Возвращаться пришлось дольше обычного: Женади Мертие, претерпев чары проклятия оборотня, с трудом управлял своим новым телом, то и дело шарахаясь из стороны в сторону: одно дело быть страшным и опасным, как крокодил, и совсем другое – стать им по-настоящему. Мозг отказывался верить в случившееся, инстинкты животного захлёстывали сознание дикими желаниями, а шею сжимал жёсткий ошейник – что может быть хуже?

– Я назвал его Геннадас – это перевод имени Женади на латынь, – сказал Люрор своему напарнику.

– Терпеть не могу пресмыкающихся! – проворчал старьёвщик, недовольно взглянув на оборотня.

– Надеюсь, Клодина тоже, – улыбнулся Люрор и замедлил ход.

Они остановились прямо под окнами «Отеля де Санс», и первый советник слегка приподнял шляпу, застыв на мгновение в лёгком галантном поклоне, адресованном прекрасной стервозно-инфернальной даме, грустившей у окна на втором этаже. Через мгновение прямо на голову Люрору обрушилось что-то квадратное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении его камерным портретом, которым Клодина в приступе досады запустила в своего бывшего.

– По-моему, в вашей прежней пассии умер гениальный художник, – сказал Нуар Тун-Тун, пока Люрор как признанный ценитель прекрасного молча любовался холстом, на котором к его портрету были пририсованы алой помадой живописные клыки, усы и рога, а на месте глаз красовались проколы, сделанные ударом кинжала.

Провокация удалась. Теперь можно было переходить к самому главному.

– Забери мои воспоминания, – сказал Люрор, обращаясь к старьёвщику, когда они остановились в небольшом пустынном парке неподалеку от их временного пристанища в Мире Живых. – Но так, чтобы вернуть их мне в нужный момент.

– Что именно ты желаешь изъять? – спросил Нуар Тун-Тун.

– Всё, что касается Базиля и наших с тобой махинаций, – пояснил Люрор и, сняв с пальца массивный перстень, протянул старьёвщику.

– Хорошо, – одними губами улыбнулся Нуар Тун-Тун и бросил перстень в бездонность своей шляпы.

Люрор собирался войти в дом, когда к нему отовсюду стали стекаться тёмные длинные тени. Рядом с ним они сгущались, превращаясь в фигуры без лиц, одетые в чёрные фраки и высокие цилиндры. Это были посланники Хозяина Потустороннего Парижа.

– Ле Гран Фушюз призывает вас к себе, господин первый советник! – произнесли они, прикасаясь к его сознанию собственной пустотой. – Возвращайтесь немедленно!

Люрору де Куку оставалось только исполнить этот приказ.

***

Базиль, ставший невольным свидетелем сцены забрасывания предметами искусства надменного некроманта с крокодилом на поводке, наблюдал за этим, притаившись в подворотне. Перевоплотившись в кота, он караулил в засаде всю ночь, надеясь хоть одним глазком увидеть лицо дамы, взволновавшей его настолько, что он забыл о светских вечеринках, повстанцах и ужине. И вот его усилия увенчались успехом! Незнакомка выглянула в окно.

Сейчас она казалась принцессой, вдохновлявшей на подвиги своего верного рыцаря, и хотя Базиль не был рыцарем, его всегда тянуло на подвиги, а в этот раз особенно, и надо отметить, что в данном случае в этом определённо было что-то героическое, ведь обычно рыцари побеждали опасных и могущественных драконов и женились на кротких и нежных принцессах, но тут «принцесса» с лёгкостью могла дать фору любому дракону.

Затаив дыхание, Базиль скользил взглядам по точёному овалу её бледного совершенного лица, с которого можно было бы писать иконы, чтобы молиться только ей, вознося хвалу восхитительным чёрным глазам, чувственным алым губам, чёрным волосам, в живописном беспорядке рассыпавшимся по плечам… А что там такое на её платье со стороны сердца?! Неужели она прикрепила туда его букетик из васильков?!

Правда, васильки уже превратились в сухоцветы (так влияла на них магия Противоположности Жизни, проводником силы которой были все некроманты), но это не меняло сути: его подарок пришёлся этой даме по душе. Так кто же она? Базилю не приходилось бывать в изысканном и закрытом для чужих обществе некромантов, поэтому он плохо знал женщин из их круга. Оборотень уже собирался предпринять отчаянный вояж по отвесной стене с последующим проникновением в будуар, а если повезёт, то и в альков, но его удержало знакомое приятное прикосновение.

