— Падре, позвольте Вам представить Каталину, — Диего бережно, словно я была редчайшим цветком, протянул меня морщинистому старику с такими прозрачными серыми глазами, каких я ни у кого раньше не видела. — Каталина, это падре Антонио, духовный наставник всей нашей семьи.

Угу, забыл добавить, начиная с предка-основателя.

— Раз знакомству, — падре с улыбкой взмахнул надо мной рукой. Надеюсь, благословил, а не проклял. — Осмелюсь заметить, Вы очаровательны.

А то! Обаяние прямо через край хлещет, и это вы меня ещё в хорошем настроении не видели. А падре-то о-го-го какой дамский угодник!

Я вежливо пискнула, чуть поклонившись.

— К сожалению, Каталину заколдовали, и она превращается в девушку только в свете луны, — Диего улыбнулся и чуть заметно покраснел, не иначе вспомнил моё превращение. — Падре Антонио, Вы сможете нам помочь?

На изрезанном морщинами лице священника не дрогнул ни один мускул. Вот интересно, падре благополучно ничего не услышал (а что, годочков-то немало, ещё первых апостолов, поди, застал!) или тут абсолютно нормально обращаться к священнику по поводу колдовства?

— Сеньорита, — от спокойного и благожелательного голоса падре у меня помимо воли шерсть на спине поднялась дыбом, — что именно сказала Вам та, что наложила на Вас заклятие?

Перед глазами моментально возникла старуха, бабка Марьяшки, такая же древняя и внешне совершенно безобидная как этот падре.

— Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, — прозвучал в ушах пафосный, чуть дребезжащий старческий голос.

Вот интересно, и что это означает? Какой смысл вкладывала явно рехнувшаяся на старости лет старуха в своё проклятие? На меня внезапно накатила свинцовая усталость. Всё напрасно, никто, ни Диего, ни прославленный падре, как его там, не смогут мне помочь, я никогда не стану человеком, так и останусь крысой. Так стоит ли трепыхаться, не проще ли подчиниться своей участи, а то и разом оборвать своё…

Диего резко дёрнул меня за хвост, заставив отчаянно пискнуть и оскалиться. Озверел?! Свой хвост отрасти, за него и дёргай!

— Не смей, — рассерженной коброй прошипел Диего, так при этом сверкнув своими глазищами, что я чуть не описалась от страха, — не смей опускать руки и сдаваться. Крысой ты будешь или нет, но я тебя не брошу!

— Я уверен, что заклятие обратимо, — старый священник деликатно сделал вид, что ничего не заметил, с таким интересом глядя на огонь в камине, словно первый раз в жизни его видел.

— И каким образом его снять? — Диего по-прежнему довольно угрожающе сжимал мою нахохленную тушку в руках.

— Полагаю, Диего, тебе стоит вернуться к гостям, — падре рассеянно улыбнулся, глядя прозрачно-серыми, словно вода в ручье, глазами куда-то сквозь меня.

Судя по промелькнувшей по лицу Диего гримасе, гостей он видел очень далеко и при весьма пикантных обстоятельствах.

— Диего! — дон Алехандро, дай ему бог крепкого здоровья на долгие годы, привычно распахнул дверь и лишь потом небрежно стукнул по косяку. — Моё почтение, падре Антонио, рад Вас видеть. Диего, немедленно спускайся к гостям. В конце концов это неприлично!

— Неприлично во время танца с одним грезить о другом, — совсем по-мальчишески выпалил Диего. — Собравшимся у нас сегодня гостям нет до меня ни малейшего дела, все только и обсуждают Зорро!

Я озадаченно нахохлилась, не понимая, как можно думать о ком-то другом рядом с Диего. Он же классный, даже если не брать во внимание его сексуальную внешность. А какой у него голос, кружит голову и согревает, словно терпкое старое вино. А руки! Сильные, крепкие, тёплые, в таких руках чувствуешь себя маленькой девочкой, надёжно укрытой от всех бурь и невзгод. А ещё Диего прекрасный рассказчик, у него потрясающее чувство юмора, он внимательный и заботливый…

«Стоп, подруга, — осадила я сама себя, — не надо возводить Диего при жизни в святые. Он живой человек, и помимо достоинств у него есть и недостатки».

