– Несколько лет назад моя мама очень сильно заболела, – не сдержалась Ним. Она сама не заметила, как исчезли слёзы. – Она долго мучилась, а потом умерла. Просто так. Стало только хуже.

– Я понимаю твои чувства, – Мадугар заправил её рыжую прядь за ухо, но получилось не пошло, а скорее – по-отечески. – Моя мама тоже умерла, когда я ещё был служкой в Литануре. Наш настоятель тогда объяснил мне, что обычному человеку не дано увидеть всей полноты жизни и смерти. Мы просто не знаем, как всё могло быть. Возможно, Далёкая Звезда призвала наших матерей, чтобы они оберегали нас из Небесного Царства.

– И вам стало легче?

– Ничуть, – верховный жрец горько усмехнулся. – Я всё равно был в обиде на Далёкую Звезду, ведь я не смогу узнать, как всё было на самом деле, пока не умру. Но я всего лишь человек. Это нормально. Уверен, и Первопрорицатели не сразу поняли всю ценность дара Звезды, и до последнего корили судьбу за то, что потеряли Альдеварр. Всё пройдёт, сестра, но ты имеешь полное право плакать о гибели своей семьи. Ведь ты тоже всего лишь человек. Звезда тебя не осудит.

– Я даже не знаю, мертвы ли они, – призналась Ним. – И от этого всё даже хуже, чем было с мамой.

– А ведь это многое меняет, – Мадугар выгнул тонкие брови. – Смерть – серьёзный противник, но до тех пор… Ты можешь сделать что-то, чтобы им помочь?

– Не знаю… Я могу попробовать.

– Тогда пробуй, а на слёзы время всегда найдётся. Если люди тебе дороги, за них можно и нужно сражаться хоть с самим Чёртом.

– Это из какой книги? – не могла вспомнить Ним.

– Никакой, – улыбнулся верховный жрец. – Это просто урок жизни.

Нималия неслась по центральным улицам, пока сумерки окружали Бассель. Слова Мадугара эхом преследовали её, словно гул храмового колокола. Девушке всё ещё казалось, что разговор ей лишь привиделся. Быть может, она-таки задремала на мгновение в тёмном углу собора Звёздных Прорицателей, и уставший разум воззвал к ней в облике верховного жреца Летары, что как бы невзначай обходил свой престол.

Это было не важно. Весь день Ним считала, что потеряла дом, но теперь поняла, что тот всё так же стоял на привычном месте. Изменились лишь обстоятельства.

Вид пустой и безжизненной «Пёсьей Морды» в самый разгар вечера казался противоестественным. Обычно в это время кабак забивался завсегдатаями и заскучавшими Лисами. Отец разжигал очаг, братья выкатывали бочки с пойлом, а выпивохи заряжали нудные песни на весь зал.

Сегодня же «Морда» встречала закат скорбным ликом закрытых ставней и забитой наглухо дверью. Очевидно, городской страже хватило и половины дня, чтобы закончить свои гнусные дела. Тем лучше для них. Никому не стоило оказаться на пути между уставшей, замёрзшей девушкой и её домом.

Перед уходом стражники заботливо заколотили главный вход кабака, но Ним не сомневалась, что всё ценное они уже прибрали себе. Возиться с задубевшими досками и холодными гвоздями ей не хотелось, так что она направилась прямиком на задний двор. С хозяйской дверью обошлись схожим образом, вот только о существовании третьего входа солдаты явно не знали. Запасной путь лежал через ледяной погреб «Морды», куда вёл неприметный люк у самого основания дома. Найти его под слоем снега и вовсе было невозможно. Но Ним знала, где искать.

Девушка наощупь пробралась сквозь подземную кладовую. Пару раз она чуть не упала, наткнувшись на очередной мешок репы или ворох пустых бутылок. Благо, память оказалась сильнее тёмной западни, и вскоре Ним выбралась из подпола прямо посреди кухни. Всё так же вслепую она раздобыла старую лампу и запасное отцовское огниво.

Нутро «Пёсьей Морды» было тёмным и холодным как никогда. Главный зал оказался раскурочен, напоминая скорее поле ожесточённой битвы, чем питейное заведение. Стойка, которую так заботливо выстругивали Вийм с отцом, была и вовсе переломлена пополам. Нималия брела среди обломков стульев и столов, а под толстой подошвой хрустели черепки разбитой посуды. Её дом, дело всей их жизни, лежал в руинах.

