— Ты идиот, Виталий, я не наследник. И взял власть лишь потому что в критических ситуациях нужен хоть какой-нибудь порядок, а не анархия.

— Тогда и я могу себя объявить старшим, хотя правильно было бы устроить выборы с честным голосованием. Или, в конце концов, всё поделить поровну и разбежаться. А усадьбу можем продать желающим боярам, уверен, что такие найдутся.

Красиво чешет языком, сучок, как бы остальные не поверили в возможную халяву. Если бы в поместье находилась сотня-другая претендентов, то народного мятежа не избежать. Увы, ему, увы! Население слишком мало, чтобы массой нас задавить.

— Ты меня достал, мажор. Теперь выбирай сам: или я тебя живьём утоплю, или просто пристрелю, хотя патрон жалко зря потратить, или переедешь в Новгород. Деньгами снабжу, а там сам себе будешь и головой, и диктатором, и президентом. И колымагу свою забирай, может продашь её, как диковину, за хорошие бабосики. Если твои охранники захотят за тобой последовать, то верну им пистолеты и тоже денег выдам. Вдруг они захотят тебя бросить и вступить в дружину какого-нибудь боярина?

Вечером и мы уже переоделись в новорусских рыцарей, и другие привели себя в нарядный нерабочий вид. Оно, конечно, быть закованными в железо не очень комфортно, но вид семерых витязей нормально поддержал мои претензии на лидерство. Хотя, честно говоря, я бы устроился в этих местах простым охотником. Ну и раз в год путинёром. Сейчас в Волхове, в октябре, можно не только сёмгу добывать, но пока ещё и стерлядь. В смысле того, что эти рыбки приходят из Ладожского озера к нам на нерест, разбредаясь по притокам. Останется лишь решить вопрос с солью, но под Новгородом её, как раз-таки, добывают.

— Открою один дядин секрет, чтобы знали что к чему. Он хранил целый бочонок серебряных монет, пять тысяч штук, на чёрный день. Если поделить на двадцать пять, то получается по двести на нос. Однако, в любом хозяйстве следует иметь запас на всякий пожарный, включая текущие расходы.

— В эти времена, — поддержал по предварительной договоренности Серикжан, — один такой рубль равен семи серебряным дирхемам. Корова стоит 36 дирхемов, если для сравнения. Но коровы очень дороги по сути. Всё остальное гораздо дешевле. Если сравнивать с золотом, то три номизмы или динара равны нашим пяти рублям. Нашим, которые имеются в бочонке. Просто дирхемы весят четыре грамма, а наши монеты по тридцать грамм.

Кое-кто из слушающих уже достал записные книжки и чего-то в них калякомалякал.

— В общем, друзья, кто захочет нас покинуть, получит двести рублей серебром. На несколько лет хватит, если просто где-нибудь арендовать место с пропитанием. Ну и из закромов могу чего-нибудь добавить, но не из стратегически важного.

— А как будет с теми, кто останется? — вполне разумный вопрос.

— Выдам 70 рублей и буду временно должен 130, пока желающий не захочет уйти. Жалованье небольшое, но по местному шикарное — 3 рубля в месяц. Плюс, стол и кров. На год-другой надеюсь хватит, а там видно будет.

Планы не то чтобы великие, но другого пока нет возможности обещать. Пока непонятно на чём зарабатывать: на грабежах или на производстве каких-нибудь товаров. В мастерской имеется стол с циркуляркой, можно пока обустроить пилораму и задорого продавать доски с брусьями. Весь вопрос в том, как привод организовать, когда соляра кончится?

Ещё можно наёмничать время от времени, благо патронов пока хватает, если одиночными стрелять. Ну и заняться выращиванием семенного фонда всяких овощей, которых здесь нет пока (Америку-то ещё не открыли).

— А остальное добро почему не оцениваешь? — опять сын олигарха выпендривается.

— Всё остальное я захватил по праву сильного. Будешь выделываться, и серебра никому не дам, если ты этого добиваешься. Небось хочешь насрать всем, лишь бы себе плюшки поиметь?

— Андрей, не обращай на этого дурака внимание, — посоветовала кухарка, — лучше побыстрее прогони его в Новгород, а то он уже всех подговорить пытался на бунт против тебя.

— Сделаю, Наталья, завтра встречусь с соседями и их же попрошу отправить придурка куда подальше. Ещё и заплачу им за сервис.

Мажор сразу заёрзал, когда понял, что я не шучу и не балагурю на его счёт.

