IV Не исключаю: жизнь дана от Бога И мы, поверьте, все осуждены — Для жизни, продолженья рода Какой бы нам не ставили вины. Одним она дана для просвещенья, Другим для дел и сладостной игры; Великого ума и созиданья, А также для свободы и войны. Распутин был не робкого десятка, И в озаренье чувствовал свой дар, Стяжая славу божеского «старца» Он был готов принять любой удар. Но это будет позже, а не ныне, Когда Отечество в безверии слабо. Когда при гласе святости унынье Одно без благодати проросло. V В таких делах народ далёк от власти; Когда есть смута, незачем тужить, Ведь от болезней тех одни напасти, Но, несмотря на это, надо жить. Герой наш видел в горести волнений Тоску души и святости удел, И ради пенья ангельских воззрений Императрицу в дружестве воспел. Но это было для него начало, Где в круге тайном мыслились дела, Ведь путь к той славе время указало — Истории, для нас на все века. Мне остаётся лишь ловить мгновенья, Узреть в ночи прошедшего урок, Оставив в строках страсти, заблужденья, Вскрывая человеческий порок! VI «Бог для меня есть радость и веселье, И я не вижу жизненных преград, Лишь с ним я ощущаю пробужденье Для новой жизни, что дарует град. Я брошусь в вихрь желаемого счастья, Мой дух надеждой, верой исцелён, И в тех объятьях ради сладострастья Своей судьбой я буду воскрешён. Уж коли жить, измерю все глубины И брошусь в шумный времени поток, Чтоб, сокрушая страсти, со стремнины Мог испытать желанный жизни срок». То говорил герой наш близ престола, Когда внимал о «русском мужике» [3], Хотя в тех звуках слышалась крамола, Без ропота ведущая к беде. VII «Кто буду я, коль не достигну цели, Своих надежд, чтоб милость обрести, Стремясь к венцу при божеском уделе Во славу императорской четы? Мне многое природа подарила, Чтоб крикнуть миру: «Я сильней царей! Ведь только мне подвластна божья сила, Чтоб был здоров царевич Алексей» [4]. Герой наш видел страх и боль причины, Когда от горя таяли сердца, В объятьях мук и тронной паутины Теряя без надежды все права. Но было и сильнее в царстве горе… В грядущих днях рождался новый род, Чтоб воцариться в новеньком уборе Для долгожданных, сладостных свобод VIII России путь всегда был страшен миру Непредсказуемостью действий и игры, Тому, кто славил хаос, войны, силу, И тем, что в ранг врагов возведены. То не понять в природе необъятной Дарующий отчизне Дух Земли, Где не звучат струёю благодатной Нам посланные Господом дары; Всё временно, изменчиво, туманно, Нам тягостна любая в жизни новь И потому так жизнь непостоянна, Терзая душу, разум – вновь и вновь. И в том, поверьте, нет уже сомнений Спасаемся, как можем, всей страной Испепеляя поступь жаждой мнений О жизни странной, глупой, непростой. IX Не упуская с виду жертв воззрений Императрицы – друга и царя, Вкушал Распутин всюду эхо мнений, В семье имперской крепость возводя! Чтобы служила благом государству В семейных и общественных делах, А также в доле церкви и монарху, Являя страх и силу в образах. И то нашло свой свет, своё обличье — Распутин был представлен в «узкий круг», Где младость «старца» только для приличья Всем извещалась: «Это царский друг!» Храня при этом личные надежды На выгоду и будущий удел, Чтобы в словах чиновные невежды Не усмотрели новый передел. X Но зависть, злоба всё же жгли сознанье У тех, кто был от власти отречён, Кого «пророк» в делах на посмеянье Царю, своим указывал перстом. Простить за это, был никто не в силах, Какой бы призрак в царстве ни витал, Бывало, что в беспочвенных мотивах И друг, и враг угрозы «даровал». Найти ответ в поступках на явленье Мы вряд ли сможем нынче без вины… Ведь к тем годам у нас лишь отвращенье — От преступлений, воин, бед и лжи. Но ход событий вечных не нарушить; Кто б не стремился к этому, друзья, Дыханье времени дано и нам послушать, Как в стуже царства зрели времена. Глава четвёртая Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает. Никколо Макиавелли Никто не имеет права властвовать, но есть один человек, который обязан нести тяжёлое бремя власти. Н. А. Бердяев I Двадцатый век. Трагичное начало… Хотя в России свеж природы ум, Послав дары, то время пробуждало Для ренессанса атмосферу Дум! О, то была эпоха пробужденья, Подъёма, новизны и глубины Великих чувств, исканий, размышлений — Для новой жизни, избранной судьбы. Открыты зори, новые восходы, В стране забрезжил с чувством новый пыл. У государства множились доходы, Чем возбуждали и манили мир! И как порою в каждый век бывает, Венчал умы в надежде жизни круг, Где оккультист и мистик прославляет Эстетику всех благ – любви и мук! вернутьсяДля Николая II Распутин был прежде всего «русским мужиком». вернутьсяВ августе 1904 года у императорской семьи родился долгожданный сын – цесаревич Алексей. Однако радость родителей была непродолжительна. Прошло несколько недель, и они узнали, что малютка болен тяжёлой и неизлечимой болезнью – гемофилией (несвёртываемостью крови). |