-Ну вот это явно не тот вариант. Ты че думаешь, я ради твоей пизды буду подставляться? Да нахуй мне это? Я все равно свалю отсюда, рано или поздно.

Доун замерла, чувствуя, как злость, затопившая ее, превращается уже в плохо контролируемую ярость, заставляющую совершать ошибки.

-А ради чего будешь? Ради Бет, например?

У него моментально отвердело лицо, загуляли желваки под кожей.

Диксон резко навалился на нее, прижал к кровати, зарычал в лицо:

-Заткнись, сука! Я тебя прямо щас придушу и свалю. Это проще гораздо, и быстрей.

Доун не хватало воздуха под его массивным телом, она понимала, что не может двинуться, не может ничего противопоставить ему. Она , не отрываясь, глядела в злые бешеные глаза, осознавая опасность, которой сейчас подвергалась, и , совершенно иррационально чувствуя невероятное, дикое, бешеное возбуждение. Адреналин бушевал в крови, отдаваясь шумом в ушах, покалыванием в кончиках пальцев, напряжением в мышцах.

Диксон тяжело дышал, медля, решая словно, не придушить ли ему в самом деле ее сейчас, и Доун, понимая, что она на краю, на грани, вздрогнула и облизнула враз пересохшие губы.

-Гадина, блядь, - простонал он, оглядывая ее лицо бешеными глазами с внезапно расширившимися, как от кайфа, зрачками, - сука бешеная!

И прижался к ее с готовностью распахнувшемуся рту бешеным зверским поцелуем, кусая до крови, причиняя боль, сладкую, тянущуюся, томительную.

-Я тебя, сука, точно прибью, - пробормотал он, когда оторвался , наконец, от ее губ, и закинул ее ноги себе на плечи, - потом, блядь, придушу, когда выебу.

Тут он, зарычав, вошел в нее, легко скользя, потому что Доун уже давным давно была совершенно мокрой, задвигался, грубо и бешено, без отрыва глядя в шальные, затянутые пленкой страсти, глаза, наклоняясь опять , чтоб ухватить раскрытые в стоне губы, чтоб пройтись зубами по тонкой коже возле ключицы, припечатать порывающиеся обнять его руки над головой девушки.

-Сука, сука, че ж ты творишь, сука ядовитая, тварь… - бормотал он отчаянно, не в силах справиться с собой, не в силах противостоять дикому желанию целовать ее, обнимать ее, заставлять ее выгибаться в сладкой муке, шептать его имя низким томным голосом.

Доун же полностью отдалась эмоциям, забылась совершенно в этом невероятном омуте, куда он в очередной раз утащил ее.

Сходя с ума, чувствуя, что уже скоро, очень скоро, что еще чуть-чуть, она потянулась к его губам, застонала умоляюще, вцепившись руками в спинку кровати, уже очень серьезно расшатанную, выгнулась, насколько это было вообще возможно, под его массой, и кончила так сильно, так оглушительно, что криком своим точно перебудила бы весь госпиталь, если б Диксон не успел среагировать в последний момент, и ,несмотря на то, что последовал за ней буквально через мгновение, рот все-таки умудрился ей запечатать ладонью наглухо.

Он обессиленно навалился на нее, не заботясь совершенно о том, что доступ кислорода перекрыт практически полностью, но Доун не жаловалась, все еще вздрагивая, все еще переживая афтешоки оргазма, обнимая его мощные плечи, удерживая даже на себе, в себе, не желая отпускать.

Она поймала себя на мысли, что ей невероятно хорошо с ним, что ее, по большому счету, очень устроило бы, если б он остался, даже такой, дикий, не поддающийся контролю и дисциплине.

Если б он остался с ней.

Но Диксон, подышав, и вспомнив, очевидно, что ей тоже надо бы дать глоток воздуха, приподнялся на локтях, провел пальцами по искусанным губам, по шее со следами укусов, следами его пальцев, усмехнулся.

-Вот ты сука бешеная, - это прозвучало практически как комплимент, - вся ведь мокрая была. А если б придушил? Хотел ведь.

-Не придушил же, - она обняла его за шею, притягивая, легко целуя в губы, облизывая скулу.

Он чуть подался вперед на ее ласку, но потом отодвинулся, улегся на бок, пошарил опять сигареты.

