– От чего умерла твоя сестра?

– От полиомиелита. Джина Луиза задыхалась. Они поместили ее в “железное легкое”. Была видна лишь ее голова. Я прокрадывался в больницу и сидел рядом с ней. Я даже не думал о том, что тоже могу заразиться. Она была единственным, что у меня оставалось в жизни. Когда я смотрел на нее, лежащую внутри этой машины, мне казалось, что ее едят живьем. Но лучше ей не становилось.

– Но аппарат не дал ей умереть сразу.

– Вот так всегда с этими проклятыми механизмами. Никогда не знаешь, то ли любить их, то ли ненавидеть. – Отец помолчал, потом внимательно посмотрел на Квентина. – Я создал Железную Медведицу ради нее. Только из-за Джины Луизы я взял заказ на эту скульптуру.

Квентин только удивленно покачал головой. Папина сестра умерла задолго до появления Железной Медведицы. Отец продолжал:

– Леди из Джорджии, заказавшая медведя, прочла обо мне в журнале общества, собирающего средства на борьбу с полиомиелитом. Я им помогал, чем мог. Чинил костыли, делал скобы. Они упомянули меня в заметке и сказали, что я мечтаю стать скульптором. Эта леди, Бетти Тайбер Хэбершем, так ее звали, прочитала заметку и написала мне. Вся ее семья умерла от полиомиелита. Она хотела увековечить их память. – Отец подробно объяснял, откуда был взят материал для скульптуры, но Квентин его не слушал. К чему он клонит? Старик привез его на кладбище, чтобы рассказать эту историю? Неужели у него все-таки поехала крыша?

Когда отец закончил, Квентин осторожно посмотрел на него.

– И что дальше? Зачем ты мне об этом рассказываешь?

– Потому что жизнь не выбирают. Это дар, и, если ты его промотаешь, второго шанса у тебя не будет. Я никогда не смогу понять, почему Джина Луиза умерла, а я остался жить. Разве я чем-то заслужил это?

– Конечно. Пробил ее час, а не твой.

– Не повторяй мне того, чем тебе забивают голов эти чертовы священники.

Квентин удрученно поднял руки, словно собирался сдаться, но тут его гнев, сдерживаемый столько лет, прорвался наружу.

– Что тебе от меня нужно? Ты ждешь, чтобы я восхитился, дескать, как здорово, что в твоей жизни есть цель и смысл? И как это замечательно, что ты живешь, а твоя сестра умерла? Ты хочешь, чтобы я солгал?

Лицо отца превратилось в каменную маску. Волны ярости наэлектризовали воздух. Они оба поднялись.

– Я приехал сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Или сравнивать нас с тобой, – сказал отец. – Сейчас самое главное – это ты. Ты и то, что только ты будешь в ответе, если твоя жизнь пойдет псу под хвост.

– Я и без того несу ответственность за себя и за нашу семью с того самого дня, когда достаточно вырос, чтобы понять: тебя рядом никогда не будет.

И тут отец ударил его по лицу. Короткий, очень сильный удар разбил Квентину губы. Все произошло так быстро, что он даже не успел среагировать. Квентин упал навзничь на могильную плиту и лежал какое-то время без движения, пока у него не прояснилось в голове. Потом он приподнялся на локте, отер кровь с разбитой нижней губы. Отец сел рядом с ним. В его жестком стальном взгляде Квентин не увидел ни капли жалости.

– Ты чертов угонщик, – рявкнул Ричард. Квентин молчал. Он не шевелился, просто смотрел в глаза отцу, ощущая во рту вкус собственной крови. Его захлестнула волна стыда.

– Как ты узнал?

– От старых друзей, знакомых с Гуцманом. Когда ты пошел работать к нему в гараж, я знал, что это может случиться, но молчал. Я сказал себе: “У моего сына есть достоинство. Мать научила его понимать этот мир, я не подавал ему дурного примера. Так что, если Гуцман предложит ему воровать машины, он откажется. Пусть мальчик покажет, на что он способен”. Но ты обманул мои надежды.

Квентин медленно вытер руку о штанину. Его трясло от унижения. Он всегда хотел, чтобы отец гордился им, и, когда осознал, насколько сильно ему этого хочется до сих пор, испытал горькое разочарование. Но годы боли и обид взяли верх.

