Корсаров застонал и с трудом удержался от желания побиться головой о стену, чтобы болью выбить из головы хоровод страхов и сомнений. Дверь в кабинет открылась, явив спокойного и невозмутимого, как, впрочем, и всегда, Никиту.

- Ну?! – Алексей бросился к другу, начисто позабыв о том, что стоило хотя бы поздороваться. К чёрту приличия, к чёрту всё, сколько можно ждать?!

Князь вздохнул, сбил с рукава невидимую глазом пушинку, ровно произнёс:

- В поместье Соколовское, небольшое такое, мы его под интерактивный музей планировали переделать, хозяйка из Парижа прибыла. Ты её встретишь, поможешь обустроиться, а потом и по поводу музея договоришься, хорошо? Да, как к соглашению придёте, вот этот документ вместе прочитаете, - Никита протянул другу тщательно запечатанный конверт, на который Корсаров даже не взглянул, глухо спросив:

- Лиза где?

Князь промолчал, взгляд отвёл в сторону.

Из Алексея словно разом выпустили весь воздух, он сник, опустил голову, пытаясь свыкнуться с тем, что мир вокруг опять стал тёмно-серым, потеряв не только цвета, но и запахи, и даже звуки. В голове настойчиво билось: «А когда зарастёт тропинка, и не будет конца разлуке, вдруг потянет холодом в спину: «Для чего?». И опустишь руки».

Лиза осталась в родном и привычном 1900 году, не поверив Никите или же не осмелившись переступить черту, точку невозврата. Что ж, пусть она будет счастлива, пусть ангел-хранитель спасёт её от бед и потрясений кровавой эпохи. Он же, Алексей, будет до конца своих дней помнить о маленькой солнечной девочке, озарившей его жизнь и пусть и на краткий миг подарившей любовь и нежность.

Корсаров вздохнул, выпрямился, расправил плечи и прямо посмотрел в глаза другу:

- Когда приезжает хозяйка поместья?

Никита чуть приподнял бровь, без слов вопрошая, мол, а что, страданий не будет?

- Лизе бы это не понравилось, - отчеканил Алексей, забрал конверт и спрятал на груди. - Так во сколько ждать хозяйку?

Князь улыбнулся чуть приметно, посмотрел на часы:

- Полагаю, она уже в доме. Сильно не спеши, дорога до поместья, хм-м-м, скажем так, оставляет желать лучшего.

Ту разбитую колею, на которой, вне всякого сомнения, застревали ещё рвущиеся к Ленинграду в сорок первом фашистские танки, дорогой можно было назвать с большой натяжкой. Алексей за время пути вспомнил весь армейский запас ненормативной лексики, три раза мысленно попрощался с движком, пять готов был плюнуть и дойти пешком и около семи раз от всей души материл Никиту и хозяйку поместья, которой приспичило забраться в такую богом и дорожным управлением забытую глушь. Когда уже в вечерних сумерках заляпанный грязью по самый кузов автомобиль, истерически чихая и кашляя, выбрался к миленькому беленькому особнячку, Корсаров почувствовал себя Робинзоном, наконец-то увидевшим родные земли после долгой разлуки. Тихо шипя и ругаясь сквозь зубы, Алексей вылез из машины, от души бухнув дверцей, постоял, успокаиваясь и стряхивая грязь с одежды, ведь перед иностранкой нужно было выглядеть человеком достойным, а затем медленно повернулся к дому.

***

На крыльце, залитая бледно-жёлтым светом одинокого фонаря, в современном персикового цвета костюмчике, как нельзя лучше подчёркивавшем все прелести фигуры, стояла… Лиза. Корсаров крепко зажмурился, не веря своим глазам, а Елизавета Андреевна серебристо рассмеялась, пушинкой слетела с крыльца и бросилась к любимому. Не добежав трёх шагов, смутилась, замерла, нервно теребя рукав пиджака и покусывая губу, прошептала чуть слышно:

- Не рад?

- Ли…за… - хриплым стоном вырвалось из груди Алексея.

Корсаров рванул к Лизе, прижал её к себе так, что стало больно дышать, уткнулся лицом в пушистые, заплетённые в простой и элегантный хвост волосы и замер, наслаждаясь свершившимся чудом. Поцеловал потом, позже, когда окончательно поверил, что всё происходящее не мираж, не плод больного, отравленного тоской воображения.