«Которые его абсолютно не портят, — прозвучал ехидный тонкий голосок моей крысы, не иначе. — И вообще, именно недостатки нас и притягивают, достоинства у всех примерно одинаковые!»

Я так увлеклась бурным спором с самой собой, что пропустила ссору между доном Алехандро и Диего, очнулась, только когда меня резко сунули в руки священника.

— Надеюсь, падре Антонио, Вас не затруднит присмотреть за этой милой зверюшкой, — стальным голосом отчеканил дон Алехандро и крепко взял Диего за рукав. — А мы, с Вашего позволения, спустимся к гостям.

— Желаю приятно провести время, — падре вежливо поклонился, мягко удерживая меня в своих прохладных, пахнущих чем-то сладковатым ладонях.

Дверь за сеньорами де Ла Вега решительно захлопнулась.

— Прошу прощения, сеньорита, — падре Антонио мягко улыбнулся, — не могу не спросить: каковы Ваши планы в отношении дона Диего де Ла Вега? Кабальеро Вами не на шутку увлечён.

— А какие могут быть у крысы планы на человека? — выпалила я и замерла, не в силах поверить, что ко мне вернулась речь. Как же так, ведь я по-прежнему крыса?

— Как я уже говорил, заклятие вполне можно снять, — невозмутимо заметил падре Антонио, продолжая по-прежнему чуть отстранённо улыбаться. — Что именно сказала Вам та, что наложила чары?

— Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, — медленно, стараясь проникнуть в тайный смысл каждого слова, ответила я. — Но это же полный бред, я и была человеком!

— Ты уверена в этом, дитя моё?

Я уже готова была гордо заявить, что иначе и быть не может, но вспомнила, как часто и с какой нескрываемой ненавистью меня называли крысой, и прикусила язык. Неужели Максим, Марьяшка и прочие обитатели серпентария были правы? Но чем они лучше меня? Почему я стала крысой, а они нет?

— А кого ты можешь назвать человеком? — падре Антонио в этот вечер решил психотерапевтом поработать, не иначе. — Настоящим человеком?

Я чуть не брякнула про «Повесть о настоящем человеке», но вовремя прикусила язык, светить тем, что я из другого времени, точно не стоило. Тем более перед священником, ещё и католическим. В нашей стране как-то с католицизмом всё непросто, одно Ледовое побоище чего стоит.

— Так кто для тебя пример настоящего человека? — мягко повторил падре Антонио, так и не дождавшись ответа.

Я пожала плечами, что в крысином облике было довольно трудно:

— Разумеется, Диего и дон Алехандро.

И опять вовремя прикусила язык, благополучно не сказав, что я вообще мало кого кроме них тут знаю.

— Похвальный выбор, — падре Антонио плавно опустился в кресло, задумчиво погладил меня между ушками. — А почему ты считаешь их настоящими людьми?

Чёрт, ну чего он ко мне прикопался, а? Я не любительница разговоров по душам, да и на исповеди ни разу в жизни не была.

Падре Антонио деликатно молчал, но я прекрасно понимала, что он не отвяжется от меня до тех пор, пока не получит внятного ответа на свой вопрос.

— Я не знаю, — пробурчала я, делая попытку вывернуться из рук священника. Ага, с тем же успехом ведьма может отбиваться от лап Инквизиции!

— А как вы познакомились?

Я фыркнула и сначала неохотно, а потом всё больше и больше увлекаясь, рассказала о первой встрече с Диего, о моих пакостях, которые красавчик никогда не спускал…

— Ой, подождите! — я подпрыгнула в руках падре Антонио, — в одежде Бернардо… — я осеклась под мягким, всё понимающим и ничего не забывающим взглядом священника, но потом отважно встряхнулась и закончила, — там бумаги лежат. Из тайника.

— Полагаю, дитя моё, тебе стоит сказать об этом самому Бернардо. Или Диего.

Угу, просто спешу и падаю. Бернардо мне за такую подставу и хвост оторвать может, а выглядеть прожжённой стервой в глазах Диего мне и вовсе не улыбается.

— И тем не менее, — падре Антонио мягко почесал меня между ушек, — покаяние без искупления мало действенно.

Я нахохлилась, став похожей на комок пыли в углу комнаты нерадивой хозяйки. Не хочу разочаровывать Диего! До слёз больно даже представить, как его тёмные глаза огорчённо потухнут.