Блинов аж расцвел, услышав его ответ. Открыл удивленно рот, а потом бросился и обнял Виктора изо всех сил.

– Молодец, Витюша! Умный парень! – выпалил Блинов.

– Безбожных большевиков надо бить! Это однозначно! Они попрали веру, честь, право на частную собственность! Грабители и убийцы! Их надо остановить, и я с тем, кто против них, даже если эти силы пока не отдают себе отчет в том, что делают, и ненавидят евреев! Это безумие! Но верю, что это пройдет! Не так ли, Паша?

– Так, так, родной мой! Так, Витюша! Пойдем же, пойдем! Зарегистрируем вас с Ромой. А по дороге надо будет придумать тебе легенду… Почему ты не знаешь арабского, почему не знаешь обычаев магометанских… Ну да, давай так… Мать твоя была, скажем, по внешности твоей, ассимилированная гречанка… А отец из татар. По вере он тебя воспитывал мусульманином. Но говорили дома только по-русски, и, мол, он был против религии, поэтому не соблюдали намaзы их всякие… И в мечеть не ходил. Был отец учителем или типа того, из просвещенных и светских мусульман. Скажем, из Казани? Как тебе?

Виктор кивнул.

– Пойдет! Зови Ромкy, и пошли.

Виктор вышел в сопровождении друзей на улицу. Те о чем-то оживленно беседовали, а сам он хотел только одного: увидеть уже, наконец-то, свою любимую.

Они прошли минут пятнадцать по кишащей пешеходами улице, пока не подошли к особняку кремового цвета. У входа в здание курили какие-то офицеры. Пахло папиросным дымом и лошадиным навозом. Блинов вошел первым, за ним Рома и, наконец, Виктор. Они поднялись на третий этаж, где ходили из одного кабинета в другой, подписывая то одни бумаги, то другие.

– Капитан Блинов! – услышал Павел сильный голос за своей спиной. Он обернулся и увидел высокую, худощавую фигуру генерала Врангеля за своей спиной.

Генерал, с черными, коротко постриженными усами и глубокими холодными глазами умного человека, внимательно посмотрел на Пашу и еле заметно улыбнулся краешками рта.

– Ваше высокоблагородие! – только и успел пробормотать Блинов.

Врангель пожал ему руку и сказал:

– А ты все такой же! Молодец! И не смей мне меняться! А это кто?

Блинов улыбался широкой улыбкой простака. Он повернулся и начал представлять своих друзей:

– Так вот же, друзья мои, Петр Николаевич! Вот капитан инфантерии лейб-гвардии Семёновского полка Роман Козярский и капитан от инфантерии лейб-гвардии Семёновского полка Виктор Рамильевич Магомедов.

Слуцкий еле заметно дернулся, как будто его ударили. Врангель подошел к Роману и пожал ему руку.

– Из поляков будете. Вижу. Отец поляк, мать русская? Так? Породистый.

Рома добродушно улыбнулся. Врангель подошел к Слуцкому и внимательно посмотрел на него. Молча изучил глазами лицо и сказал:

– Петр Николаевич Врангель. Барон. Генерал-майор. Спасибо за службу в этот непростой час. Над легендой поработайте. Какой из Вас к черту татарин? У Вас же типичный библейский архетип. Запишитесь лучше греком. А в баню будете отдельно ходить. Что ж поделаешь, коль времена такие! Как Вас зовут на самом деле?

– Слуцкий, Виктор Семенович. Капитан от инфантерии лейб-гвардии Семёновского полка. Участник японской и германской войн.

Врангель почесал усы и ответил:

– Я все понимаю. Сейчас такие обстоятельства, что лучше больше молчать, чем говорить. Зайдите ко мне, Виктор Семенович. Я помогу Вам с документами. Придумаем что-нибудь вместе.

Барон пригладил свои коротко остриженные, с залысинами волосы и сказал:

– Будем из Вас делать грека. Так правдоподобнее. Будете Виктором Семеновичем Адамиди. Легко запомните, как Адам. А имя отчество те же будут. Запомнили?

Слуцкий кивнул.

– Хорошо. Значит так. Документы Ваши все сгорели. А я Вам напишу рекомендацию для выдачи новых. Блинову верю, как себе. Он был моей правой рукой на фронте. И если Вы его друг, то вопросов у меня нет.

Врангель вытащил лист бумаги из своего планшета, и стоя в коридоре, написал аккуратным почерком рекомендацию для выдачи новых документов, белья, пайка и денежного довольствия.

