…На парижской почте случайно было задержано письмо на имя бывшего капитана Дрейфуса с самым невинным содержанием. Однако между строк симпатическими чернилами был написан совсем другой текст: «Невозможно расшифровать последнее сообщение. Возобновите старый способ для ответа. Укажите точно, где находятся представляющие интерес документы и проекты, связанные с вооружениями. Актер готов действовать немедленно». Подделка была топорной, «невидимые» чернила были различимы еще до того, как бумагу подержали в тепле для проявления букв. Но ведь никто и не предполагал, что новый «документ», свидетельствовавший не только о виновности Дрейфуса, но и о том, что у него имелся сообщник (актер), попадет к ненадежным людям.
Однако и это было еще не все. Майор Анри, сфабриковавший первую бумагу, далее подделал письмо от 31 октября, якобы отправленное Паниццарди к Шварцкоппену и подписанное псевдонимом «Александрина». В нем итальянский военный атташе подчеркивал, будто он станет отрицать всякую связь с Дрейфусом, и просил, чтобы его немецкий коллега занял аналогичную позицию. Расчет Анри основывался на том, что французская контрразведка имела перехваченные подлинные письма Паниццарди к Шварцкоппену от 29 октября и 7 ноября. Фальшивка — письмо от 31 октября — была отредактирована таким образом, чтобы создалось впечатление, будто письмо продолжает предшествовавшее ему и предваряет последующее. Утром 1 ноября Анри поспешил с этим «документом», призванным покончить с любыми сомнениями, к генералу Гонзу и попросил не показывать новую бумагу подполковнику Пикару. Этот прозрачный намек был совершенно излишним. Фальшивку сфотографировали. Копии заверили Гонз и сотрудники контрразведывательного отделения Анри, Лот и архивист Грибелен[421].
Буадефр и Гонз к этому времени решили, что слишком опасно оставлять Пикара на его посту. А тут еще газета «Матэн» 10 ноября 1896 г. опубликовала фотографический снимок «бордеро», полученный от одного из участников экспертизы 1894 г. Генералы, с согласия военного министра Бийо, приписали Пикару разглашение секретных служебных материалов. Однако из осторожности ему не сообщили об этом обвинении, а просто отправили в важную и спешную командировку. 26 декабря в Марселе его нагнал новый приказ — немедля ехать в Алжир и Тунис для организации разведывательной службы. Прибыв в Алжир, Пикар получил назначение — стал заместителем командира полка, который вел бои с арабскими партизанами. А тем временем майор Анри не оставался без дела, фабрикуя анонимные письма, будто бы исходившие от Пикара и призванные доказать, что он, подкупленный дрейфусарами, разбалтывает военные тайны.
В марте 1897 г., вырвавшись на неделю в Париж, Пикар наконец осознал, что против него тайно ведется кампания. 20 июня 1897 г. Пикар снова приезжает в столицу и на следующий день показывает своему другу адвокату Леблуа свою переписку с генералом Гонзом относительно Дрейфуса и Эстергази. Леблуа передает ее 13 июля вице-президенту сената Шереру-Кестнеру. Пока еще публично не названы имена ни Пикара, ни Эстергази, но дрейфусары уже знают имя действительного автора «бордеро». Оно им стало известно в результате того, что, увидев снимок этого письма в «Матэн», банкир Кастро сразу же узнал хорошо ему известный почерк майора.
В военном министерстве спешно создается секретный штаб в составе Гонза, Пати де Клама, Лота для борьбы с дрейфусарами. 18 октября Пати де Клам в письме, подписанном «Эсперанс», известил Эстергази о туче, нависшей над ним в результате разоблачений Пикара, а также о том, что дрейфусары собрали многочисленные образцы почерка майора. Потерявший от страха голову Эстергази помчался в германское посольство и потребовал от Шварцкоппена: «Дайте мне письменное заявление, что вы имели связи с Дрейфусом. Я вам буду взамен поставлять важные и всегда точные сведения». Это было фантастическое требование — признаться публично в том, что немецкое посольство занимается шпионажем! К тому же Шварцкоппен отнюдь не собирался способствовать затуханию разгорающегося во Франции политического скандала.