– Кто ты такой, чтобы читать мне лекции о достоинстве? Ты никчемный отец и никудышный муж. Я угоняю машины, чтобы оплачивать наши счета. Мама всегда скрывала от тебя, как нам без тебя тяжело. А ты даже не удосужился выяснить, как мы выкручиваемся.

И Квентин рассказал и о долгах, и об отключении электричества, и о выселении, и ростовщике Маклэндсе. Наконец он выпалил самое скверное:

– Я знаю, что ты трахал богатую вдову, дававшую тебе деньги, – крикнул Квентин. – Знаю, что ты делал это лишь ради денег.

Гнев на лице отца сменило выражение изумления, а затем и отчаяния. Он закрыл глаза и опустил голову.

– Не смей говорить мне о достоинстве, – продолжал орать Квентин, не обращая внимания на молчание отца. – Просто держись от меня подальше! Ты убиваешь маму, а я уже давно плевать на тебя хотел! Иди, будь гребаным гением-скульптором и следуй за своей долбаной мечтой, но меня оставь в покое!

После долгого молчания отец очень медленно встал, опустил руку ему на плечо, но Квентин отбросил ее.

– Я смогу о себе позаботиться. Чего ты хотел, то и получил! – бросил он.

Отец медленно пошел к пикапу, оставив Квентина сидеть на могильном камне. Хлопнула дверца, он уехал. Спустя минуту рокот мотора стих, стали слышны голоса птиц и шум городского движения. Квентин моргнул, оглянулся, словно очнулся от наваждения.

Он хмуро посмотрел на могилу Джины Луизы. В том, что он сказал, не было ни мудрости, ни желания победить. Он коснулся ладонью камня, под которым лежала его тетка. Мрамор остался единственным напоминанием о девушке с длинными волосами, вдохновившей Ричарда Рикони стать скульптором.

– Что я с ним сейчас сделал? – печально прошептал Квентин.

Молчание мертвых стало единственным ответом.

– Ну и дела, – объявил Гуцман на следующий день. – Ты уволен. И из этого гаража, и из угонщиков. Уволен. Мне очень жаль. Поверь мне.

Квентин только что пришел на работу и смотрел на него так, будто слова Гуцмана были шуткой.

– Что я сделал? Послушайте насчет вчерашнего дня. Мой старик приехал сюда, у него были проблемы, мне пришлось поехать с ним. Я не сказал никому, что ухожу, это верно, но…

Гуцман махнул огромной ручищей, призывая его к молчанию.

– Ты ничего не сделал. Вчера вечером ко мне пришел твой папа. Предъявил ультиматум: либо я тебя уволю, либо он меня пристрелит. Он мог еще пойти к этому треклятому Альфонсо Эспозито, и тогда бы мне точно смотреть на небо в клеточку. Так что у меня не осталось выбора. С другой стороны, я твоего отца уважаю и уверен, что он желает тебе только добра.

– Есть другие места, где можно работать. Вы знаете, о чем я говорю. Я не остановлюсь.

– Раскинь мозгами! Ты же не похож на тех, кто крадет машины, таких, как Джонни Сиконе. У тебя имеются мозги, ты будешь учиться в колледже. Не рискуй этим. Вчера бог предостерег тебя. Он послал к тебе ангела. Твоего папу. Так что ты должен понять намек.

– Мой старик вовсе не ангел, да и мне слишком поздно меняться. – Квентин развернулся и ушел.

Но он и в самом деле не угнал ни одной машины за все лето и осень. У Гуцмана было относительно безопасное, эффективное предприятие. Квентин знал и других, кому, по слухам, можно было доверять, но все же дал себе время, чтобы все хорошенько проверить. Он поймал себя на мысли, что папа одобрил бы его осмотрительность и методичность, хотя сама идея вряд ли пришлась бы ему по вкусу. Квентин теперь все время думал об отце.

А потом он узнал новости. Отец Александр пригласил его в свой кабинет, отделанный темными панелями, и протянул Квентину конверт из университета. Священник улыбался, а он открыл послание и прочитал, что ему предлагается пройти полный курс обучения. Квентин мог сдать экзамены в школе пораньше и начать учебу весной, если он хочет. У юноши словно гора с плеч упала. Он даже удивился своей реакции. Мама не напрасно верила в него.

А раз она не ошиблась на его счет, возможно, она была права и в том, что верила в отца.