Я вспомнила обнажённого Диего, наше почти совместно купание и облизнула пересохшие губы. Не, такой красавчик просто обязан быть нормальным полноценным гетеросексуалом, полигамным, понятное дело, но я с ним под венец не собираюсь, мне его верность нафиг не нужна. Я с наслаждение раскинула руки, встала на носочки и закружилась по комнате. Господи, как же хорошо быть человеком! Какое счастье, что я… Я замерла, недоверчиво прислушиваясь к самой себе. Чёрт, чёрт, чёрт, нет, этого просто не может быть! Я метнулась к зеркалу, огромному, в полный рост, такое легко представить в комнате сексапильной красотки, хотя и у Диего оно смотрелось удивительно гармонично, сглаживая брутальность массивного камина и мебели тёмного дерева. Мама мамочка, пусть будет чудо… Я припала к стеклу с пылом героини сопливого любовного романа, дождавшейся-таки своего благоверного из дальних странствий. Я стала человеком, заклятие снято, ведь так?

Увы, как и утверждали все многочисленные экстрасенсы, колдуны и прочие нечистики, которых в последние годы расплодилось больше, чем тараканов в коммуналке, зеркало явило правду. В ровной блестящей поверхности отразилась я, вся такая красивая, с сексуально растрёпанными волосами, пышной грудью, тонкой талией, модельными бёдрами и умопомрачительно длинными ногами, но при этом крысиными ушами и длинным тонком хвостом. Чары не спали, просто я как принцесса-лебедь в лунном свете вернула себе человеческий облик. А значит, как только луна скроется, я опять стану крысой.

Я до крови прикусила губу, с силой шарахнув кулаком по стеклу. Гады! Все гады, ненавижу! Ещё один удар заставил зеркало пошатнуться, я замахнулась в третий раз, но мой кулачок перехватили. Кого ещё чёрт принёс?! Я зло повернулась и сквозь пелену слёз увидела Бернардо. Ну надо же, а я думала мальчишка сбежал и вернётся только в сопровождении священника и вязанки хвороста либо охотника на оборотней!

— Чего надо?! — рявкнула я, злостью прогоняя слабость и слёзы. — Чё припёрся?!

Бернардо с лёгкой улыбкой протянул мне платье, заставив меня досадливо прикусив губу. Чёрт, точно, я же его за шмотками отправляла… Ясное дело, извиняться перед каким-то слугой я не собиралась, гордо выхватила платье и уже без прежней грозы в голосе приказала:

— Отвернись.

Не то, чтобы я смущалась присутствия мужчины, но пристальное внимание слуги меня сильно раздражало. Чего, спрашивается, уставился? Физиология взыграла? Я покосилась на послушно отвернувшегося Бернардо и недоверчиво хмыкнула. Мда, если он чего и хочет, то только возвращения Диего. Может, я права, и у парня действительно большие проблемы с ориентацией? Хотя моё-то какое дело, пусть хоть по примеру Калигулы коня любит, главное, чтобы меня не трогал. А вообще, досадно, я привыкла к обожанию, в крайнем случае попыткам привлечь моё внимание, а тут на меня смотрят как на диковинную зверюшку. Чёрт, может, мне этого индейца соблазнить? Я опять покосилась на стоящего ко мне спиной парня и презрительно фыркнула. Ещё не хватало, слугу соблазнять! Тем более, индейца, бе-е-е. Лучше с Диего замутить, тот и симпатичнее, и вообще кабальеро. Теперь-то у меня есть всё для укрощения нашего красавчика Зорро!

От мысли о том, что я снова стала человеком, моё настроение стремительно улучшилось, я даже замурлыкала себе под нос какую-то попсовую песенку, чей прилипчивый мотивчик с лихвой компенсировал отсутствие смысла и рифмы в тексте. Правда, пение скоро пришлось прекратить, уж больно заполошно Бернардо ко мне повернулся, решил, придурок, что мне плохо. Нормально я пою, у меня почти идеальный музыкальный слух, просто далеко на каждый может это понять!

Я зло махнула рукой, приказывая слуге отвернуться, и стала натягивать на себя принесённое Бернардо платье. Надеюсь, он его не с какой-нибудь служанки снял? Я скептически пощупала ткань, проверила швы и расплылась в довольной улыбке. Нет, это платье принадлежало знатной даме, вряд ли в этом доме служанки могут позволить себе наряды из натурального шёлка, да ещё и с декоративной вышивкой серебряными нитями. Так это что же получается, Бернардо принёс мне платье матери Диего? Или ограбил любовницу дона Алехандро? Наряд или с покойницы, или с подстилки, мда, что и говорить, завидная обновка!

