— Теперь маску, — комендант протянул мне ещё одну тряпку, поменьше.
Мне очень интересно, чьё пугало ограбили солдаты? Или они притащили тряпицу, которой протирали пол в казарме? Бр-р-р, надеюсь, это всё-таки наряд пугала.
— Маску? — я взял протянутый мне лоскут и повертел его в руках, честно пытаясь понять, как сие недоразумение вообще цеплять. — Вы уверены?
— У Зорро была маска, — процедил комендант, брезгливо поджимая губы. — Полагаю, так этот жалкий разбойник пытался скрыться от правосудия.
Неа, так я пытался скрыться от отца и его знакомых, что у меня частично получилось: знакомые, в отличие от отца, меня не узнали.
— Э-э-э, Педро, ты мне поможешь? — я отчаялся понять, какие из дыр в лоскуте служили прорезями для глаз, и обратился за помощью к профессионалу.
— Разумеется, дон Диего, — сержант Гарсия с готовностью обмотал тряпицей моё лицо, старательно закрыв на только глаза и нос, но ещё и рот.
— Гарсия!!! — рявкнул комендант так, что стёкла откликнулись печальным звоном.
— Прошу прощения, — пролепетал сконфуженно Педро и прошептал, — дон Диего, а может, Вы присядете, а? Мне так, с позволения сказать, проще будет.
Я философски пожал плечами, стараясь не прислушиваться к звонкому всхлипывающему писку и опять разыгравшемуся у отца приступу кашля. Вот этого, комендант, я Вам точно не прощу! Выставили меня на посмешище перед сеньоритой, а у меня, между прочим, по отношению к ней вполне серьёзные намерения… Так, стоп, у меня намерения по отношению к крысавице? Да ладно, с чего бы вдруг?! А хотя бы с того, что она гордая, умная и уверенная в себе сеньорита, боевая подруга, а не прекрасная статуя, годная лишь на украшение бальной залы.
— Готово, дон Диего, — Педро Гарсия довольно улыбался, словно Пигмалион, изваявший свою Галатею. — Маска Вам к лицу!
Я посмотрел на вздрагивающую всем тельцем крыску, лежащую на руках у сосредоточенно изучающего цветник отца, на солдат, которые старательно отводили взгляд, и вздохнул. Всё, комендант, теперь я Вас не только кнутом накажу, но и вообще без штанов оставлю. Пусть не надо мной одним в городе смеются.
— Ну как, — я нашёл в себе силы расправить плечи и гордо вздёрнуть подбородок, — я похож на Зорро?
Комендант не выдержал, коротко хохотнул и махнул рукой:
— Ну что Вы, дон Диего, я и не сомневался в том, что Вы благородный человек!
— Нет уж, проверьте до конца, — заупрямился я, понимая, что терять мне уже нечего, и так стал посмешищем всего города, — чтобы никаких сомнений не оставалось! Что мне ещё сделать? Может быть, шпагу взять?!
— Да боже упаси! — отмахнулся словно от нечистого, пришедшего раньше срока за душой, комендант. — Достаточно, дон Диего, я Вам верю. Сержант Гарсия помогите благородному кабальеро снять плащ и маску! Дон Алехандро, прошу простить нас за вторжение, сами понимаете, служба обязывает!
— Надеюсь, с моего сына сняты все подозрения? — уточнил отец, складывая руки на груди и строго глядя на коменданта.
— У Вас прекрасный сын, дон Алехандро, — капитан Гонсалес вежливо улыбнулся и добавил, — к нему не может быть ровным счётом никаких нареканий, ведь Зорро воин, а не учёный.
— Удачной охоты на лис, сеньор комендант, — я вежливо поклонился.
Капитан Гонсалес бросил на меня снисходительный взгляд, подчёркнуто вежливо поклонился отцу и покинул гасиенду. Солдаты последовали за ним.
— Какая духота, — я с жалкой гримасой потёр виски, — вечер совсем не приносит прохлады, а тут ещё и этот плащ с маской, я чуть не задохнулся!
— Идём в дом, Диего, — отец положил мне руку на плечо, — ты устал.
Я изобразил слабую улыбку смертельно раненного, держащегося из последних сил рыцаря и медленно поплёлся к дому, по пути улучив момент шепнуть Бернардо, чтобы он немедленно отправился за комендантом и сообщил мне, если бравый вояка захочет кого-нибудь схватить. Ещё не хватало, чтобы из-за меня пострадал ни в чём не повинный человек! Друг послушно кивнул и так бесшумно ушёл, словно растворился в сгущающихся сумерках.
