– Не бойся, всё получится. Не ты первый, не ты последний. Главное – старайся, пытайся понять, разобраться. Благо сейчас для этого созданы все условия. Вон интернет у вас есть. Ты только всякую ерунду не смотри, он у вас не для этого.

В начале сессии я выкроил свободный день и заглянул на бульвар Декабристов, где находится моё родное училище. По чисто материальному вопросу – получить в бухгалтерии подъёмные, причитающиеся мне по окончании альма-матер, и заодно повидать старых знакомых – преподавателей, библиотекарей и прочих, с кем я, о чём могу сказать без преувеличения, дружил.

Забрав сберкнижку, я отправился на второй этаж, где работал мой самый большой в ПТУ друг. Причём самый большой – не только в плане дружеских отношений. Он старше меня почти на тридцать лет, выше почти на полметра, тяжелее почти на центнер и является вторым человеком в училище – заместителем директора по учебно-производственной работе.

Анатолий Алексеевич, огромный колоритный рыжий усач, всегда был добрым другом и безусловным авторитетом для всех учащихся. Он регулярно посещал наши практические занятия, неподдельно радовался нашим успехам, а после вручения дипломов, которые, к слову, вручал нам лично, сопровождая сей процесс горячими поздравлениями и напутственными речами, – устраивал нас на работу, опять же лично обзванивая свежие вакансии и подключая собственные связи.

– О, кого я вижу! Здравствуй, Лёва! – пророкотал зычным басом замдиректора и протянул мне руку.

– Здравствуйте, Анатолий Алексеевич! – выдал я прерывистым фальцетом и пожал крупную жёсткую ладонь. Это мне удалось кое-как – каждый палец у нашего бывшего куратора толщиной не сильно уступает моему запястью.

– Как дела? Работаешь?

– Всё слава Богу. Хотя пока не работаю.

– Во как! На что же живёшь?

Я рассказал о своей первой работе, печальном финале «шарашки» и неожиданной трёхкратной компенсации.

Анатолий Алексеевич покачал головой.

– Я же вас всех предупреждал – не суйтесь в частные фирмы, они ТК[13] редко чтут, выжмут, как лимон, и выкинут. Частный хозяин – частные порядки. Прямо как в бывших союзных республиках – что хочу, то и ворочу. За примерами далеко ходить не нужно.

Я согласно кивнул, вспомнив сводки новостей по поводу обстановки в Южной Осетии, обострившейся, по интересному совпадению, незадолго до моего изгнания. И, что ещё интереснее, – российские вооружённые силы приступили к наведению порядка в зоне конфликта в тот самый день, когда мы с тётей Эммой, вооружившись пакетом соответствующих российских законов, пошли в контрнаступление против «шарашки» в целом и Дениса Константиновича в частности.

– Захочу – галстук пожую, захочу – устрою кровавую баню, – сыронизировал я.

– Ужас что там творилось. Но за тебя я рад. Не удалось проходимцу сбить тебя с панталыку. А сейчас ты, наверное, ищешь работу?

– Пока нет. Сессия. Я в институт поступил.

– О, молодец. Поздравляю. Слушай, Лёва, пойдём ко мне в кабинет, у меня к тебе деловой разговор.

Обуреваемый любопытством, я, однако, преждевременных вопросов задавать не стал, а молча проследовал за Анатолием Алексеевичем вглубь коридора, где располагался его кабинет.

В небольшом светлом помещении его хозяин пригласил меня за стол для посетителей.

– Чай будешь?

– Не откажусь.

Через пару минут перед нами стояло по стакану ароматного чёрного чая, а посередине, в равной доступности, расположилась разноцветная стеклянная вазочка с конфетами.

– Итак, – начал Анатолий Алексеевич, – у меня к тебе предложение. У тебя квартира двухкомнатная, верно?

– Да…

– Не сдаёшь её?

– Сдаю. В одной комнате живу. Во вторую – ищу квартирантов.

– Хочу тебя обрадовать. Ко мне приехал племянник с Украины, ищет жильё. Согласишься его пустить?

– Думаю, да, – пробормотал я. Мебели, правда, в той комнате нет.

