- Ступай, Настасья, мы уже идём, - Катюшка повернулась ко мне и лукаво подмигнула, - ну что, сестричка, сделаем этот бал незабываемым?

Я гордо вскинула голову и присела в изысканном реверансе:

- Как пожелаете, сударыня.

Вниз мы спустились перешёптываясь и пересмеиваясь, Катюшка не скупилась на забавные истории, умея во всём находить что-нибудь радостное или смешное. Правда, внизу моё веселье несколько приугасло, когда я заметила стоящего рядом с тётушкой Петеньку. Казалось бы, мне следовало радоваться тому, что тётя признала-таки Петю за моего официального жениха и даже позволила ему встречать вместе со мной прибывающих на бал гостей, но вместо довольства я испытала досаду. Право слово, как же тётушка несвоевременно решила продемонстрировать всем то, что я просватана! Ведь Алексей Михайлович ко мне после такого даже не подойдёт, а я так надеялась, что получится потанцевать с ним!

- Лизонька, Вы очаровательны в этом платье, - Петенька взял мою руку и прижался губами к кончикам пальцев. Я мило улыбалась, дожидаясь, когда мои пальцы освободят, но жених не спешил меня отпускать, - настоящая русалка.

- Точно, ни рыба ни мясо, - проворчала тётушка, окидывая меня цепким изучающим взглядом, - ещё и вырядилась точь-в-точь как Катерина.

- Так Вы же сами мне разрешили, - возмутилась я и сердито выдернула свою руку из цепких Петенькиных пальцев.

- Вчера разрешила, а сегодня взяла и передумала, - процедила тётушка через растянутые в приветливой улыбке губы. – И вообще, мала ты ещё, чтобы меня жизни учить! Ой, Марфа Ильинична, Томочка, как же я рада вас видеть!

Пышнотелая, затянутая в тёмно-розовое платье госпожа Доминина, супруга тощего, точно хворостина, господина почтмейстера звучно расцеловалась с тётушкой, потом повернулась к нам с Катюшкой и фривольно ущипнула за щёчки, пророкотав:

- Ах, какие душечки, настоящие розанчики! Милочка, напомните, которая из них Ваша племянница? В этих нарядах они словно сёстры!

- Моя племянница со своим женихом, - прогудела недовольно тётя, сердито сверкнув глазами на Петю, который вежливо поклонился и благовоспитанно шаркнул ножкой, словно был не взрослым мужчиной, а пятилетним несмышлёнышем.

Марфа Ильинична всплеснула руками, отчего шёлковые розы, в изобилии украшающие её платье, затряслись как студень:

- О, какой милый мальчик! У Томочки тоже есть жених, он управляющий банком Прохорова в Петербурге, очень милый молодой человек.

Бледная, с вечной гримасой недовольства на лице Томочка, облачённая в траурно-черный балахонистый наряд, скривилась и проскрипела:

- Маман, давайте продолжим разговоры в зале, меня продует, если я останусь здесь ещё хоть на пару… - внезапно тусклые глаза Томы вспыхнули звёздами, на бледных щеках проступил румянец, она вздрогнула и томно выдохнула. – Кто это?

- Корсаров, Алексей Михайлович, - откликнулась тётушка, недовольно поджав губы.

Я вздрогнула, повернулась и, встретившись взглядом с господином Корсаровым, закраснелась и потупилась, не в силах даже слова молвить.

- Алексей Михайлович, - прощебетала Катюшка, призывно взмахнув ручкой, - идите к нам, мы не позволим Вам ускользнуть!

- Катерина, - прошипела тётушка, но сестричка даже бровью не повела, кокетливо и призывно улыбаясь следователю.

- Было бы преступлением бежать от столь прекрасных дам, - Алексей Михайлович подошёл к нам, отвесил изящный поклон и склонил тёмную голову. Я с болью в сердце заметила в густых волосах серебристую, словно иней, проседь и с трудом удержалась от соблазна накрыть её своей рукой, отогреть теплом, а вдруг растает.

– Пётр Игнатьевич, сударыни, моё почтение.

- Позвольте представить, - голос тётушки звучал напряжённо, словно ей приходилось преступать через себя, знакомя господина Корсарова с нашими гостями, - Корсаров, Алексей Михайлович, следователь из Петербурга. Господин Корсаров, эти наши соседи и добрые друзья, Марфа Ильинична Доминина с дочерью Тамарой Сергеевной.

- О, так Вы из столицы? – оживилась Марфа Ильинична, едва ли не выпрыгивая из своего платья, кое более подошло бы дочери, нежели матери. – И как Петербург?

В тёмно-карих глазах господина Корсарова вспыхнули озорные огоньки:

- Насколько мне известно, сударыня, вполне процветает.

- А правда, что там всё время дожди? - тоном драматической актрисы вопросила Тома, начисто позабывшая о своём страхе пред сквозняками.