Отец, который всё прекрасно видел, но не вмешивался, проводил меня до комнаты, приказал Рэмми приготовить ванну, после чего окинул внимательным взглядом коридор и плотно закрыл за собой дверь. Ой-ёй, чует моё сердце, будем мне сейчас головомойка!
— А почему крыса не в клетке? — я сердито поджал губы. — Точно помню, я прика…
— Она плакала, Диего, — отец погладил крыску и протянул мне. Крысавица словно только этого и ждала, прижалась ко мне всем тельцем, щекоча усами шею.
Я немного отстранился, задумчиво посмотрел в озорно посверкивающие глазки, задорно подрагивающий носик, на всякий случай помял животик зверюшки, осмотрел её ушки, не нашёл никаких повреждений и нахмурился:
— Кто её обидел?
— Полагаю, лучше всех на этот вопрос ответит сама сеньорита, — усмехнулся отец, присаживаясь на подлокотник кресла. — Когда ты собирался мне сказать о том, что это непростая зверюшка?
Я опустил голову и досадливо прикусил губу. Крыска, безошибочно определившая моё состояние, вся встопорщилась и грозно пискнула, защитница моя.
— Ясно, — отец поджал губы и решительно поднялся с идеально прямой спиной рыцаря, чьи доспехи заржавели и перестали сниматься.
Признаюсь сразу: извиняться я не люблю. Ещё меньше люблю чувствовать себя виноватым, но в общении с отцом это стало происходить с пугающей частотой.
— Как ты вообще узнал? — буркнул я, поглаживая растёкшуюся у меня по плечу крыску.
— А ты много знаешь животных, которые умеют плакать? — фыркнул отец. — Запомни, сын, умение плакать — признак человечности.
Возразить я ничего не успел, ладонь обожгло резкой болью, на коже проступил тёмно-синий узор, в причудливом переплетении линий которого наливался цветом контур орла.
— Прости, отец, но меня срочно зовёт Бернардо, — я взмахнул рукой, демонстрируя проступивший узор, и попытался снять крыску с плеча. Ага, если только вместе с куском одежды, а то и кожей под ней!
Крысотка вцепилась в меня всеми лапками и даже острыми зубками, не желая покидать уютное местечко.
— Мне нужно идти, — я тряхнул крыску, выразительно приподняв брови, но она была не менее убедительной: без слов буквально вопила о том, чтобы я взял её с собой! Тоже мне, гордая помощница Зорро!
— Там опасно, — продолжал я увещевать хвостатую паршивку, при этом открывая потайной ход и невольно морщась от боли: ладонь жгло всё сильнее.
Крыска умоляюще запищала, уверен, она бы и лапки молитвенно сложила, если бы была уверена, что я не воспользуюсь этим, дабы оставить её дома. Вот что мне делать с этой упрямицей, а?
— Ладно, чёрт с тобой, оставайся! — я раздражённо махнул рукой. — Но помни: если будешь мешаться и вредничать, подброшу солдатам! Пусть они с тобой мучаются.
Крыска благодарно ткнулась носом мне в шею, защекотала усами.
— Паразитка, — буркнул я, но уже без прежнего раздражения.
***
Каталина
Всё-таки права народная мудрость: за чёрной полоской всегда следует белая, за горем идёт счастье, а за слезами смех. Не успела я как следует оплакать свою поруганную первую любовь, как пришёл дон Алехандро, взял меня на ручки, пообещал вкусненьким угостить. Я расслабилась, встрепенулась, и тут р-раз! Нагрянул комендант с солдатами. Да не просто так заскочили в гости, чайку попить, Диего потребовали. Ясное дело, что не для того, чтобы узнать последние новости из Испании. Дон Алехандро, надо отдать ему должное, хоть волнением и фонил почище испорченной газовой плиты, но внешне был спокоен и невозмутим, даже коменданта сумел построить, тот перед почтенным кабальеро платком шёлковым стелился. Я прямо даже позавидовала, у меня с коллегами, серпентарием этим доморощенным, так не получалось. Диего, к слову сказать, тоже умеет к порядку призвать без лишней грубости и жестокости.
Диего… При мысли об этом красавчике сердце предательски ёкнуло, а в груди разлилось непривычное тепло. Так, я не поняла, это ещё что за сопли-вопли на лужайке?! А ну, прекратила немедленно! Ты не романтичная барышня, ты взрослая умная женщина, и в твоей жизни нет и не может быть места всем этим романтичным бредням! Сердитая на себя и встревоженная присутствием излучающих неслабую угрозу солдат и коменданта я дала волю своим звериным инстинктам, с наслаждением матеря коменданта и его прихвостней. Жаль только, эти обалдуи крысиного языка не понимают, а то бы они о-очень много нового о себе узнали.