– Найдём, – отчеканил замдиректора. – Не найдём, так купим. Плюс будем оплачивать коммунальные услуги. В счёт всего этого Мишка поживёт у тебя бесплатно.

– А сколько?..

– Сколько жить будет? Да немного, максимум полгода. А потом получит гражданство – и в Москву рванёт.

– Хм… Я обеими руками за, осталось обсудить этот вопрос с Эммой Александровной.

– Это кто? Твоя бабушка?

– Тётя. Крёстная.

– Ах, ну да… – Анатолий Алексеевич водрузил на нос очки и достал толстый ежедневник, который использует в качестве записной книжки. Что же, логично – у моего экс-покровителя чуть ли не полгорода в знакомых ходит, и это не считая родных, друзей и знакомых в других городах – у Анатолия Алексеевича они, несомненно, есть. Так что я ничуть не удивился, узнав, что у него есть кое-кто и в зарубежье. Пусть и в бывшем советском…

А возможно, наш колоритный шеф просто подобрал гроссбух по себе – в его пудовых ручищах фолиант формата А5 выглядел так же гармонично, как и самая обычная записная книжка – в моих подростковых ладошках.

– А мобильного у тёти Эммы нет?

– Нет. Никак не хочет заводить.

– Будем надеяться, что она дома. Если нет – вечером свяжись с ней и передай моё предложение.

Крёстная трубку взяла. Через несколько минут устный договор был успешно заключён.

Всё получилось как и было обещано. К концу недели моя квартира была полностью обжита и обставлена.

Племянник Анатолия Алексеевича, смешливый веснушчатый блондин, говорил, само собой, по-русски, но с характерным украинским акцентом, иногда вворачивая что-то на «ридной мове». Мишка оказался предельно прост и дружелюбен в общении, прекрасно готовил как украинские блюда, так и разносолы иных кухонь. Мы с ним сразу подружились.

Несмотря на разницу в добрый десяток лет, общие интересы у нас нашлись. Главным образом – мы оба верующие, причём не формально, а по убеждениям, и на остальные сферы жизни смотрим через призму православного мировоззрения.

Совпали у нас большей частью и вкусы в музыке. Более того, мои музыкальные предпочтения благодаря Мишке существенно обогатились – мой новый друг познакомил меня с творчеством многих популярных ранее, да и в наше время не менее интересных и самобытных звёзд эстрады и лёгкого шансона.

Мы сидели на кухне, с аппетитом ели приготовленный Мишкой наваристый борщ, щедро заправленный сметаной, и мне не терпелось спросить нового друга, как жизнь в Незалежной.

Тарелки мы опустошили одновременно.

– Як тоби борщ? – поинтересовался Мишка.

– Язык проглотишь! – совершенно честно поделился я своим мнением.

Действительно, борщ оказался вкуснейшим из всех, что мне доводилось пробовать. Бабушка сим шедевром кулинарного искусства не заморачивалась никогда, а крёстная готовила обычный свекольный суп с добавлением рагу из свинины, либо без такового – в пост. В училище же в составе подобного блюда мяса не было ни в каком виде даже в дни сплошных седмиц.

– Наверное, настоящий борщ умеют варить только украинцы? – не удержался я от лести.

– Не, совсем не обязательно. В России и Беларуси поваров-умельцев не меньше.

– И всё-таки родина борща – Украина?

– Як тоби сказать… в общем-то славянское блюдо, а «украинский борщ» – просто разновидность, местный рецепт. Як и плов – ассоциируется с Узбекистаном, и отчасти це справедливо – у них больше сотни рецептов. Вместе с тем свои вариации имеются и у таджиков, и у киргизов, также – у башкир и татар, и у кавказских народов.

– Интересно как! Уже хочется их все попробовать! А то ел две разновидности, не знаю какие…

– Опиши.

– Один – обжаренный, рассыпчатый. Его у нас в училище готовил повар дядя Дима. Я всегда добавки просил – у него плов был реально вкусный. Работали у нас и повара-женщины, у них получалось…

– Каша-размазня из риса и мяса, – закончил за меня друг. – Я тоже учился в ПТУ. У нас такого дяди Димы, как у вас, жаль, не было. Плов был, если это можно было назвать пловом. Да ещё – то пересаливали, то недосаливали.