Небеса, которые до этого, признаюсь честно, были довольно равнодушны к моим желаниям и надеждам, неожиданно услышали меня или, что вероятнее, решили в очередной раз изощрённо издевнуться. На ладони Диего, той самой, со шрамом, неожиданно проступил тёмно-синий узор, в причудливом переплетении линий которого наливался цветом контур орла. Не поняла, это ещё что за чертовщина?!

— Прости, отец, но меня срочно зовёт Бернардо, — Диего взмахнул рукой, демонстрируя проступивший узор, и самым наглым образом попытался стащить меня со своего плеча. Ага, щаз-з-з, я уже настроилась на приключения!

Поскольку красавчик нагло игнорировал мои желания, пришлось вцепиться в него всеми лапками и даже зубами прихватить, доказывая всю серьёзность моих намерений.

— Мне нужно идти, — Диего тряхнул меня, словно хозяйка половичок, и выразительно приподнял брови, мол, а не шла бы ты домой, Пенелопа. В отличие от супруги Одиссея, я не собиралась сидеть и ждать у моря погоды. Я хочу приключений, хочу гулять, мне осточертело торчать безвылазно в четырёх стенах!!!

— Там опасно, — наивно пытался достучаться до моего здравого смысла через инстинкт самосохранения Диего, при этом открывая потайной ход.

Тем более мне нет резона оставлять тебя одного, мало ли, что с тобой может случиться!

Я умоляюще запищала, благоразумно не отцепляя лапки от плеча упрямого кабальеро. Сущее безобразие, разве Диего не говорили, что спорить с девушками невежливо?! И глупо, так как всё равно проспоришь и будешь виноватым в случае провала.

— Ладно, чёрт с тобой, оставайся! — Диего раздражённо махнул рукой. — Но помни: если будешь мешаться и вредничать, подброшу солдатам! Пусть они с тобой мучаются.

Йес-с-с! Я благодарно ткнулась носом Диего в шею, защекотала усами, даже ушки фунтиком сложила, мол, смотри, какая я хорошая, просто замечательная, самая-самая лучшая, другой такой во всём мире нет. И это, кстати, сущая правда.

— Паразитка, — буркнул Диего, упрямо не глядя на меня и сохраняя насупленный вид, но я прекрасно знала, что это только маска. На меня не сердились, наоборот, мне были искренне рады. Ещё бы, какой парень откажется повыпендриваться перед девчонкой!

Диего, если это было необходимо, мог поспорить стремительностью действий с вышедшим на тропу войны индейцем. Вот и сейчас, получив вызов от Бернардо, с которым ещё в детстве под чутким маминым руководством был проведён обряд братания, Диего молниеносно переоделся, тщательно завернул азартно попискивающую крыску в шарф и повязал его на пояс, прикрыв зверюшку полой плаща. Медленно, основательно натянул маску и, наклонившись к крыске, деловито уточнил:

— Ровно?

Крыса окинула Диего цепким взглядом крошечных блестящих чёрных глазок и согласно кивнула.

Диего белозубо усмехнулся, проверил оружие, поправил шляпу и, отодвинув густые заросли дикого плюща, вышел из потайного хода в дышащий вечерней прохладой загон. Торнадо с приглушённым ржанием бросился навстречу Диего, но, не добежав пары шагов, замер, напряжённо принюхиваясь, сердито фыркая и роя копытом землю.

— Что такое? — насторожился Диего, привычным жестом опуская руку на эфес шпаги и напряженно прислушиваясь.

Конь опять сердито зафыркал, мотая головой.

— А-а-а, — Диего облегчённо улыбнулся, шагнул к коню и успокаивающе потрепал его по шее, — ты крысу чуешь? Успокойся, Торнадо, она не опасна… для тебя, по крайней мере. И вообще заколдованная сеньорита.

Торнадо недоверчиво фыркнул, но послушно подставил Диего спину, а потом, повинуясь лёгкому шлепку ладони по шее, пустился вперёд ровным галопом.

Вечер уже вступил в свои права, на улицы Лос-Анхелеса вышли прятавшиеся от полуденного зноя жители, серебристыми ручейками зажурчал девичий смех, в звон гитарных струн вплетались басовитые мужские голоса. За воротами гасиенд самозабвенно лаяли собаки, а из распахнутого окошка единственной в городе таверны долетал хриплый смех и возбуждённые подвыпившие мужские голоса.