— А гелик?

— Сделай фотки на телефон, на торжище будешь иноземным купцам показывать. Или уймись и тогда по-людски отбудешь, а не связанным, как баран, — чего-то я быстро переключился от покладистости к лёгкой свирепости.

— Ну, а долг?

— Дубина, в оставшейся без нас реальности Сложеникин его уплатит твоему отцу, тупость ходячая! Это их разборки, а не наши, притырок.

Собравшиеся зашикали на Виталия, так как не хотят тратить своё время на его бредни.

— Андрей, я не хочу ехать с мажором в Новгород. Здесь оказался по его вине, контракт нарушен, а я оторван от своей семьи. Может, если ты будешь формировать свою дружину, возьмёшь меня к себе? А то у бояр могут свои закидоны иметься, а здесь общество более по душе.

— Пётр, — кажется так его зовут, если не путаю, — мы сами дружиним лишь по необходимости. А в свободное от службы время собираемся помогать по хозяйству. И пахать, если нужно, и рыбалить, когда понадобится, и картошку для Наташи чистить. Готов ли ты к такому режиму за те же 3 рубля в месяц?

— Честно скажу две вещи. Я готов даже за еду и крышу над головой работать, лишь бы Виталю из косяков не вытаскивать. Да и люди здесь нормальные, а это дорогого стоит. А второе чисто по жизни, если тяжко будет, то приду к тебе и по-честному попрошусь на волю.

— Ну, что же, всё путём!

Глава четвёртая

Вечернее собрание завершило столь суматошный день совместной гулянкой на свежем воздухе во дворе. Все доспехи из грузовиков, оружие и прочие вспомогательности дружно перетащили в «закрома родины» и пока закрыли. Валерий Иванович выдал сети, чтобы они были под рукой, когда начнётся путина. Обе пилы «Дружба-2», а также топоры и парочка бензопил подготовили к созданию запаса дров.

— Может местных припашем или денег жалко?

— Всё, что имеется, жалко, но надо привыкать закатывать Солнце вручную, — объяснял я на вечернем толковище, — пора спуститься на землю и максимально пустить корни. Что-то проще за деньги покупать, а что-то и самим делать.

— А если с местными затеять меновую торговлю?

Видимо этим и придётся заниматься, а заодно скупать ту же полбу как можно больше. Нашим подопечным деревням (хоть они это и не знают) не помешают запасы на зиму и раннюю весну. Сами они навряд ли в состоянии о себе позаботиться, так почему бы нам не воспользоваться правом барона поддержать своих подданных?

— Интересно, а почему Быстр использовал слова «север» и «юг», — спросила Валентина-птичница, — вроде в древние времена стороны света называли «полночь» и «полдень», ну и «восходно-закатными».

— Дело в том, что сначала во многие языки проникали греческие и латинские слова. Поэтому сейчас «север», а «полночью» он станет впоследствии.

Виталя всё-таки ловкий обещалкин и умеет хитрить не по-детски. С ним в изгнание запросился не только второй телохранитель, но ещё и дядин егерь. Последний претендовал на охотничий карабин из хозяйской коллекции, имеющиеся патроны к нему (хотя имел ещё и свой такой же, чемульпек оборотистый). Ну и хорошую двуствольную «тулку», опять же с подходящими боеприпасами. Одна из овчарок ему и так принадлежала, хоть и не особо охотничья псина, но в любом случае пригодится.

Молодая пара из кухонной команды (парень и девушка) тоже запросилась на волю и вполне разумно обошлась минимумом. Набор ножей и столовой разносортицы (запасной) и дядин винчестер с двумя сотнями патронов. Молчелу я добавил в комплект армейский броник и хорошее копьё. Или воспользуется при необходимости, или выгодно продаст, если что.

Оба сложеникинских охранника не стали мудрить и остались, доведя нашу дружину до десяти бойцов (включая одного из мажорских телков). А санитар-фельдшер остался врачом, правда затребовал повышенный оклад (6 рублей). Никто из оставанцев даже не думал возражать или требовать себе такие же льготы. Все понимают, что правильных врачей на планете хрен да маленько, и лучше если у нас в штате будет такая ценность. Псарь тоже остался, так как не захотел расставаться со своими подопечными. Теперь будет на пару с помощником бывшего егеря охотиться, добывая мясо для пропитания и меха для продажи. Дай бог, чтобы мы в таком составе подольше оставались.