Затем расписался и отдал бумагу Слуцкому.

– Удачи Вам, Виктор Семенович! Будете служить со мной!

Слуцкий отдал честь, поклонился и развернулся для выхода. Но Врангель снова заговорил:

– А знаете что? Мне на фронте один еврей жизнь спас… Из белорусских он был. Накрыл меня собой. Его убило, а я вот, живой… Моисей Гершкович Вольпо. Рядовой. Это я потом узнал уже… Так что в долгу я у Вашего народа. Идите!

Виктор улыбнулся и вышел.

Вскоре он получил новые документы на имя Виктора Семеновича Адамиди, грека по национальности.

– Что теперь с христианством только делать? Я же не знаю ни молитв, ни обрядов, ни обычаев православных… Скажу, что отец был атеистом и меня так же воспитал… – сказал Виктор друзьям.

Павел и Роман одобряюще кивнули. Все они получили уже оружие и кое-какие деньги на расходы.

Павел улыбнулся и сказал:

– Кстати, Врангель принял на себя командование 1-й конной дивизией. Завтра мы выезжаем отсюда по Владикавказской железной дороге для того, чтобы присоединиться к дивизии. Она сейчас расположена в Майкопском отделе. Так что вечер у нас свободный. Какие будут предложения?

Роман предложил пойти в кабак и хорошенько выпить. Павел его поддержал, а Виктору было не до этого. И он пошел искать встречи со своей возлюбленной, благо её временный местный адрес и телефон у него уже были. Он вышел на суетную улицу. Издалека приближались звуки «Прощания славянки»… Шел маршем какой-то полк.

Медленно ехали автомобили, цокали копытами лошади извозчиков, спешили куда-то сотни офицеров, служащих и простых обывателей. Он свернул в боковую улочку и подошел к её дому. Она уже ждала. В элегантном темно-синем платье, элегантной французской шляпе и на каблуках. Казалось, что для нее нет этой войны, этого страшного урагана времени и этой терзающей душу неопределенности…

– Витя! Витенька! Вот и ты, голубчик! А я уже стою и скучаю…

Виктор подошел к ней и нежно поцеловал её руку.

– Витя! Как же я рада тебя видеть! Господи! Это важно, чтобы мы поговорили. Ты мне очень нужен. Знай это. Очень, очень, очень… Я не могу без тебя… Молчи, молчи… Не говори ничего. Его нет. Он уехал куда-то, впрочем, он всегда куда-то уезжает… Пойдем со мной. Моя знакомая живет неподалеку. В квартире её тетки. И сегодня квартира в нашем распоряжении!

И она показала ему ключи жестом ребенка, который тайком от родителей стащил конфету.

Он не мог поверить своему счастью… Она здесь рядом и любит его по-прежнему. Минутой позже они уже вошли в тёткину квартиру, и он наконец-то обнял её…

Уже на следующий день, трое друзей сели на поезд и выехали на фронт. Они доехали до Кавказской станции и, переночевав в расположенном в станице обозе офицерского полка, входившего в состав дивизии полковника Михаила Гордеевича Дроздовского[66], утром выехали в станицу Темиргоевскую, где и находился штаб 1-й конной армии.

О безмятежном рае вчерашнего дня Виктору напоминало только её письмо, аккуратно сложенное пополам и лежавшее во внутреннем кармане его кителя.

Под вечер Блинов, Слуцкий и Козярский приехали в станицу Темиргоевскую. Не мешкая, они сразу направились в штаб 1-й конной армии, чтобы доложить о своем прибытии и получить дальнейшие распоряжения. Штаб располагался в добротной казачьей избе. Доложили, как и положено, адъютанту. Вскоре на крыльцо вышел покурить усталый, с молодецкими усиками, седоватый полковник лет сорока. Он вежливо и безразлично поздоровался и, закурив, попросил документы прибывших офицеров. Среди них было и специально написанное Врангелем рекомендательное письмо. Он внимательно изучил все бумаги и, одобрительно кивнув, сказал:

– Здравия желаю, господа офицеры! Полковник Нарышкин. Капитан Адамиди. Капитан Блинов. Капитан Козярский. Добро пожаловать. Дела у нас плохие. Радоваться особо нечему. Денег нет. Оружия почти нет. Боеприпасов также практически нет. Имеем только обещания наших союзников из Антанты[67]. Более ничего. Верим в их слово и ожидаем поддержки.