Я гадливо передёрнула плечами, но платье не бросила, другого-то всё равно нет, а бегать голышом я не согласна. И не потому, что стыжусь своего тела, вовсе нет, просто прохладно без одежды. Кое-как, сдавленно ругаясь сквозь зубы, я выпуталась из длинной юбки, поправила серпантином закрутившиеся рукава и не сдержала звучного проклятия: застёжки платья располагались сзади и представляли собой ядерную смесь шнуровки и крючков. Так вот зачем знатным дамам все эти болтливые горничные и прочие камеристки, вовсе не для того, чтобы сплетни сводить и амурные записочки передавать.

Я досадливо прикусила губу. У меня камеристки не было, и что мне теперь, в стиле ню ходить, сверкая обнажённой грудью и держа юбку, чтобы платье окончательно не слетело? Да фигу всем!

— Помоги платье застегнуть, — приказала я, даже не глядя на Бернардо, но проклятый мальчишка сделал вид, словно не услышал. Оглох, парнишка?

— Эй, глухой что ли?! — рыкнула я. — Кому говорят, застегни мне платье!

Бернардо даже не шелохнулся. Так, я не поняла, это ещё что за бунт на корабле?!

— Бернардо, — мой голос можно было разливать по бутылкам и выдавать военным в качестве смертельного оружия массового поражения, — не прикидывайся тупее, чем ты есть на самом деле. Живо застегни мне платье!

Мальчишка наконец повернулся и с совершенно серьёзным видом замахал перед моим носом руками. Это ещё что за фокусы?

— Хватит сквозняк устраивать, — презрительно фыркнула я и попыталась отвернуться, но мерзкий мальчишка схватил меня за плечо, отчаянно жестикулируя.

А вот не надо меня трогать, когда не просят! Я моментально, на рефлексе попыталась заехать обнаглевшему слуге в нос. Бернардо ловко уклонился, поспешно шагнул к столу и что-то нацарапал на выхваченном из стопки листке бумаги. Нашёл время для писулек! Я уже открыла рот, чтобы высказать безмозглому паршивцу всё, что я о нём думаю, как парень сунул исписанный листок мне мало не в лицо. Я брезгливо отстранилась, но Бернардо так настойчиво пихал мне в руки листок, что пришлось его всё-таки взять. Так, что тут у нас? Как говорила незабвенная Людмила Прокофьевна из бессмертного «Служебного романа», почитаем, полюбопытствуем. Если, конечно, смогу разобрать каракули немого слуги, которого сам Диего назвал слабоумным. К моему искреннему удивлению, смешанному с лёгкой досадой, паршивый мальчишка обладал прекрасным каллиграфическим почерком, о каком мне оставалось только мечтать (в детстве мне неправильно поставили руку, поэтому пишу я довольно своеобразно, Ленка, помню, всё прикалывалась, что мою подпись никто подделать не сможет). Так, а что же этот чудик написал-то?

Придерживая платье на груди, я брезгливо тряхнула листком, выражая своё отношение к посланию и заодно расправляя его. Та-а-ак, что тут у нас? Ого, да этот мальчишка совсем обнаглел! Я с нарастающим возмущением снова и снова перечитывала ровные строки: «Если сеньорита хочет, чтобы я ей помог, нужно вежливо попросить». Причём этот вконец охамевший слуга ещё и подчеркнул слово вежливо, отмечая тем самым его значимость! Я скомкала бумагу и уже собралась запустить его в рожу обнаглевшему мальчишке, как вдруг поняла одну простую вещь: кроме этого немого Бернардо никто в целом доме не знает о моём существовании! Для всех я обычная крыса, пригретая прихотью Диего, не более того. И если этот проклятый индеец меня убьёт, ему за это ничего не будет! Я досадливо прикусила губу, скривилась, словно проглотила горькую пилюлю, и медовым голосочком, от которого мои коллеги смертельно бледнели и начинали заикаться, пропела:

— Всемилостивейший сеньор Бернардо, будьте так любезны, помогите мне застегнуть это прелестное платье.

Мальчишка недоверчиво моргнул, но к моему искреннему огорчению быстро совладал с собой и снова стал невозмутимо-бесстрастным, словно скалистый утёс. Гр-р, ненавижу индейцев! Я резко повернулась к слуге спиной, решив для себя, что если он не поможет с этим чёртовым платьем, то я буду ходить голой! И Диего пожалуюсь, что его слуга меня обижает, а что, ябедничать и наушничать я умею, сколько раз на работе практиковалась! Моей спины так неожиданно коснулись тёплые шероховатые пальцы, что я чуть в голос не заорала. Блин, нервы ни к чёрту стали, надо бы пустырничка попить или ванну с успокаивающими аромамаслами сделать. В крайнем случае, сексом нервы полечить, тоже помогает…