- Ты же не думал, что я тебя брошу? – прошептала Лиза, гладя кончиками пальцев лицо любимого.

- Прости, - прошептал Алексей, подхватил взвизгнувшую от неожиданности девушку на руку и унёс в особняк.

О переданном Никитой документе Корсаров вспомнил лишь утром, да и то после того, как принёс нежащейся в постели Лизе завтрак и случайно зацепился взглядом за валяющийся на полу конверт. Обняв Лизу, уютно устроившуюся на груди, Алексей по давней военной привычке осторожно вскрыл послание, откуда белым пёрышком вылетел исписанный аккуратным почерком лист.

- Что там? – с любопытством спросила Лиза и по-кошачьи потёрлась щекой о плечо любимого.

Алексей быстро пробежал глазами ровные строки, хмыкнул и стал читать вслух:

«Алексей и Лиза, от всей души поздравляю вас со счастливым воссоединением. Лизонька, передаю в Ваши добрые руки своего друга, берегите его, второго такого на свете нет. Лёша, не сердись за то, что я сразу не сказал тебе о Лизе, Сашка, паразит такой, уболтал сделать вашу встречу сюрпризом. Ну да ничего, его тоже ждёт потрясающий сюрпризец, но об этом расскажу потом, при личной встрече. Особнячок принадлежит вам, верхние этажи жилые, а внизу предлагаю оборудовать интерактивный музей для любителей исторических квестов. Полагаю, вам не составит труда их проводить, ведь начало двадцатого века вы оба прекрасно знаете. Официально вы оба числитесь экспертами по началу двадцатого века, не надо, Лёш, можешь не благодарить. Документы Лизы подлинные, самые лучшие менталисты помогли ей адаптироваться в нашем времени, так что проблем быть не должно. Штамп о бракосочетании мы не ставили, полагаю, вы и сами с этим справитесь. Кстати, если нам понадобится помощь опытного следователя и чудесного артефакторщика в расследовании небольших загадок прошлого, скажем, периода 1890-1910-х, вы же нам не откажете? Ещё раз поздравляю и желаю счастья»

Алексей отложил письмо, поцеловал Лизу в тёплую пушистую макушку и спросил, заглянув в блестящие зелёные глаза, волнуясь, словно на первом свидании:

- Ты выйдешь за меня замуж?

Ответ на этот вопрос мог быть только один:

- Да!

Дорога, если месиво из грязи, обломанных веток и камней можно было так назвать, виляла, словно пьяный удав. Когда машину ощутимо тряхнуло на очередной выбоине, Сашка не удержался от короткого матерка, помянув недобрым словом и того, кто вызывает врача в такую глухомань, и того, кто посылает бесценного мага жизни в подобные медвежьи углы. Хорошо хоть причина вызова оказалась почти пустяковой с точки зрения опытного врача: вывих голени, вправить да повязку жёсткую фиксирующую наложить – дело двадцати минут максимум. И теперь Сашка возвращался назад, надеясь, что успеет выбраться на приличную дорогу до того, как сгустятся сумерки и грязь под колёсами превратится в смертельную ловушку для незадачливого автомобилиста.

Внезапно свет фар выдернул стоящую у обочины хрупкую женскую фигуру. Видимо, какая-то бедовая головушка поверила знаку автобусной остановки и терпеливо ждёт общественный транспорт, который, если когда и заворачивал в эти края, то только по очень и очень большим праздникам. И то только потому, что подвыпивший водитель свернул в кустики. Сашка огляделся по сторонам, но никаких подозрительных типов в кустах, равно как и самих кустов, в зоне видимости не приметил, нажал на тормоза и гостеприимно распахнул дверцу машины:

- Девушка, присаживайтесь, отвезу, а то Вы тут до белых мух простоите.

Миловидная смуглокожая, похожая на цыганочку девушка белозубо улыбнулась и грациозно впорхнула в авто, наполнив салон запахом вечерней сырости и восточных пряных духов, навевающих воспоминания о мудрой красавице Шахерезаде и таинственных сказках тысячи и одной ночи.

- От всего сердца благодарю, - девушка прижала ладонь к груди, - Вы меня просто спасли. Скажу честно, так страшно было одной на остановке!

Сашка горделиво расправил плечи, молодцевато тряхнул головой:

- Да ладно, чего уж там. Лучше скажите, куда Вас отвезти?