Что и говорить, время для появления сеньора Зорро было очень неудачное, слишком велик шанс попасться на глаза праздношатающемуся прохожему, который, вдохновившись винными парами или огнём глаз прелестной сеньориты, попытается задержать всадника в чёрной маске, а то и затеять драку с ним. Хорошо хоть можно не опасаться стрельбы, у жителей Лос-Анхелеса огнестрельное оружие было не в чести, им пользовались только солдаты, да и то крайне редко и неумело.

Зорро свернул в тень, пропуская влюблённую парочку, которая была так увлечена обменом романтичными любезностями, что не замечала ничего вокруг, а затем направил коня на извилистую тропу к гасиенде дона Рамиреса.

— Поторопись, Торнадо, — шепнул Зорро, припадая к холке коня. — Вперёд!

Вороной понятливо всхрапнул, тряхнул гривой и перешёл на быстрый галоп. Ветер засвистел в лицо всаднику, полы плаща за спиной развевались подобно громадным чёрным крыльям выходца из преисподней.

Ворота гасиенды дона Рамиреса были широко распахнуты, вместо старого привратника Хосе стоял, отважно вцепившись в карабин и бдительно подрагивая коленями, толстощёкий солдат. Зорро усмехнулся, это был один из самых трусливых и глупых вояк в городе, видимо, именно поэтому комендант и отправил его подальше от себя, чтобы под ногами не путался и не раздражал.

В тени стены, ограждавшей гасиенду дона Рамиреса, прятался Бернардо, бросившийся навстречу с прытью отчаявшейся дождаться спасения жертвы кораблекрушения.

— Прости, если задержался, — шепнул Зорро, чуть виновато улыбнувшись. — Что случилось у дона Рамиреса?

Бернардо выразительно закатил глаза и, яростно жестикулируя, поведал другу о буре, разразившейся над обитателями злосчастной гасиенды.

Как оказалось, воспитанница дона Рамиреса, как её называл сам почтенный кабальеро, хотя каждая собака в городке знала, что это внебрачная дочь, девушка тихая и мучительно застенчивая, оказалась тем самым омутом, который не обходится без обитателей. Тайком от своего папаши девица свела знакомство с неким сеньором Эстебаном Рокхе, человеком сомнительной репутации и ещё более сомнительного происхождения. Сам дон Рамирес в это время с головой ушёл в борьбу с комендантом, а потому на дочь обращал не больше внимания, чем на висящие на стене фамильные портреты: на месте и ничего не просит, ну и добро. Затем дона Рамиреса вообще арестовали, причём на сеньориту Эсперансу навели такой страх, что девушка забыла обо всех существующих правилах приличия и бросилась к возлюбленному за помощью. К чести сеньора Рокхе стоит заметить, что он не стал пользоваться отчаянным положением девушки, а узнав, что насмерть перепуганные слуги разбегаются из гасиенды, не забывая прихватить на память о долгой и преданной службе что-то из хозяйских вещей, и вовсе взбеленился и приехал в дом, кнутом и отборными ругательствами наводя порядок.

Вот за этим-то занятием комендант сеньора Эстебана и застал. На разумный вопрос капитана Гонсалеса, кто он такой, сеньор Рокхе представился женихом сеньориты Эсперансы. Сама девушка, естественно, горячо подтвердила слова своего возлюбленного, ради такого события даже позабыв о своей застенчивости и страхе перед солдатами. Раздосадованный тем, что у сеньориты, а самое главное гасиенды, оказался такой молодой и энергичный, готовый в случае необходимости пустить в ход и нож, и кулаки покровитель, комендант приказал Эстебану примерить наряд Зорро. Сеньор Рокхе в ответ любезно сообщил, где именно он видел коменданта, его приказы, солдат, а заодно и Зорро, и куда им всем следует отправиться.

Комендант, естественно, на слова Эстебана разгневался (ну никакого чувства юмора у этих военных!) и приказал солдатам схватить дерзкого, но судя по всё усиливающемуся шуму, так просто сдаваться сеньор Рокхе явно не собирается.

— Ясно, — Зорро хлопнул Бернардо по плечу, — спасибо, друг. Возвращайся домой, дальше я сам.

Бернардо умоляюще посмотрел на Зорро, но тот лишь покачал головой и решительно повторил: