Все, что ждало его впереди, нужно было молча, про себя, перетерпеть, чтобы перегореть, подобно еловым поленьям в отцовской угольнице под землей и дерном, в блестящий древесный уголь, но эту мысль он не хотел додумывать до конца, потому что тогда ему пришлось бы вспомнить и то, что напоследок отец отвернулся от него в своей избе Мана, предоставив его самому себе, и замолчал.