– Эти ребята вернули ему долг: помогли выйти из тюрьмы раньше положенного срока.

«Чёрт возьми, – испуганно подумал Питер, с опаской взглянув на наколки на запястьях Марко, – а ведь он точно помог ему сбежать из тюрьмы…»

– И после этого вы… Уехали в Штаты? – спросил Пит, стараясь отвести взгляд от рук своего собеседника.

Мура отрешённо кивнул.

– За то, что я помог ему пережить заключение, мистер Кастелло взял меня с собой в Америку. Для меня это был настоящий подарок судьбы…

– Это очень интересная история, мистер Мура, однако я не совсем понимаю, к чему вы клоните, – как можно мягче постарался сказать Уильямс, но всё равно с опаской посмотрел на Марко. Он боялся задеть его, а после крепкого виски язык уже лишь частично повиновался художнику. – Вроде бы мы говорили про самостоятельность и всё остальное…

– Иногда я слишком сильно отвлекаюсь на воспоминания, прошу извинить меня, – холодно ответил мистер Мура, поморщившись: – Когда мистер Кастелло-старший стал одним из самых влиятельных бизнесменов Нью-Йорка, пошли слухи, что конкуренты готовят покушение. В то время я отвечал за безопасность нашего бизнеса и пытался его предупредить, но он меня не слушал – или не хотел слышать…

– Бабушка Кэндис любит говорить, что с горных высот многие вещи начинают казаться незначительными, – глубокомысленно вставил Питер.

– Бабушка вашей жены – действительно мудрый человек, мистер Уильямс. Тюремное заключение сильно изменило моего друга… В каком-то смысле, и я поддался этой мрачной силе, которую он принёс с собой в Америку. После Поццуоли мы больше не строили никаких иллюзий по поводу мнимого правосудия или законов – нам оставалось полагаться только на себя.

– Так чем же вы стали заниматься в Америке?

– Гай решил, что мы станем предпринимателями. Он отвечал за стратегию нашего бизнеса, а я разрабатывал способы достижения наших целей. Двадцать лет мы шли спина к спине, а потом… Потом вмешалось провидение, – Марко посмотрел на своего собеседника и усмехнулся. – Этот проклятый мир даёт нам лишь иллюзию «уверенности в завтрашнем дне», но на самом деле, мы даже не можем предугадать такую мелочь, как следующее мгновение. Будет ли оно добрым знамением вашей судьбы или очередной трагичной историей в новостях?

– Звучит… Довольно пессимистично, мистер Мура…– Питер зажёг новую сигарету и вернул зажигалку Марко. – Не могу понять, почему вам так нравится это слово?

– Которое? – слегка удивившись, спросил Мура.

– Судьба, – выпустив дым, Уильямс взглянул на Марко: – Почему вы с мистером Кастелло так часто вспоминаете про эту «судьбу»?

– Может быть, нам нужно заменить другое важное слово, от которого мы отказались в виду… – разных обстоятельств нашей жизни. Судьба как нельзя кстати подходит на роль нашей спутницы. Жизнь подкидывает тебе непростые решения, да и сам ты невольно становишься участником событий, в которых ТЫ являешься лишь ЧАСТЬЮ чего-то большего и своего голоса не имеешь. Вот тут-то на сцену и выходит судьба, как олицетворение того хаоса, в котором мы все ежедневно пребываем.

– Вы будто бы передаёте все «бразды правления» эфемерному механизму. И вы говорите, что этот «механизм»… – Уильямс поднял пустой стакан и грозно потряс им в воздухе, – …невидимо тянет за ниточки, но сами мы ничего не решаем. Вы не находите, что это достаточно жестокий взгляд на… – вещи?

– Может и жестокий, но никакого другого объяснения происходящему за свою жизнь я так и не нашёл… – ответил Кастелло и приник к своей коктейльной трубочке, отвернувшись.

Бармен принёс Питеру второй стакан алкоголя и начал сыпать лёд ложечкой из специального горшочка с непроницаемым лицом – таким образом, он, наверное, насыпал бы ему целый стакан, однако Уильямс вовремя обратил на это внимание и энергично замахал рукой.

– В нашем заведении после второго стакана принято платить…

– Он – уважаемый гость мистера Кастелло, – лениво остановил бармена Марко. – Отстань от него.