— Вы наглый негодяй![422]— восклицает в ответ разгневанный полковник.
Эстергази настаивает, пытается шантажировать немца — он отлично знает любовницу Шварцкоппена, затем выхватывает револьвер и грозит застрелить сначала атташе, а потом самого себя. Но Шварцкоппен уже знает, чего стоит трусливый авантюрист, и просто выставляет его пинком за дверь…
Покровители не оставили майора в беде. Из посольства Эстергази спешит в парк Монсури, где закутанный в нелепо широкое пальто с приклеенной фальшивой бородой Пати де Клам и Грибелен в темных очках делают все, чтобы приободрить совсем приунывшего международного шпиона и предателя Франции. Подстрекаемый своими патронами, майор начинает требовать аудиенции у военного министра, забрасывает письмами его и президента республики Феликса Фора, явного антидрейфусара, требуя восстановления «попранной справедливости».
А подполковник Анри, набивший руку на фабрикации подложных писем, занялся теперь фальсификацией подлинного письма Шварцкоппена Эстергази. Документу придается другой вид. Теперь видно, что имя адресата — майор Эстергази — явно написано взамен другой фамилии, искажен и номер дома; отныне можно будет твердо уверять, что Пикар злоумышленно переделал какое-то, к тому же совсем невинное, письмо, чтобы обвинить Эстергази. (Анри и его коллеги упустили из виду, что Пикар с самого начала приказал снять фотокопии с письма.) Мало того, Анри подделывает и письмо Паниццарди к Шварц-коппену, написанное в марте 1894 г. В нем, между прочим, речь шла о некоем «Р», «доставляющем много интересных сведений». Чтобы фальшивка выглядела правдоподобнее, букву «Р» превращают в «D». К этому добавили и уже известное нам лжедоказательство Лебрена-Рено. Наконец, в первой половине ноября 1897 г. в дополнение к уже сфабрикованным материалам против Пикара Анри смастерил еще две телеграммы, якобы отправленные на имя подполковника, которые можно было бы инкриминировать ему, предав суду за преступное разглашение государственных секретов. Из этих депеш следовало также, что письмо Шварцкоппена Эстергази было подделано самим Пикаром. 11 ноября военный министр Бийо поручил Гонзу секретное расследование дела подполковника четвертого стрелкового полка Пикара.
Несколько позднее Анри совершил еще один подлог. У подполковника имелось письмо Паниццарди, сообщавшее, что итальянец получил сведения о французских железных дорогах, которыми мог располагать и Дрейфус. Отличное доказательство. Но вот беда: на письме стояла дата 28 марта 1895 г., когда Дрейфус уже был отправлен на Чертов остров. Оторвав вверху слева кусок бумаги, где была обозначена дата, Анри внизу поставил красными чернилами: «апрель 1894».
…Вечером 14 ноября в газете «Тан» (вышедшей с датой 15 ноября) было напечатано открытое письмо сенатора Шерера-Кестнера, где говорилось, что «бордеро» написано не Дрейфусом, а другим лицом. 15 ноября 1897 г. в прессе появилось письмо Матье Дрейфуса на имя военного министра Бийо. В нем прямо говорилось, что «бордеро» написал Эстергази, и содержалось требование пересмотра приговора 1894 г. В ответ военный министр, генералы и контрразведчики довели до сведения националистической печати, что имеют убийственные материалы против Дрейфуса. Анри в ноябре 1897 г. уверял, что в их руках находится письмо самого Вильгельма II к графу Мюнстеру, удостоверяющее связь кайзера с Дрейфусом[423]. Реакционные журналисты лгали доверчивым читателям, будто сами видели письма германского императора, которые им показывали Буадефр и другие генералы[424]. Эти абсурдные вымыслы были рассчитаны лишь на отсталого, тупого обывателя. Попытки рьяных антидрейфусаров излагать подобные сказки на рабочих митингах вызывали лишь насмешки[425].
