Лили направилась прямиком к Гермионе с каким-то раздраженным и любопытным выражением лица.

— Гермиона, верно? — спросила она, не потрудившись протянуть руку для рукопожатия. — Я Лили Эванс.

Гермиона была удивлена холодным приемом, который ей оказали.

— Да, я Гермиона, — ответила она, заставляя себя улыбнуться. — Приятно познакомиться с тобой, Лили.

— Значит, ты неплохо разбираешься в заклинаниях? — спросила Лили, ее зеленые глаза самым презрительным образом оглядели Гермиону с ног до головы. — На самом деле я была лучшей в нашем классе здесь, в Хогвартсе, по большинству предметов, — сказала она.

Гермиона была потрясена. Она подумала, что Лили, возможно, пытается превзойти ее, доказать, что она лучше.

— О, полагаю, я хороша в заклинаниях. Я получила «П» по ЖАБА, — объяснила Гермиона, ненавидя эту линию допроса. Ей отчаянно хотелось закончить разговор.

Лили фыркнула.

— Итак, ты живешь с Джеймсом?

Темноволосая ведьма была удивлена, но внезапно вся враждебность встала на свои места. Ей казалось, что она понимает истинную причину такого поведения Лили. Она не хотела плохо думать о матери Гарри, которую всегда описывали как милую, заботливую и добрую. Но если она так обращалась с Гермионой только потому, что ревновала? Она видела в Гермионе соперницу…

В некотором смысле, это вселило в Гермиону надежду на то, что отношения Лили и Джеймса можно спасти. Было очевидно, что у нее все еще были чувства к Джеймсу.

— Да, мальчики были достаточно любезны, чтобы позволить мне пожить с ними, пока я не встану на ноги во время возвращения к английской жизни, — солгала Гермиона сквозь зубы, зная, что Лили думала, что она получила образование в России. — Но прямо сейчас я нахожусь в процессе сдачи в аренду собственной квартиры.

Лили почувствовала облегчение, услышав это.

— О, конечно, в этом есть смысл, — сказала она, не скрывая того факта, что оценивала внешность Гермионы. — Ты гораздо больше похожа на тип Римуса, чем Джеймса. Ты, должно быть, тоже проводишь много времени с Сириусом и Римусом, — добавила она скорее для себя, чем для Гермионы.

В ней начало закипать раздражение. Что это значило, что Гермиона больше подходила Римусу? Намекала ли Лили на то, что она слишком невзрачна, чтобы Джеймс заинтересовался ею? Что она недостаточно хороша для него?

Гермиона знала, что она не была такой гламурной, как Лаванда или Джинни, или даже сама Лили, но она встречалась с международной звездой квиддича, черт возьми! Она не собиралась позволять этой чересчур любопытной ведьме задирать ее.

— На самом деле, Римус последние несколько недель путешествовал, а Сириус всегда в отъезде по делам авроров или чтобы провести время с Марлин, — беззаботно сказала Гермиона. — Мы с Джеймсом проводим много времени вместе. Одни.

Мерлин, это было мелочно. Но Гермионе понравилось видеть, как у Лили отвисла челюсть от такого намека.

Она отчаянно надеялась, что это не дойдет до Джеймса.

К несчастью для нее, в этот самый момент Джеймс возвращался, чтобы присоединиться к ним. Он переводил взгляд с одной ведьмы на другую, которые, казалось, были в тупике.

— О чем вы двое говорите? Мы собираемся уходить, — сказал он, нервничая.

Лили сердито посмотрела на Джеймса.

— О, Гермиона только что рассказывала мне о том, как много времени вы двое проводите вместе в квартире наедине, — ответила она.

Джеймс внезапно понял, что происходит. Он попытался удержаться от смеха, прежде чем остановиться на высокомерной ухмылке, которую, по словам Лили, она ненавидела.

— Одно из преимуществ отсутствия работы, понимаешь? — съязвил он, прежде чем снова обнять Гермиону за талию и притянуть ее к себе.

Затем он повел ее вниз по винтовой лестнице из кабинета директора, а Грюм, Дамблдор и Лили следовали за ними.

— Спасибо, я у тебя в долгу, — прошептал он ей на ухо.

Гермиона кивнула, позволяя проводить себя на седьмой этаж к портрету Барнабаса Спятившего — у входа в Выручай комнату. Все это время она пыталась не обращать внимания на ощущение руки Джеймса на изгибе ее талии.