– У мистера Кастелло сегодня целое казино «уважаемых гостей», – недовольно пробурчал мужчина, – и что? Каждому наливать за бесплатно? Господин игрок, – грубо обратился он к Уильямсу, – вы хотя бы представляете, что у вас в руках виски «Блейр Антуан» двадцатилетней выдержки?

– Отстань от него, Джерри, – настойчиво повторил Марко, пригрозив тому пальцем. – Если ты так переживаешь за эту бодягу, то мог бы не разбавлять водой – для начала.

У бармена-Джерри вытянулось лицо, но он ничего не сказал. Фыркнув на них, он ушёл от греха подальше на другой конец столика, чтобы обслужить более воспитанных посетителей барной зоны.

– Если вам что-нибудь понадобится, найдите меня, мистер Уильямс… – сказал Марко и встал со стула, оставив Питеру свою зажигалку.

Питер с грустью подумал о том, что ему бы не помешала сейчас поддержка Кэндис. Впрочем, подумал он, а получил бы он доброе слово или же очередной поток упрёков от неё? До свадьбы она прислушивалась к нему, и он правда решил, что ей интересно то, чем он занимается. Горькой правдой оказалось то, что на самом деле она лишь хотела его привязать к себе – запереть его в их доме, как «персонального художника»: чудаковатого придурка, которого, однако, с гордостью можно показать на работе. На его фоне она лишний раз могла выделиться, продемонстрировать всем свои исключительные качества, и пожаловаться на то, какой же он упрямый и ленивый…

Питер залпом опустошил свой стакан. Она только этого и хотела, а он действительно думал, что переезд в Канзас она предложила для того, чтобы ему свободнее писалось в тухлой тишине пригорода… Как же он мог всё это время быть настолько слепым по отношению к ней?!

Уильямс поискал глазами Марко, но тот растворился в толпе, покинув художника – стакан с трубочкой одиноко стоял на барной стойке, практически нетронутый хозяином…

«Жалко такому хорошему напитку пропадать», – подумал Питер и прикатил виски к себе по гладкой поверхности.

Он стоял на распутье. По сути, у него было два варианта дальнейшего развития событий:

Вариант первый – продолжать писать картины, иногда продавая их мистеру Кастелло. Гай уже прозрачно намекнул ему, что его больше интересуют репродукции, так что можно было надеяться на ещё максимум парочку картин, которые он купит, а потом его интерес закономерно иссякнет… Кэндис продолжит пилить его, каждый день указывая на его ошибки – и на то, какой же Гарри Дэвидсон молодец. Питер жил в таком «ритме» уже два года и желания дальше выслушивать всё это у него не оставалось, равно как и сил на то, чтобы снова посещать различные выставки, разбросанные по всему штату; он мог бы завести ради шутки список, в котором бы составил целую коллекцию заведений, которые отвергли его работы. Впрочем, он мог бы заранее добавить ВСЕ выставки штата Канзас – это был пройденный этап.

Второй вариант был значительно проще, но и рискованнее. В его внутреннем кармане лежит большая пачка долларов – Питер не считал, но по ощущениям, мистер Кастелло на этот раз заплатил ему больше, чем в предыдущий, и наличными. По его прикидкам, за одну картину на этот раз он дал не меньше десяти кусков. Этого вполне хватит Питеру на целую ночь игры в покер. Разумеется, он не будет тратить всё сразу. Как минимум, надо было отложить деньги на полёт до дома, однако… Он мог бы отыгрываться несколько раз подряд, если уйдёт в минус, а мог бы удвоить – нет, утроить своё состояние, а это целых тридцать тысяч долларов, если ему повезёт!

Натуральное безумие!

Питер никогда не держал в руках настолько большие деньги, но он нутром чуял, что может заработать больше – гораздо больше, чем у него сейчас есть.

Надо лишь решиться на этот рискованный шаг.

Что он терял? Уважение Кэндис? – А было ли оно? Деньги, полученные за холст? – Питер искренне верил, что с такими деньгами он легко сможет отыграться в критической ситуации.

Его чёртово образование оказалось никому не нужным – даже ему самому; в мире взрослого искусства от него нет никакого толка, да и вообще – папаша был прав. Картины никто не покупал, и вряд ли кто-нибудь заинтересуется им в ближайшее время. Такова жестокая правда жизни. Вдохновение он давно черпал исключительно из самых ужасных моментов своей жизни – из прошлого… Не самое ли сейчас время переключиться на настоящее? Отбросить сомнения, отбросить разочарование и комплексы…