Я оставалась на холме, в полумраке чащи, с двумя братьями наедине. Один — меня похитил когда-то, второй — похищал других в моих сновидениях. Засмотревшись на веселье остальных, я на какое-то время даже потеряла своих спутников из виду; и Константина, который стоял передо мной пару минут назад, уже опять не было видно. Как и Яна.

Внезапно я услышала голос позади себя.

— Ава… — произнёс потусторонний шёпот, — нам нужна небольшая твоя помощь…

Это был Константин. Он подкрался незаметно, и я отчего-то не обернулась. Вросла в землю, вытянувшись, как струна. Не знала, здесь ли ещё Ян, но надеялась, что да. И услышала звук подступающих, отчётливо слышимых шагов, в отличие от бесшумной поступи Константина. Чёрный дух всегда подходил, словно крадучись; его было не видно, пока он сам не решал обратить на себя внимание. Я никогда не замечала, когда он подходил. Никогда его не слышала, если он сам себя не показывал.

Сейчас тот, кого прозвали Кощеем, стоял позади меня и дышал мне почти что в затылок. Там же рядом оказался и Ян. Моей кисти коснулась горячая рука, и я вздрогнула. Я не знала, чья она, пока не бросила туда взгляд — Ян. Его пальцы трогали мою кожу.

Моё дыхание было сбивчивым. Со стороны правого плеча к моему лицу и шее понеслось тепло — щека Яна соприкоснулась с моей. Он приобнял меня сзади, и неожиданно вложил в мою ладонь нечто металлическое и ледяное. Нож? Нет. Кинжал. Самый настоящий кинжал, небольшого размера, рукоятка которого была украшена драгоценными красными камнями, золотом и серебром. Мне ничего не оставалось, кроме как в замешательстве принять его. Перебирая мои пальцы, по-прежнему дыша мне в правое ухо и невольно обдавая теплом шею, Ян безмолвно указывал, как правильно его держать. Затем шепча, говорил, что делать дальше. Я не слишком понимала, зачем именно он вручил мне этот клинок, но не моргая смотрела вперёд и тихо кивала.

— Не забывай дышать, — сказал Ян.

И я опомнилась. Он заметил, что моя грудная клетка слишком долго остаётся недвижимой, а плечи — напряжёнными. И я сама заметила. Я сделала глубокий вдох, громкий, словно мои лёгкие были замершими больше минуты. Воздуха нави мне не хватало, чтобы надышаться. Иногда я не замечала этого, иногда чувствовала слишком остро, когда начинала контролировать процесс. У меня чуть закружилась голова. Константин обошёл нас и встал у дерева, опёршись о него спиной, застыв в расслабленной позе, сложив руки на груди. И внимательно следил за тем, что мы делаем. Смотрел так пристально, что я будто физически ощутила его взгляд на себе. Он словно специально встал там, чтобы оказаться в поле моего зрения.

Это отвлекало.

Соприкосновение с кожей щеки Яна тоже сбивало с нужных мыслей. Ян обнял меня за плечи и шепнул, чуть дотрагиваясь губами до моего уха. Он велел мне попытаться попасть кинжалом в дерево, раскинувшее корни в нескольких метрах от нас. Не беря во внимание странность просьбы, я просто сделала это — как и диктовал Ян, взяла клинок за кончик рукояти, вознесла руку над головой и взмахнула ей ровно вдоль тела, выпустив рукоять, метнув оружие вперёд. Он сделал несколько полных оборотов, и остриё чётко вонзилось в древесную кору. Сама не ожидала, что получится с первого раза.

Я услышала тихий звук, донёсшийся со стороны Константина. Это была не усмешка, а будто слишком громкий выдох через нос; его губы не дрогнули, уголки не поднялись вверх. Но лицо Константина было довольным. Когда он посмотрел мне в глаза — я видела в них одобрение.

А затем кто-то поблизости заразительно засмеялся.

— Ян, только ты мог это придумать! — вымолвила Валентина, стоящая вдалеке от нас, но заметившая, чем мы занимаемся.

Этот смех был злорадным — значит недобрым предзнаменованием.

Я по-прежнему не понимала, что происходит, и переводила растерянный взгляд то на Валентину, то на Константина, гадая, зачем Ян затеял эту странную игру.