-А теперь поговорим, - закурил, помедлил, - я сделаю то, что ты хочешь. А ты дашь мне и Бетти уйти. Без проблем. С оружием.

Доун неприятно кольнуло в груди. Все-таки уйти. С Бетти. Как он о ней заботится, как переживает.

Кто она ему?

Но сдержалась, не спросила ничего. Училась Доун всегда быстро. И думала быстро.

-Я согласна.

5.

Дерил сидел на крыше здания госпиталя Грейди, привалившись к парапету, смотрел в небо. Он уже забыл, когда делал это последний раз. Раньше, до Всеобщего Пиздеца, он любил ночевать в лесу, на охоте, выбирал специально открытые места, и лежал, подолгу лежал, разглядывая небо, в их штате всегда темное, усыпанное звездами.

Сейчас оно тоже было темным и звездным. Глубоким. Дерил узнавал знакомые созвездия, и будто слышал глухой, надтреснутый голос брата, с веселым матерком объясняющий ему, совсем еще мальцу, что где находится на небе.

Как же странно, как странно, что он его больше не услышит никогда.

Он усилием воли отогнал ненужные воспоминания.

С улицы ветер вместе с вонью гнили донес слишком громкое рычание ходячих. Уже довольно долго он слышал только рычание, крики утихли.

Горман умирал долго и максимально мучительно, но даже его, здорового такого кабана, (Дерил чуть не сорвал поясницу, пока пер его на крышу) в конце концов угомонило.

Жаль, что Бетти не видела.

Хотя, может и хорошо, что не видела. И так столько всего пришлось пережить девчонке, одна смерть отца чего стоит. Поганый маньяк, отрубить старику голову катаной - это надо особо извратиться.

Да и все равно она поучаствовала, помогла. Не хотел привлекать, а пришлось, чтоб долбанный несчастный случай получился, как эта змеюка хотела.

Дерил опустил взгляд с неба на свои руки, залитые кровью. Его кровью. Этот скот все-таки успел царапнуть его ножом, не сильно, но чувствительно, так, что Диксону понадобилось какое-то время, чтоб , матерясь сквозь сжатые от боли зубы, перевязать рану.

Надо бы оттереть чем-нибудь руки, да шевелиться неохота.

Кровь на руках навела на мысли о Рике.

Где его носит, интересно?

Прошло уже четыре дня с тех пор, как он здесь. Керол по-любому должна была добраться до церкви.

Мысль о том, что она, по каким-то причинам не доехала, Дерил гнал от себя. Как гнал мысли о том, что Рик не придет за ним. Рик придет. Тогда, на дороге, шериф назвал его братом, а словами, тем более такими, он разбрасываться не стал бы.

Скорее всего, по своей извечной коповской привычке, планирует операцию, блядь.

Мудрит, чтоб наверняка.

Ну ничего, Дерил уже и сам все порешал. Главное, чтоб Доун сдержала слово и выпустила их с Бетти.

Он закрыл глаза, вспоминая, как трахал ее в последний раз.

Смелая баба, упертая.

Ведь реально чуть не придушил тогда, еле сдержался. Слишком уж разозлила его, мало того, что полезла не туда, куда надо, так еще и душу всю вынула своим взглядом змеиным, соблазнительным.

Сука, ведь знала, че творит, все знала, тварь.

Змея, соблазн в чистом виде.

Все понимаешь, все , но, блядь, хочется только еще больше.

Завораживает, как гипнотический танец кобры, что видел пару раз по телеку. Не хочешь, а глаз оторвать не можешь.

Дерил осознавал, что еще немного, и уйти будет сложно, нереально просто уйти будет. Отравит его окончательно гадина эта, обовьет кольцами, как кобра мангуста, чтоб не рыпнулся, и навсегда, до самой смерти оставит с собой.

Инстинкт самосохранения всегда был ведущим у него.

И сейчас он вопил, кричал об опасности.

И хоть хорошо было с ней, сладко , так, как ни с одной бабой не было, но оставаться Дерил не собирался.

Ну ее нахуй.

Жизнь дороже.

Свободная от ее завораживающих змеиных объятий.

Он все сделал, чего она хотела, и завтра свалит отсюда, прихватив Бетти.

Дерил поглядел на улицу, мертвецы уже расходились, а Горман начал шевелиться, пытаясь привстать. Ну пусть походит пока. Надо его еще Доун показать.