– Базильчик, вот ты где! Я тебя ищу по всему Парижу, с ног сбилась! – сказала Мари Туше, являя свой светлый призрачный образ рядом с ним.

– Что у нас в списке неотложных дел? – спросил Базиль, взглянув на свою напарницу с плохо скрываемой досадой.

– Шарман созывает всех на сходку, – шепнула Мари ему в мохнатое ухо. – И нам пора переправить добытые ценности.

– Не сейчас! – проворчал оборотень. – Чуть позже! Я занят, у меня важное дело!

– Нет! Именно сейчас! – настаивала Мари. – Он прислал хомяка! Это знак!

Базиль вздохнул и послушно потрусил за призрачной девушкой. Все знали: если главарь повстанцев послал хомяка – это знак того, что адресата могут скоро «схомячить» некроманты, а в случае с Базилем это был ещё и намёк на добытые запасы. У поворота на другую улицу серый кот остановился, чтобы ещё раз бросить взгляд на «Отель де Санс» в надежде снова увидеть даму в окне, но вместо этого оборотень заметил множество тёмных и длинных теней, стекавшихся к входу. Похоже, он и Мари вовремя покинули это место, потому что встречи со слугами Хозяина Потустороннего мира, не входили в их планы. Судьба разлучала его с прекрасной дамой, но Базиль поклялся, что обязательно найдёт Её Тёмное Совершенство.

В аптеке было людно, а месье Гассикур занимался обслуживанием покупателей, поэтому, чтобы не попасть кому-нибудь под ноги, Базиль в зверском облике предпочёл проникнуть внутрь через кошачий лаз, а Мари следовала за ним. Оказавшись в тёмной кладовке, Базиль остановился, втянув носом воздух. Хомячий запах бередил в нём инстинкты охотника.

Толстый грызун притаился на полке и с завидной скоростью поедал зёрна пшеницы, которые месье Гассикур держал здесь для проращивания и изготовления целебных отваров. Серому коту оказалось достаточно одного грациозного прыжка, чтобы сграбастать серый меховой комок, у которого при более внимательном рассмотрении можно было заметить чёрные бусинки глаз, нервно дёргающийся носик и пухлые щёки, не вмещавшиеся в лапы серого кота.

– Я требую, чтобы меня оградили от грубых посягательств этого котообразного нахала! – мощным басом возопил хомяк, пытаясь вырваться. – Это произвол! Вот только дай мне обернуться, и тогда увидим, кто кого! Я даже не посмотрю на то, что ты маркиз и герой-любовник, что, кстати, является весьма сомнительным достинством!

– Базиль! – укоризненно покачала головой Мари Туше, едва сдерживая смех.

Оборотень нехотя выпустил из когтей хомяка и принял человеческий облик. В следующий миг рядом с ним вырос крупный упитанный мужчина ростом головы на две выше Базиля. Это он по издевательскому проклятию одного из некромантов уже много лет превращался в хомяка и по совместительству служил связным между повстанцами в силу высокой компактности и невероятной степени умилительности его звериного образа, отводивших подозрение властей по ту и по эту стороны.

– Ну что вы теперь мне скажете, маркиз де Монбельяр?! – грозно, но весело вопросил связной, с вызовом взглянув на Базиля, и сложил мощные руки на груди. – Сойдёмся в честном поединке?

– Я принимаю ваш вызов, месье ла Амстер! – с шутливым гонором в голосе отозвался Базиль, приподнимаясь на цыпочки, чтобы казаться выше. – Ля лют или простое рукоборье? (словом «ля лют» обозначали все виды борьбы во Франции – прим. автора)

– Ну какое рукоборье?! – всплеснула руками Мари Туше. – Нам же пора делать переход! Сюда некроманты могут нагрянуть в любую минуту! Вдруг это тайное пристанище уже раскрыто?

– В общем-то да… – растерянно пробормотал связной, виновато взглянув на призрачную девушку.

Несмотря на угрожающий внешний вид, связной был известным добряком, хотя в гневе мог и озвереть, что играло с ним злую шутку.