— А ну, парни, расставляем машины рядком, и чтобы ни одна мексиканская сволочь мимо не проскочила, лови их потом!
— Сделаем, кэп!
— Не впервой!
— Покажем вонючкам!
— Всех их здесь и положим!
Покоцанные пикапы, небольшие грузовички и запыленные деревенские джипы, ревя моторами, начали разъезжаться в разные стороны, выстраиваясь в своего рода «механизированный заслон».
— Кэп, надо бы кого-то в разведку послать.
— Дело говоришь, Гарри.
Шериф запрыгнул в патрульный «Форд» и щелкнул тангентой бортовой рации:
— Марк два! Марк два! Ты сейчас где?
— Марк один! Я на Ривер-Три-Роуд. Тут люди папаши Саймона, — затарахтело в динамиках.
— Марк два! Гони их сюда, а сам, давай, прошвырнись до Кэмп-Фрайо. Спрячься там где-нибудь и, как увидишь чиканос, сразу же сообщи и быстро назад.
— Сделаю, босс!
— Надеюсь на тебя, парень.
Шериф вылез наружу, оправил ремень и с гордостью оглядел доставшееся ему воинство.
Орлы, а не люди! Ни один не сказал: «Я не приду». Ни один не стал уклоняться от схватки. Даже старина Говард из городского совета, хотя ему уже далеко за семьдесят, того и гляди, винтовку уронит, а ведь поди ж ты — свою колымагу в первом ряду поставил. Настоящий ковбой, бурбон ему в печень…
Сигнал о приближающихся бандитах поступил через сорок минут. Спустя ещё десять к «заслону» подкатил патрульный автомобиль. Выбравшийся из него помощник шерифа бодро отрапортовал:
— Едут голубчики. Четыре пикапа и три армейских грузовика. Примерно шестьдесят человек. Будут здесь минут через двадцать.
— Молодец, парень! — хлопнул его по плечу шериф, после чего повернулся к сгрудившимся за спиной горожанам. — Ну что, покажем этим мокроспинам, что такое Техас⁈
— Покажем! — взревела толпа.
— Тогда всем приготовиться. Переговоров не будет. С бандитами и наркоторговцами у нас разговор короткий — пуля. Это говорю вам я, Бенджамин Картер, шериф округа Риэл. Подпускаем гадов футов на двести и открываем огонь. Без предупреждения. Из церкви и дома Джесси по ним врежут из пулеметов команды Билли и Дика. Это называется огневой мешок. Патронов не жалеть, из-за машин не высовываться. Всем всё понятно?
— Да! Понятно! Сделаем, кэп!
— Отлично. Все по местам. Ждём…
Ожидание затянулось минут на тридцать. Притаившиеся за машинами граждане тревожно высматривали, не едут ли по шоссе незваные гости. За небом никто не следил. Никто не заметил кружащий в вышине беспилотник.
Первый снаряд рванул прямо перед «Фордом» шерифа. Стальной осколок пробил машину и угодил Картеру точно в висок. Блюститель порядка рухнул на землю, автоматическая винтовка выскользнула из внезапно ослабших пальцев. А затем на пятачке около минимаркета разверзся ад. Вой ракет, свист снарядов, сливающийся в непрерывный гул грохот разрывов, истошные крики спасающихся бегством защитников города.
Артиллерийский налёт закончился через минуту.
Через десять на дороге показались машины — два старых пикапа с установленными в кузовах пулеметами. Из головного выбрался наружу человек в камуфляже. Внимательно осмотрев разбитые чадящие дымом машины и валяющиеся тут и там трупы, он вытащил из разгрузки портативное РПУ и щелкнул клавишей вызова.
— Чако четыре. Чисто. Выдвигаюсь к пункту семнадцать…
Спустя четверть часа в Лики-Спрингс вошли основные силы бандитов.
Боевики картеля «Лос Сетас» приступили к зачистке…
Украина. Херсонская область. Погранпереход «Каланчак» (23.02.2019 г.)
— Ну? И де?
— Що и де? — вытаращился Палывода на погранца.
— Де товар, я пытаю?
— Якый товар?
— Ось дурень.
Очередной, пятый по счету, смотритель «кордона» разочарованно отвернулся, изображая потерю интереса к «просителям».
— У тебе що, зовсим ничого немае? — прошептал Чупрун.
— Ну, трохи е.
— Так чого чекаешь? Дай йому що-небудь, щоб пропустыв.
— Жалко.
— Ну и дурень.