Алексей Михайлович чуть приподнял уголки губ в улыбке, отчего моё сердце чуть не стекло вареньем вниз до самых пяток:

- Уверяю Вас, сударыня, у нас иногда бывает и солнце, - господин Корсаров при этих словах посмотрел на меня, заметил хозяйски лежащую на моей талии руку Петеньки (и когда он успел меня приобнять?) и нахмурился, недолго, правда.

- Прошу в зал, - я трепыхнулась, пытаясь освободиться из рук жениха, но Петенькина рука сжалась, подобно стальному кольцу, на миг перекрыв мне дыхание.

- Отличное предложение, - прощебетала Катюшка и, взмахнув длинными ресницами, промурлыкала, - Алексей Михайлович, Вы меня проводите?

Господин Корсаров опять посмотрел на меня, перевёл взгляд на воинственно встопорщившегося, словно молодой петушок, Петеньку и вежливо поклонился:

- Почту за честь, сударыня.

Я смотрела вслед уходящей со следователем сестрице и кусала губы, чтобы не закричать от боли и обиды. Страшно хотелось убежать к себе, рухнуть на кровать, уткнуться лицом в подушку и выплакаться, но гости продолжали приезжать и их нужно было встречать, каждому даря улыбку и тёплые слова дружеского участия. Единственное, что я смогла, так это со всей силы, словно бы случайно, наступить Петеньке на ногу. Я надеялась, что он отойдёт, но тот лишь охнул и остался на месте. И руку, гад такой, с моей талии не снял! Я опять наступила Пете на ногу и, улучив момент, прошипела ему на ухо:

- Прекратите меня обнимать, это неприлично.

- Жениху прилично, - так же шёпотом отозвался Петя, стоически терпя боль. – Неприлично обручённой невесте, позабыв обо всём, вешаться на шею столичному франту, который её и знать не хочет.

Намёк был более чем прозрачен, я отчаянно покраснела, смешалась и замерла, чувствуя себя несчастной пленницей, прикованной к позорному столбу на потеху публике.

Когда раздались первые такты вальса, Петенька повернулся ко мне, поцеловал мне руку и пафосно, словно выступал в дурном любительском спектакле, вопросил:

- Лизонька, любимая, Вы подарите мне тур вальса?

Можно подумать, у меня есть выбор! Я посмотрела на строгую и неприступную тётушку, на замерших в восхищении девиц, на растроганно утирающих слёзки маменек, на старательно делающих вид, что они ничего не замечают, отцов и вежливо улыбнулась:

- Почту за честь, Пётр Игнатьевич. Только, осмелюсь напомнить, Вам нужен маскарадный костюм, ведь у нас маскарад.

Петенька озорно улыбнулся, с заговорщическим видом вытащил до этого тщательно укрываемый от любопытных глаз тёмный свёрток и медленно, играя на моём любопытстве, стал его разворачивать. Я чуть на месте на затанцевала от нетерпения. Что там? Рыцарские доспехи? Нет, слишком лёгкие. Костюм принца датского? Нет, не похоже? Наряд таинственного разбойника? И опять мимо. Петенька приготовил до невозможности простой и скучный плащ монаха, спрятав лицо под глубоким капюшоном. Я честно попыталась скрыть разочарование, всё-таки человек старался, а вот тётушка миндальничать не стала, хмыкнула громко:

- Да уж, фантазией Вы явно обделены. Ну да ладно, у Лизы её на двоих хватит. Ступайте, дети, и повеселитесь как следует, но и о приличиях не забывайте.

Я почтительно поцеловала тётушкину руку и со своим кавалером направилась в бальный зал, где постаралась забыть обо всех невзгодах в вихре любимого вальса. Хорошо, что Петенька танцует изумительно, плохо, что вести непринуждённый разговор в ходе танца не умеет, а потому я блуждала взглядом по залу, разыскивая… точнее, любуясь костюмами гостей. Вот пронёсся в паре с обворожительной турчанкой дядюшка Василий Харитонович в костюме пирата, там в уголке русалочка Катя звонко смеялась над чем-то с суровым скандинавским воином, ещё один монах в плаще с капюшоном вёл в танце легкомысленную бабочку, а Олег Петрович в костюме Гамлета что-то шептал на ушко Томочке, и та, в кои-то веки раз, не куксилась и не морщилась. Где же Алексей Михайлович? Мой взгляд помимо воли снова и снова обращался к монаху, я силилась заглянуть ему в лицо, но капюшон надёжно защищал своего хозяина от нескромных взглядов. Вальс закончился, а я так и не нашла господина Корсарова. Я огорчилась и совершенно расхотела танцевать, попросила Петеньку проводить меня к креслицу и принести бокал вишнёвого ликёра. Жених мой допытываться о причине резкой смены настроения не стал, почтительно поцеловал руку и оставил меня одну.