— Хорошо, — сказал он, снова забирая моё внимание. Обойдя меня, он отправился к дереву, вытащил нож и напором пошёл мне навстречу, ещё раз протянул кинжал. Передавая его, пальцами он коснулся моих пальцев.

— Потренируйся ещё, — сказал он.

И я снова бросила. И снова попала.

…На этот раз — тишина и молчание. Повернувшись, я больше не видела у дерева Константина. Там было пусто.

Ещё немного потренировавшись с оружием, дав повод Яну убедиться в том, что у меня неплохо получается с ним управляться, и в свою очередь дав повод самой себе полагать, что в случае чего я даже смогу себя защитить, я всё равно не могла сопоставить смысл производимых мной действий и слов Валентины. «Ян, только ты мог это придумать». Что — это? Когда я попыталась поинтересоваться у Яна, он лишь сказал, что я должна буду воспользоваться им лишь раз, когда он «даст команду». И разубеждая меня в мысли, что кинжал был дан мне для самозащиты, Ян забрал его у меня, одел в ножны и спрятал в черноте своего камзола.

Мокрые и весёлые дети возвращались с горки, и не только дети — у всех, даже у хмурого серьёзного Алексея был румянец на щеках. Маленькая Юлия сказала, что проголодалась, и мы решили вернуться обратно в замок.

Снег хрустел у нас под ногами. Температура в нави понижалась и в талых проплешинах мох и листья стали покрываться ледяной коркой. Я шла сразу же за Вольгой, малышами и Гаем, впереди которых ныряя и выпрыгивая из снега, по-своему сходил с ума Кинли. Общество полудраконов казалось ему приемлемым, и не так сильно напрягало, как общество цмоков. Я была рада, что он не ощущает себя здесь скованным страхом и дискомфортом. За своей спиной я слышала приглушённые голоса Яна с Алексеем. Рядом с ними молчаливо плетётся Константин.

Поравнявшись с Гаем, когда мы подходили к воротам, я сняла с плеч рыжую меховую накидку и вернула ему, больше в ней не нуждаясь. Я спросила его, когда он принялся одеваться:

— Гай, а у животных тоже есть душа? Они тоже перерождаются?

Он мельком посмотрел на Кинельгана.

— Ну да, — просто ответил он.

— У них какие-то другие души? — продолжила интересоваться я.

Гай открыл перед нами двери и пропустил детей, Вольгу и меня, заходя следующим. Не дожидаясь сводных братьев.

— Все души одинаковы, — пояснил он, и задал встречный вопрос: — А что?

— Мне немного непонятно, что определяет, родится душа животным или человеком? — Подбирая Кинли с пола, я прижимаю его к животу и глажу. — Почему он дракон?

— Что-то натворил, — раздаётся голос за спиной. — Посмотри на его поведение сейчас — твоя птица явно тратит эту жизнь впустую и пойдёт на следующий круг перерождения.

Гай качает головой из стороны в сторону.

— Ян нагло врёт, — говорит он. — Души распределяются нами — моим отцом, мной и нашими помощниками, которых мы, кстати, зовём гаёвками. В целом распределение душ простая случайность. В прекрасном и жестоком человеческом мире они так или иначе получат нужный опыт. Нет никакой кармы или искупления грехов. Просто новая очередная жизнь, в которой ты делаешь или хорошее или плохое — не важно. Потом об этом подумаешь. Поймёшь, что что-то сделал не так, исправишься — уйдёшь в вырай. Нет — рождения будут повторяться. И в них могут добавиться новые проблемы.

Мы поднимались по лестнице, направляясь по длинному коридору, к столовой.

— Но что может дать душе заточение в теле животного?

— При искуплении на рубеже такие души вспомнят, какова жизнь, когда ты полностью зависишь от кого-то. Домашние драконы, насколько я знаю, долго учатся доверять. Это бесценный опыт.

Стук наших шагов приглушал мягкий ковёр; по стенам скользили чужие голоса, многочисленные, далёкие и близкие, и я вспомнила, что замок больше не пуст, а заселён другими цмоками.

— Душа может посреди жизни в теле человека вспомнить, кем была ранее?

Гай отрицательно покачал головой.

— Нет.

Я нахмурила брови, не зная, хотела ли услышать нечто другое в ответ. Даже переспросила машинально:

— Нет?

Если бы он сказал «да» — это было бы решением моей небольшой головоломки. Ужасным решением, к слову.