В оставшееся светлое время мы бродили по вырытым из земли кварталам, не уставая восхищаться мастерством древних строителей. Невольно вспомнились строки Маяковского: «Так в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима». Поэт не знал, что создателей Мохенджо-Даро отделял от римских рабов не меньший отрезок времени, чем древних римлян от наших дней.

Уже несколько месяцев пакистанские газеты, радио и телевидение били тревогу. На Мохенджо-Даро вновь напали его извечные враги: вода, поднимающаяся из земных глубин, и соль, инеем выступающая под палящим солнцем и разъедающая кирпичные стены. В Пакистан была приглашена комиссия ЮНЕСКО во главе с видным английским археологом Мортимером Уилером, который много лет работал в стране, вел раскопки и сделал немало ценных открытий. Ученые пяти стран пришли к выводу, что неповторимый памятник мировой культуры необходимо спасти. Для этого было решено создать международный фонд, как это было в Нубийской пустыне^[2].

Анатолий Щетенко, проживший в небольшом «рест-хаузе» при музее 10 дней, основательно изучил памятник. Не был он только в одном из кварталов города, посещение которого бтложил до моего приезда. Из беседы с археологом, которая продолжалась в общей сложности 48 часов, и появился этот рассказ.

В 1856 г. на территории нынешнего Пакистана было сделано изумительное открытие, которое научный мир оценил по достоинству лишь много лет спустя. У небольшой деревушки Хараппа археолог Александер Каннингам нашел загадочный предмет: на камне цвета слоновой кости были высечены горбатый бык и неизвестные знаки, напоминающие иероглифы.