— Сам ты дурень, — беззлобно отмахнулся Грицько.
Умом он понимал, что Степан прав, однако ему и впрямь было жалко. Практически всё, что они скопили за предыдущие несколько месяцев, утекло в лапы загребущих самостийных — действительно, самостийных — охранников. Шесть подряд контрольных постов, и каждый ни от кого не зависит, только от собственной жадности. А если не дашь, или, ещё хуже, не хватит, значит: «Вали туда, откуда пришел».
Котомки у Палыводы и Чупруна уже истощились. Обидно, однако. Четыре «таможни» худо-бедно прошли, до границы оставалось полкилометра и два рукотворных «препятствия», но если на предпоследнем обдерут полностью, расплачиваться на «финише» будет нечем…
— Пан офицер!
— Чого тоби?
— Вы про товар запытувалы?
— Ну?
— Я просто не зрозумив спочатку. Товар е, тилькы мало.
— Мало чи не мало, я выришую. Давай показуй.
Рюкзак Палыводы имел не двойное и даже не тройное дно, а шестерное. Четыре были уже распатронены, нетронутыми оставались два.
— Ага! — радостно выдохнул пограничник, заглянув внутрь. — И що тут у нас? Заборонени до вывезення елементы електроживлення? Так?
— Та яки елементы? Воны ж нерабочи, пан офицер, — затянул «привычное» Гриць.
— А мы це зараз перевирымо.
Погранец вынул из сидора упаковку с пальчиковыми батарейками, достал из кармана обмотанный скотчем тестер и принялся проверять.
— Ай-яй-яй, як недобре обманюваты, — покачал головой «пан офицер», закончив с проверкой. — Що ж вы це, громадянин… — он заглянул в документы, — Палывода, закон порушуете?
— Та я що? Я нищо. Бис попутав, — изобразил раскаяние Грицько.
— Значить, вызнаете порушення?
— Вызнаю, — склонил «чело» нарушитель.
— То-то же. Контрабанду я у вас изымаю. Ось так. Но раз зизналыся, карати суворо не буду.
Прикордонник шлепнул печати в паспорта Палыводы и Чупруна и махнул рукой в сторону границы:
— Идите и бильше не порушуйте…
— Легко отделалысь, — пробормотал Степан, когда приятели отошли от «таможни» шагов на двадцать.
— Це е, — тоскливо вздохнул Грицько.
Он и не подозревал, что перейти границу будет так трудно. Знакомый рассказывал, что пощипать их, конечно, пощиплют, но что-нибудь да оставят. Увы, информация оказалась недостоверной. Или, что ближе к истине, устаревшей. Времена изменились, и теперь желающих убежать с «нэньки» в Россию обдирали, как липку. Избежать приграничного шмона возможности не было. Границу на перешейке делили между собой несколько банд. Самую дальнюю зону держали боевики «Меджлиса». Следующими стояли кордоны нациков, «ветеранов АТО» и каких-то сектантов. Самые лакомые куски, вблизи КПП, достались «местным» — херсонским и запорожским. Видимо, благодаря лучшей организации и технической оснащенности — у этих имелись и БТРы, и боеприпасы, и продовольствие, и даже, по слухам, связи на «той стороне».
После четырех лет «свободы» и почти года Дикого поля «та сторона» представлялась многим страной мечты. Никто больше не желал уехать в Европу или за океан. Там теперь жилось даже хуже, чем на Украине. Рассказы вернувшихся с запада изобиловали ужасами и всякого рода подробностями про голод, холод, террор и массовые эпидемии. А вот из России назад никто не стремился. Другое дело, попасть туда представлялось нынче задачей не просто сложной, а архисложной. Идти на восток было бессмысленно — в приграничных с Россией областях или тупо разворачивали всех без разбора, или, как, например, в Донбассе, заставляли отрабатывать бессрочную трудовую повинность.
Еще хуже дела обстояли на севере. Привычные обходные пути через Белоруссию оказались полностью перекрыты. Соседи категорически не желали впускать на свою территорию «братьев-украинцев». Нарушителей просто отстреливали, пачками и по одному, почти как во времена «берлинской стены» в ГДР. Попытки прорваться с боем выливались в ожесточенные схватки с применением тяжёлого вооружения. А после декабрьских сдвигов и исчезновения высшего руководства страны ситуация там стала и вовсе напоминать «незалэжную» с их местечковым раздраем, экономическим хаосом и панами-атаманами разных мастей — настоящая серая зона, куда и войти тяжело, а выйти практически невозможно.
