Другим повезло гораздо больше. Гарри и Джинни, разлученные неуместным бескорыстием Гарри, невозможно было разлучить, когда не было Темного Лорда, разделяющего их. Все были чрезвычайно взволнованы за эту пару, и даже Рон не мог найти в себе силы попытаться предупредить Гарри о том, что будет если он причинит боль его младшей сестре. К тому же было ясно, что Джинни вполне способна позаботиться о себе сама.

Еще больше пар, казалось, появлялось из ниоткуда, выкованных в те ужасные месяцы, когда Хогвартсом управляли Пожиратели Смерти. Не каждый студент Слизерина был настолько жесток, чтобы закрывать глаза на то, что замышляли их так называемые профессора. Теодор Нотт влюбился в Луну Лавгуд, а Энтони Голдштейн пригласил Миллисент Булстроуд на свидание.

Но, возможно, самой удачной неожиданной парой были не кто иной, как Невилл Лонгботтом и Дафна Гринграсс. Невилл, очевидно, прошел через множество перемен в школе, показав всему миру, насколько он храбр на самом деле, но оказалось, что Дафна знала об этом с самого начала. Они поженились через несколько месяцев после битвы и были очень счастливы друг с другом.

Гермиона мало что знала о Дафне Гринграсс до того, как стала Дафной Лонгботтом, за исключением того, что она была, возможно, самой красивой девушкой в их классе. С ее прямыми светлыми волосами и мягкими зелеными глазами, она была настоящей красавицей к тому времени, когда они достигли шестого курса. К тому же, как только она вышла замуж, она стала еще красивее.

Проведя некоторое время с ней и Невиллом — Гермиона никогда не могла представить себе, что не дружит с ним, вспоминая неуклюжего мальчика, которого она впервые встретила в поезде, — было легко понять, почему он влюбился в нее. Дафна была невероятно мила и обладала удивительно сухим чувством юмора. Гермиона обнаружила, что ей действительно нравится общество Дафны, хотя она всегда чувствовала себя немного неловко рядом со Слизеринкой. Годы, проведенные с мальчиками в качестве друзей, означали, что она часто чувствовала себя не в своей тарелке в типично девчачьих ситуациях.

Гермиона была по-настоящему взволнована за молодую пару, когда они объявили, что у них будет ребенок позже в этом году. Хотя их ребенок не был первым ребенком, родившимся после войны, это был первый ребенок, рожденный кем-то ее возраста, и было немного странно для Гермионы думать о возможностях. Конечно, это было естественное течение жизни, но это заставило ее осознать, что она была одной из немногих оставшихся одиноких людей в ее группе друзей, что казалось ей таким нелепым. Но она солгала бы, если бы не призналась, что почувствовала некоторое желание, когда увидела все стабильные отношения, которые сформировались.

Она была рада, что ее пригласили на крестины новорожденного ребенка Дафны и Невилла. Их сын, маленький мальчик, родившийся в октябре, был в этом мире уже две недели, и все это время его имя и все подробности держались в секрете, как это было принято в чистокровных магических традициях. Гермиона не могла дождаться встречи с маленьким мальчиком и разделить радость с двумя молодыми родителями.

Это также будет испытанием для нее, поскольку это был первый раз, когда она общалась с Роном и его новой очень серьезной подругой Сьюзан Боунс. Миссис Уизли изливала восторг по поводу того, какой милой и ненамеренно жестокой была эта девушка. Или, возможно, зная миссис Уизли, это было сделано намеренно.

Желая найти идеальный подарок для нового члена своего маленького круга, Гермиона поплелась к единственному детскому магазину в Косом переулке. Она совершенно не представляла, что подарить мальчику, но надеялась, что вдохновение придет, когда она осмотрит магазин.

Однако, как только она вошла в магазин, она подумала, что вселенная играет с ней ужасные шутки. Вместо стен из мягких тканей бледных тонов Гермиону встретили самые странные подарки, которые она когда — либо видела: палочки, сплетенные в замысловатые узоры, окаменевшие птичьи яйца, которые выглядели так, словно их лучше было бы положить на стол мастера зелий, кристаллизованные фрукты и пакетики со специями. Неловко стоя посреди магазина, Гермиона чувствовала себя совершенно не в своей тарелке, чего не чувствовала с самого первого дня в Хогвартсе.

