— Мы что-то не о том все говорим… — спохватилась Дара. — Проводишь меня? Тут не очень далеко…
Даже если бы было далеко, разве я мог бы отказать ей в этом?
Разбудил меня звонок телефона. Это очень неприятная процедура, когда ты спишь, видишь что-то, а потом настойчивый и требовательный треск (неважно будильника или телефона) вырывает тебя звонок за звонком из глубоких и далеких миров, прибивает твое сознание к этому миру, словно ревнует тебя к другой реальности, реальности сновидений. Я уже не помню, о чем был сон, но ведь если я забыл, то не так уж и важен он был. Или нет?
Стараясь не открывать глаза, я похлопал правой ладонью там, где должен был быть столик и телефон, но к великому своему ужасу заметил, что там нет ни телефона, ни столика, на котором он должен был стоять вместе с фотографиями в рамках и чашкой холодного чая, это если захочется пить. Или есть, но я делаю что-то не то? Уже непонятно.
Я потом только сообразил, когда открыл глаза (сперва один, потом другой), что нахожусь не дома, сплю на чужом диване, на чужой подушке. Сплю с Дарой. Как я оказался тут, я, честно говоря, не помню, но ведь это и не важно. Пытаясь делать все быстро, я встал с дивана, дошел до того места, откуда доносились звуки телефонного аппарата, снял трубку. Я старался сделать это как можно тише и быстрее, только бы не разбудить это чудесное создание, что спало рядом.
— Алло…
— А ты какого хера тут делаешь? — завопил Тачан на том конце провода. — Эрг узнает, башню отвинтит!!! Короче, я ничего не знаю, но тебе эти заморочки с ней надо прекращать. Бери Дару и бегом в Сосновку…
Потом пошли короткие гудки, возвещающие о прекращении передачи дозированной информации, мало чего в себе содержащей. Сосновка — один из прекраснейших парков города. Почему-то мне в голову пришло, что вчера, якобы, какой-то Мордин что-то там делал. Кто такой Мордин? Это фамилия такая, имя или просто профессия? Что я вообще тут делаю, и чем же все это кончится?
Когда трубка опустилась на телефонную базу, дверь позади меня скрипнула. Я не сразу повернулся. Знал ведь, что проснется, да и вообще сейчас утро и пора вставать.
— Тачан вызывает нас в Сосновку…
— Я так и знала, что это случится… — сказала она, как бы убеждая себя в реальности самого факта какого-то таинственного происшествия. — Мордин знал, на что шел, только бы Эрг не повторил его ошибки!
Дара приготовила немного чего-то мясного в микроволновке, чай вскипятила и нарезала немного бутербродов с сыром. Этим мы позавтракали, а потом отправились в парк, куда так звал нас Тачан. Пока мы добирались до места сперва на трамвае, а потом пешком, память вчерашнего дня возвращалась ко мне рваными, плохо и искусственно соединенными кусками. Иногда нахватало целых звеньев, например, что я делал когда вышел из нексуса и через что прошел прежде чем оказаться в постели с Дарой? Еще я не мог понять, где граница нашего мира, а где начинался нексус, ведь первичные и вторичные реальности совмещаются там, где этого не замечаешь.
Все это очень походило на посттравматический синдром. Бывает такое, когда память пропадает, и ты по крупицам пытаешься восстановить события, но постоянно что-то упускаешь. Сегодня, при кажущейся абсолютности логики и простоте объяснения, я чувствовал немного недосказанность и недопонятость с самим собой.
Могло казаться, что ответ лежит на поверхности, но если устроить глубинное бурение, начинаешь понимать, что одним только нексусом и пирамидками (причем они тут?) все не объясняется. Как определяется точка выхода? Почему я оказался в палате травматологического отделения? У меня нет травмы, да и как такое могло произойти. Наверное, люди по природе своей готовы объяснять мир выдумкой. Иногда истина так неприятна, но человеческое существо начинает подменять истинное понятие легендой. Такое и со мной случилось, когда я ехал в обнимку с Дарой на встречу в Сосновку.
Парк этот довольно большой. В нем можно блуждать днями, отыскивая самые интересные и тайные уголки, хотя заблудиться невозможно. Размером он с пять или шесть кварталов как с севера на юг, так и с запада на восток, но это не означает, что гулять в нем утомительно. Я уже расстроился, что не спросил Тачана, где же мы встречаемся, но по тому как подъезжали и отъезжали всякие машины с мигалками, я понял, где искать ребят.
