– Этикетка магазина, продавшего эту пластинку, к примеру. Вот он. «Диски и риски». Проспект Мирабо, Экс-ан-Прованс. Номер дома не читается. И тем более номер телефона. Мне жаль, но это уж вам самим придется выяснять.

В голосе Гийома звучало торжество. Он повернулся к Юло с жестом акробата, приветствующего публику после тройного сальто-мортале.

Фрэнк и Юло онемели от изумления.

– Гийом, ты гений!

Парень пожал плечами и улыбнулся.

– Ну, не будем преувеличивать, я просто лучше всех.

Фрэнк опустился в кресло и наклонился к экрану. Прочитал, не веря своим глазам, надпись на мониторе. После такого множества «ничего» у них появилось, наконец, хоть что-то. После стольких скитаний по морю, на горизонте показалась темная полоска. Она могла быть сушей, но могла оказаться и беспорядочным нагромождением туч. Теперь они смотрели на нее испуганно, как люди, которые боятся нового разочарования.

Никола поднялся с дивана.

– Можешь распечатать нам эту картинку?

– Конечно, без проблем. Сколько штук?

– Четырех, я думаю, хватит. На всякий случай.

Гийом отстучал команду, и принтер, громко щелкнув, заработал. Из него одна за другой начали выползать страницы. Гийом поднялся с кресла.

Фрэнк встал пред парнем и заглянул ему в глаза, понимая, что в некоторых случаях и с некоторыми людьми нет никакой надобности тратить лишние слова.

– Ты даже не представляешь, что ты сделал сейчас для нас и для многих других людей. А что мы можем сделать для тебя?

Гийом молча похлопал его по плечу, достал из видеомагнитофона кассету и протянул Фрэнку, глядя ему прямо в глаза.

– Только одно. Найдите этого человека, который совершил подобное.

– Могу биться об заклад, что найдем. В этом будет и твоя заслуга.

Когда заговорил Никола, собирая распечатки, в его голосе впервые прозвучала надежда.

– Ладно, думаю, теперь у нас есть чем заняться. Очень многое нужно сделать. Не беспокойся, не провожай нас, если тебе надо работать. Я знаю, как выбраться из дома.

– Вам тоже хватит на сегодня. Закрываю все. Пойду покатаюсь на мотоцикле. После того, что видел, как-то не хочется оставаться одному…

– Пока, Гийом, еще раз спасибо.

Когда вышли в сад, показавшийся волшебным после только что виденного, солнце уже садилось. С моря дул, как всегда в начале лета, легкий теплый ветер, нежными красками светлели клумбы, поблескивала изумрудная зелень лужаек, темнела лавровая изгородь.

Фрэнк отметил, что по забавной случайности нигде не видно ни одного красного цветка, цвета крови. Он решил, что это хороший знак, и улыбнулся.

– Чему улыбаешься? – спросил Никола.

– Глупая мысль. Ничего особенного. Так, легкий проблеск оптимизма после того, что нам сейчас дал Гийом.

– Отличный парень, надо сказать.

Фрэнк промолчал. Он понял, что Юло продолжит разговор.

– Гийом был лучшим другом моего сына. Они были так похожи. Каждый раз, когда вижу Гийома, не могу не думать, что Стефан был бы таким же, как он. Необычный способ гордиться своим сыном… Даже после того, что случилось.

Голос комиссара дрогнул.

Фрэнк не обернулся к Никола, чтобы не видеть его глаз, затуманенных слезами.

Они молча прошли к машине. Когда сели, Фрэнк взял оставленные на приборном щитке газеты, и принялся просматривать их, давая Никола время успокоиться. Когда Юло завел мотор, Фрэнк бросил газеты назад и откинулся на спинку сиденья.

Застегивая ремень безопасности, он заметил, что волнуется.

– Никола, а ты бывал в Экс-ан-Провансе?

– Никогда.

– Значит, купи карту, когда приедешь туда. Думаю, придется тебе совершить это небольшое путешествие, друг мой.

Автомобиль Юло остановился на углу рю Принцессы Флорестины и рю Сюффрен Раймон, в нескольких десятках метров от управления полиции. По иронии судьбы рядом висел рекламный плакат, возвещавший: «Peugeot 206 – Enfant terrible»[62]

Никола кивнул на афишу, лукаво улыбаясь.