Покраснев, она быстро занялась собой, чтобы избавить себя от смущения, когда ее спросили, нужна ли ей помощь от владельца магазина. Все это время ее мысли кружились, кружились по кругу, пока она пыталась определить, какой подарок подходит для самого маленького Лонгботтома. Она услышала звонок в дверь и поняла, что вошел еще один покупатель, и отчаянно надеялась, что они ее не узнают. Мысль о том, что она так отчаянно не готова к колдовским обычаям, заставляла ее чувствовать себя чужой, недостойной называться ведьмой.

К своему ужасу, она услышала, как другой человек подошел к ней и остановился только тогда, когда приблизился к ней. Она слышала, как другая покупательница улыбается, но упрямо не сводила глаз с птичьего гнезда, которое держала в руках. Непроизвольно ее взгляд метнулся к его необычайно большим ногам.

— Мы действительно должны прекратить встречаться таким образом, Грейнджер, — приветствовал ее дразнящий голос.

Гермиона тут же подняла глаза на его лицо и увидела, что Маркус Флинт улыбается ей, дружелюбно, как ей казалось. Она густо покраснела, но ответила ему улыбкой.

— Но если мы перестанем встречаться таким образом, боюсь, я совершу ужасную ошибку, не получив от тебя постоянного руководства в выборе подарков.

Он фыркнул, забирая изящное гнездышко из ее рук, прежде чем положить его обратно.

— Я бы сказал, что это правда, — согласился он с ухмылкой. — Что ты здесь делаешь?

— Мой друг Невилл Лонгботтом — ты его помнишь? — ну, он пригласил меня на крестины своего сына, и я надеялась принести подарок, который будет уместен, — объяснила она, сглотнув. — Но я немного растерянна. Видишь ли, маглы обычно дарят одеяла, пинетки или подгузники, и… тому подобное, — сказала она, поднимая руку, чтобы пройти через комнату. — Что ты здесь делаешь? Должна признаться, что детский магазин-это последнее место, где я ожидала бы тебя увидеть.

— Моя кузина Дафна Лонгботтом пригласила меня на крестины своего сына, — сказал он ей, и в его голубых глазах отразилась радость оттого, что они хоть раз оказались в одном кругу. — Моя мама послала меня сюда, чтобы раздобыть особое деревце для подарка ребенку от семьи Флинтов, чтобы он вырос таким же сильным и высоким, как дерево.

Гермиона нервно облизнула губы.

— Слушай, ты….. не мог бы помочь мне выбрать подарок? Я не имею ни малейшего представления о том, что бы подарить, — сказала она, снова оглядывая комнату. Подарок семьи Флинтов звучал уместно и мило, что Невилл, несомненно, тоже оценил бы, учитывая, что он так любил гербологию. Это было поэтично и многообещающе, традиция, которую, вероятно, очень ценили.

— Я могу попробовать, — сказал он, прижимая руку к ее пояснице, чтобы подвести ее к ряду крошечных ростков деревьев, которые она не заметила вначале. Она чувствовала, как жар его тела просачивается сквозь его ладонь, сквозь ее одежду и проникает в самую кожу. — Но, видишь ли, волшебные дары могут быть немного странными. Самое подходящее — дать ребенку что-то связанное с твоей магией, что-то, к чему ты испытываешь слабость. Ты выкладываешь частичку себя в подарок, чтобы ребенок знал, что он всегда будет чувствовать твою дружбу, даже когда он вырастет и начнёт меняться, частичка тебя всегда будет с ним.

— Значит, твоя семья имеет какое-то отношение к арборизму? — спросила она, полностью очарованная его словами.

Маркус улыбнулся.

— Ну я не знаю, относится ли это к деревьям, — объяснил он. — Гербология была единственным занятием, на котором я чувствовал себя комфортно, — честно признался он, открывая ей частичку себя. Она знала, что он не самый лучший ученик, но было нелегко говорить о своих слабостях, о чем она слишком хорошо знала.

— Хм, Ну, не знаю, что я могла бы подарить, что было бы значимым, — сказала она, позволяя своим плечам немного опуститься. Маркус осматривал дерево, и Гермиона провела пальцами по его листьям, оценивая, насколько оно крепкое. -А что, если им не понравится?