Она отругала себя. Предполагалось, что она должна была вернуть Джеймса к Лили, а не отдалять их еще больше.

Наконец появилась дверь, и они вошли в этот беспорядок. Лили заговорила первой, осмотрев башни забытых вещей в огромной комнате.

— Это займет целую вечность! — проворчала она. — И как же мы, по-твоему, найдем его в этом столетии?

— Я помню, где это, — сказала Гермиона, не потрудившись объяснить как. — Если ты хочешь можешь подождать здесь, я могу сходить за ним и принести обратно.

— Вряд ли, девочка, — проворчал на нее Грюм. — Я буду сопровождать вас, чтобы найти его. Я бы не хотел, чтобы ты сбежала с этим, если ты одна из приспешников Волдеморта.

Гермиона улыбнулась, вспомнив, каким недоверчивым был Грюм в ее время. Она была удивлена, узнав, что теперь он, возможно, станет еще более параноидальным.

— Хорошо, следуйте за мной, — ответила она, прежде чем повести его вдоль рядов с вещами, предоставив Дамблдору вести неловкий разговор между Джеймсом и Лили.

Гермионе не потребовалось много времени, чтобы найти Диадему. Она взобралась на его маленькую башенку, чтобы схватить. Грюм хмуро посмотрел на нее, настаивая на том, чтобы отнести его обратно. Гермиона была счастлива отдать ему это, так как всего несколько мгновений, что она держала это в руках, уже напомнили ей о том, как Темная магия проникает в твою кожу.

Когда они вернулись, Гермиона мягко затронула тему разрушения.

— Кто собирается бросить адское пламя? Я никогда не делала этого раньше — я знаю только теорию, лежащую в основе заклинания, чтобы погасить огонь, — призналась она в своих слабых местах.

Лили посмотрела на нее с торжествующей ухмылкой, как будто не брать на себя больше, чем ты готова, было плохо.

— Я, вероятно, единственный из нас, кто раньше успешно вызывал адское пламя, так что, возможно, это должен сделать я, — объявил Дамблдор.

Гермионе не хотелось думать об обстоятельствах, которые заставили бы его использовать это раньше. Это было ужасное проклятие.

Когда все согласились, Дамблдор попросил всех отойти назад. Немедленно огненный феникс вырвался из кончика его палочки и устремился вниз, окутывая Диадему своим вздымающимся пламенем.

Гермиона почти сразу почувствовала, что что-то не так. Диадема начала дымиться — черно-зеленые миазмы смешались с фениксом Дамблдора. Огонь становился все больше и превращался во что-то более зловещее. В огромную шипящую змею.

Змея извивалась вокруг них пятерых, выискивая какие-нибудь слабые звенья. Он останавливает свой взгляд на Джеймсе, его язык высовывается до тех пор, пока пламя не подбирается достаточно близко, чтобы заставить его вспотеть от жара. Оно начало говорить.

— Посмотри на себя. Жалкий, слабый. Почему же ты сейчас дрожишь в своих штанах, — прошептало оно со смехом.

Змея сделала еще один круг вокруг Джеймса, отрезав его от всего остального. Гермиона видела отражение огня в его круглых очках и забеспокоилась, что он может обжечься. Но змея держалась на расстоянии.

На данный момент.

Дамблдор отчаянно пытался восстановить контроль над пламенем, но потерпел неудачу в борьбе с Темной магией крестража. Джеймс не сводил глаз со змеи.

— Ты недостоин носить фамилию Поттер. Никогда не было менее настоящего гриффиндорца, чем ты. Храбрый в душе? Смелый? Скорее, высокомерный и ленивый. Ты даже не смог прочитать ни одной книги, о которой тебя просила Гермиона.

Гермиона закричала сквозь пламя, пытаясь привлечь внимание Джеймса.

— Не слушай это, Джеймс! Он наживается на твоей неуверенности!

Змея только подбиралась все ближе и ближе к своему новому другу.

— И Лили. Ты даже не смог удержать ее — женщину, которую любил пять лет, — крестраж продолжал крутиться. — Она бросила тебя ради мужчины, на которого так противно смотреть. Что это говорит о тебе?

Гермиона наложила защитное заклинание на Джеймса, чтобы попытаться оградить его от пламени.