– Вот подходяшая машина для подходяшего человека.

– О'кей, анфан-террибль. Отныне и впредь все в твоих руках. Действуй.

– Дам знать, если найду что-нибудь.

Фрэнк вышел из машины и в открытое окошко нацелил в Юло указательный палец.

– Не если найдешь что-нибудь, а когда найдешь что-нибудь. Или ты в самом деле решил, будто у тебя отпуск?

Юло бодро отсалютовал, приставив два пальца к виску. Фрэнк закрыл дверцу и некоторое время смотрел на удаляющуюся машину, которая быстро исчезла в потоке транспорта.

След, появившийся у них после работы с кассетой, привнес крохотную долю надежды в застойную атмосферу расследования, но был еще слишком слабым, чтобы можно было говорить о чем-либо существенном. Фрэнку оставалось пока только держать скрещенными пальцы.

Он отправился к центру пешком по рю Сюффрен Раймон. Когда они возвращались из Эз-сюр-мер, ему звонил Ронкай, пригласив в офис для принятия «важных решений». По его тону Фрэнк понял, каков будет характер совещания. Неудача накануне вечером, новая жертва, вернее, жертвы, повлекшие «торпедирование» Никола, – все это должно было расшевелить даже Ронкая и Дюрана.

Он прошел в управление мимо дежурного, который не удостоил его даже взглядом. Теперь Фрэнк был здесь своим. До каких пор, неведомо, но пока что дело обстояло именно так.

Он постучал в дверь кабинета Ронкая и услышал в ответ голос начальника, приглашавшего войти.

Фрэнк открыл дверь и не слишком удивился, увидев в кабинете генерального прокурора Дюрана. Его поразило другое – присутствие Дуайта Дархема, американского консула. Не то чтобы оно было неоправданным, просто Фрэнк полагал, что конфликты дипломатического характера должны решаться на другом, гораздо более высоком уровне, без привлечения скромного агента ФБР. Присутствие Дархема в этом кабинете было очень громким сигналом от правительства Соединенных Штатов, как потому, что Натан Паркер, возможно, предпринял какие-то официальные шаги, пользуясь своими личными связями, так и по причине убийства американских граждан на территории Княжества. Кроме того, последней каплей могла стать малоубедительная визитная карточка какого-то капитана армии США, обвиненного в убийстве и заключенного в тюрьму Княжества.

Ронкай поднялся при появлении Фрэнка, как впрочем, поступал всегда, если кто-либо входил.

– Рад видеть вас, Фрэнк. Думаю, после минувшей ночи вам трудно было уснуть… как, впрочем, и нам тоже.

Фрэнк пожал протянутые ему руки. Взгляд, мельком брошенный на него Дархемом, был весьма многозначительным, и Фрэнк без труда понял его. Он опустился в кожаное кресло. Помещение было немногим просторнее кабинета Юло и почти ничем не отличалось от прочих комнат управления: диван, кресла… Единственное, что было позволено начальнику Службы безопасности, это картины на стенах. Несомненно, подлинники, но Фрэнк не мог оценить их по достоинству.

Ронкай вернулся за письменный стол.

– Думаю также, вы видели сегодняшние газеты и что в них написано о последних событиях…

Фрэнк пожал плечами.

– Нет, признаюсь, я не нашел это необходимым. У средств массовой информации своя логика. Они, как правило, обслуживают интересы читателей и издателей и редко бывают полезны тем, кто ведет следствие. Это не моя работа – читать газеты. Тем более давать им повод для сенсаций…

Дархем поднес руку к губам, скрывая улыбку. Дюран, возможно, решил, что Фрэнк намекает на отстранение Юло, и счел своим долгом внести уточнение.

– Фрэнк, я понимаю, как вы относитесь к комиссару Юло. Мне тоже весьма неприятно принимать такие меры, назовем их как минимум непопулярными. Я знаю, как уважают Юло в полиции, однако, вы понимаете…

Фрэнк прервал его с легкой улыбкой.

– Конечно, понимаю. Превосходно понимаю. И не хотел бы превращать это в проблему.

Ронкай заметил, что разговор приобретает нежелательный оборот, который может привести к словесной перепалке. Он поспешил расстелить ковровые дорожки гостеприимства и распределить амброзию и нектар в соответствии со своим личным расположением.