Углубившись немного в парк, мы прошли какое-то расстояние до теннисных кортов, потом повернули налево, ориентируясь по звукам голосов и сирен. Когда я и Дара вышли на достаточно расчищенную площадку, взору нашему открылась жуткая картина: на поляне лежало пять обезображенных трупов, кругом наколоты стекла, наломаны деревья, некоторые поленья валялись далеко от кого места, откуда они были выдраны, молодые деревца сломаны на корню, а трава вытоптана, перемешана с землей и раскидана по всей поляне. Если бы я не знал, что это те самые сикеры, которых Эрг назвал вчера группой Мордина, мог бы предположить, что вчера тут была настоящая вакханалия. Кругом суетились врачи, носили что-то, бегали люди в форме…
Самого Эрга нигде не было, зато Тачана я сразу увидел. Он стоял возле кареты скорой помощи и водил из стороны в сторону своей рамкой, замеряя, видимо, возможность входа/выхода в нексус с этого участка. Я не хотел его отвлекать, но как только он нас увидел, сам подошел.
— Привет, камикадзе, — прошипел он заговорческим голоском. — Ваше счастье, что Эрг сейчас ходить не может. Я вышел из нексуса по третьему пути через технический канал в километре от города на мосту по шоссе на север. Чуть в воду не упал… А он вышел на полтора километра дальше прямо в кювет, и ноги все разбил, болят жутко.
Дара как-то своеобразно удивлялась. Мне нравилась, как она замирала, не роняя ни слова, а потом говорила короткое «э-э-э». Так и сейчас она поступила. Очевидно, она ждала от них того же, что ждал и я, утверждения, будто они вышли через «служебный выход» вместе. Увы, на самом деле оказалось все печальнее, что-то не так пошло, что-то нарушилось. И Эрг пострадал сегодня.
— Э-э-э… Я думала, вы вместе вышли через «служебку», которую оставил Мордин. Разве нет?
— Нет, — печально ответил Тачан. — Транслокация оборвалась, и хотя канал связи был открыт, мы не смогли пересесть на второй или четвертый путь. А когда третий канал стал давать сбои и оказался неустойчив, я решил сделать остановку в любом месте методом случайных совпадений. Для этого подключили «технический канал».
Интересно, настанет ли день, когда я начну понимать те фразы, которые они произносят с таким будничным видом? Все эти каналы для меня ничего не значили. Все эти пути, а уж тем более их числительные порядки, для меня были такой мутью, что и говорить не приходилось. Я, конечно, не интеллектуал, и хотя могу объяснить разницу между «лизингом» и «консалтингом», въехать сразу в набор специфических понятий, относящихся к инсталляции, я был сейчас не в силах. Время, вот что мне требовалось.
— А вы, — задавал встречные вопросы Тачан, — вы-то как вышли? Неужели это один из тех редких случаев, когда ты выходишь из нексуса прямо к себе домой?
— Ну-у-у-у… почти, — ответил я, строя извиняющуюся гримасу.
— Ага! — он понял мою мимику, чего же скрывать-то? — Значит, ты к ней вышел? Какое совпадение! Это, наверное, судьба. Только не вздумай Эргу болтнуть, он этого тебе не простит… Придумайте какую-нибудь банальную историю, что вышли в какой-нибудь больнице или на крышу…
Это вряд ли было совпадение. Мы с Дарой переглянулись, но не подали Тачану ни знака, ни намека. Пускай действительно будет нашей маленькой тайной. Дара, наверное, поняла это без слов, потому тоже смолчала. Во всяком случае, Тачан не давал понять, что все знает, может все-таки совпадение? В совпадение верилось, хоть и с трудом. Хоть какое-то присутствие веры, а то совсем потеряли оную.
Наш одержимый приятель повернулся к пяти трупам, что были в беспорядке разбросаны по поляне.
— Знаете, что мне сказала Говорящая Голова? — спросил он сам себя (уж точно не нас). И сам же ответил на свой вопрос: — Она сказала, что Мордин и его уроды откопали в слоистых туннелях древнее зло, готовое похоронить весь нексус. Я не верю, но есть вещи, которые косвенно говорят о чем-то зловещем, находящемся или двигающемся в дальних штольнях. Черви зашевелились… Черви пересекли верхнюю террасу и пробили три большие червоточины поперек пограничных врат сразу после нашего ухода. Что бы это значило?