Её опасения подтвердились, но самого страшного она так и не увидела, обойдя по кругу весь кабак. Несмотря на следы борьбы, мёртвых тел в «Морде» не наблюдалось. Тусклая лампада выхватила из мрака лишь несколько засохших пятен крови, но они могли остаться и после обычных пьяных потасовок. Во всяком случае, не было ничего, что намекнуло бы на смерть кого-то из её семьи. Или Крысолова.

Жилая часть здания была в похожем состоянии. Девушка бегло осмотрела все комнаты, но вновь не обнаружила следов своих братьев и отца. Ни живых, ни мёртвых.

Нималии хотелось плакать, но сил на это уже не осталось. Отмороженные ступни отказывались повиноваться, но она всё же смогла вернуться на первый этаж по разбитой лестнице. Из всех кроватей в доме пригодной для сна осталась лишь та, что стояла в гостевой комнате. Уткнувшись мёрзлым лицом в застарелые простыни, девушка провалилась в блаженную пустоту.

В таком состоянии она не могла отличить сон от яви. Сквозь дрёму она даже учуяла резкий запах странной травяной настойки, которую Химера любил как пить, так и втирать в кожу, когда та трескалась от зимних ветров. За ароматами в её сон проникли звуки. Что-то рухнуло в одной из соседних комнат.

Ним очнулась и нащупала кухонный нож. Она так и проходила с ним за поясом весь день, а перед сном заботливо положила на тумбу. Девушка мысленно похвалила себя за то, что не стала даже разуваться и теперь могла быстро двинуться на источник шума.

Обеденный зал выглядел всё таким же пустыми и разбитым. Нималия обогнула искорёженный остов стола, приближаясь к закрытому проходу в кухню «Морды». Ей казалось, что шум донёсся именно оттуда, и догадка вскоре подтвердилась. Из-за двери послышался приглушённый разговор по меньшей мере двух мужчин вкупе с лёгким шарканьем.

Беседа всё так же продолжалась в глубине кабака, вот только шаги явно становились ближе. Стало быть, ночных гостей трое. Ним затаилась у щербатого косяка, стиснув нож до ломоты в запястье. Она старалась сохранять спокойствие, но дыхание всё же сбилось, наполняя окружение рокочущим хрипом.

Дверь открылась в самый неподходящий момент. Сквозь зарождающийся кашель Ним бросилась на тёмный силуэт, но тот оказался куда проворнее. Пришелец вмиг перехватил руку с ножом и выкрутил её. Плечо девушки пронзила боль, от которой глаза застлались алыми искрами. Не ослабляя хватки, незнакомец обхватил шею Ним изгибом свободной руки и тяжело засопел её на ухо.

– Мужики, сюда! – голос незваного гостя оказался на редкость высоким и моложавым. – Поймал одну!

– Кого ты там поймал? – поинтересовался второй, ворвавшись в зал с факелом.

Этот долговязый мужчина со впалыми щеками и раскосыми, чуть узковатыми глазами казался Ним знакомым. Но не таким знакомым, как тот, что проследовал через кухню следом за ним.

– Так, что там… – пробормотал он при виде захваченной хозяйки дома. – Ним?

– Ты её знаешь, Химера? – сопел первый.

– Получше, чем тебя, – ответил тот. – Отпусти её, Калач. Она своя.

– Отпусти, говорю, – Варион убрал меч и поднял ладони.

– С чего ты взял, что она своя? – не унимался Калач, неумело стискивая Ним жилистыми руками. – Сейчас верить нельзя никому. Вон, Альхиор тоже своим был.

– И Арброк, – как бы невзначай бросил Хлыст.

Химера лишь многозначительно прокашлялся. Калач закатил глаза, но девушку-таки выпустил. Та вместо благодарности отвесила ему звучную оплеуху и разразилась ругательствами, которым позавидовал бы любой портовый грузчик.

– И что вы, говноеды траханные, здесь делаете, а!? – закончила Ним свою тираду.

– Тот же вопрос тебе, – парировал Калач. – Баба сидит одна в тёмной норе, бросается на меня с ножом, а я ей верить должен?

– Я здесь живу, придурок. Ты вообще кто такой? – руки девушки пролетали в пальце от лица Калача.

– Твой худший кошмар, если ещё раз мне всечёшь! – наёмник вытянул шею вперёд и клацнул зубами.