Вот только сбыться этому желанию, похоже, не суждено. По крайней мере, не так быстро. Потому что Костя на своём втором ярусе возится как веретено. То ли устроиться никак не может, то ли просто сон беспокойный. Макар не знает, так как предпочёл снова закрыть «дверь» в сознании. Хоть ненадолго. Ровно до тех пор, пока брат нормально уснёт, а сам Макар перестанет прокручивать в голове мысли по кругу.

«Команда, да?»

Дневной разговор оказался интересным. Новая информация, частичное раскрытие карт. Хотя Макар бы предпочел чтобы брат всё же попридержал язык за зубами, но чего не случилось, того не случилось.

«Мстители? Люди Икс? А я тогда кто?»

Лука, как оказалось, видит ауры и призраков и, судя по тому, что он что-то делал, когда они пришли, не только это. Алиса… Усиленное обоняние и слух? Тоже отлично.

Макар хмурится, вспоминая странное удивление на лице Алисы, когда брат рассказывал про свои способности. Недоверие, будто такого быть не может.

«Она могла считать, что оборачиваться можно только в волка».

Тут же он вспоминает фантастические фильмы и книги, где присутствовали собаки, пантеры, львы и другие звери. И поправляется: «Ну, или млекопитающее».

Про брата и вовсе говорить нечего. Крылья команды. Оборотень.

И он сам…

«Аутсайдер».

Неприятно горчит на языке разочарование.

У него, кроме собственных мозгов и этой пресловутой, странной связи с братом, ничего больше и нет. Не наградила судьба. Как только в команду попал?..

Брат наверху тяжко вздыхает, в очередной раз переворачиваясь с боку на бок. Что-то тут же протяжно скрипит, так что впору, наверное, испугаться, что когда-нибудь Костя просто на него провалится. А потом сверху доносится жалобное:

— Макар, ты спишь?

И в полутьме комнаты, на фоне чуть более светлого окна, вырисовывается силуэт растрёпанной головы. Свесился-таки.

«А скрипел видимо многострадальный бок».

— Сплю и тебе советую, — давя в себе желание просто не отвечать, отзывается Макар. — Завтра в школу.

— Да ладно тебе, высплюсь, — бодро заявляет тот, а потом добавляет чуть тише: — Я приоткрою окно? Жарко и душно…

«Полнолуние что ли?» — чуть не ляпает Макар. Но вовремя прикусывает язык, вспоминая, что у Кости изменения вроде бы не зависят от фазы луны.

— Немного только.

Макар наблюдает, как осторожно, даже и не думая спускаться, Костя тянется к заветной цели.

Несколько раз щёлкает, открываясь в нужном положении окно, и тут же начинает поддувать. Тянет свежим воздухом, напоминая, что после прошедшего дождя стало холоднее, и Макар заворачивается в одеяло. Это Косте прохлады не хватало, не ему.

«Нет суперсил, стану мозгом команды» — отворачиваясь к стене, решает Макар и тут же начинает прикидывать, что можно и нужно подтянуть, чтобы хоть как-то соответствовать остальным.

На втором этаже наконец-то становится тихо и спокойно. Костя то ли притаился, то ли, получив желаемую прохладу, быстро уснул. Да и у Макара начинают слипаться глаза. Словно с принятием решения организм успокоился и решил наконец-то дать своему хозяину отдохнуть.

Смаривает быстро. Единственное, что Макар успевает сделать, прежде чем провалиться в черноту сна, — это снять блок, чтобы их странная связь с братом могла функционировать как надо.

Ветер подхватывает его, стоит только расправить крылья и ухнуть в пустоту за окном.

Всего несколько взмахов, чтобы выровняться, и можно некоторое время ни о чём не перешивать, планируя и радуясь свободе.

Брат просил не летать, однако… Это сильнее его. Внутренняя сущность так и просится на волю, требует расправить крылья и почувствовать лицом потоки воздуха. Брат просто не знает, каково это — летать. Когда под тобой и над тобой только воздух и он поддерживает, словно кто-то заботливый и когда-то очень знакомый, но внезапно на время позабытый.

Перевернувшись в воздухе, он смотрит на распахнутое окно. Там, в комнате, спит и видит сны брат.

«Я только туда и обратно, — обещает себе он. — А потом расскажу всё, и ты поймёшь, что ребятам можно доверять».

В команду он поверил сразу и безоговорочно. Было в них что-то… близкое, что подкупало. Или может быть он просто не хотел быть белой вороной, а они всё там… такие же. Не обычные.

А вот брат всё беспокоится. Переживает на пустом месте. Поэтому он и решил, что разузнает всё сам. Пролетится, посмотрит, кто как живёт. А потом всё расскажет и убедит брата, что переживать нечего.

«Вернусь ещё до утра!» — обещает он, снова разворачиваясь, а в следующий момент понимает, что не знает ни единого адреса. Даже ориентиров не выспросил, чтобы найти чужие квартиры методом тыка.

«Ну, значит потом…»

Он по привычке пытается пожать плечами и тут же теряет высоту. Крылья для таких кульбитов не предназначены.

Так быстро домой не хочется, поэтому он облетает дом по кругу. А на обратном пути зависает напротив соседского окна, вдохновлённый пришедшей в голову идеей. Ведь о реакции Глеба брат тоже беспокоится.

Сколько раз он смотрел на улицу с той стороны и не счесть. Хотя чаще всё-таки это Глеб выглядывал из их окна.

А сейчас всё совсем наоборот. Он не выглядывает, а заглядывает, немного жалея, что по эту сторону растут лишь небольшие деревья. Самое высокое шуршит ветками на этаж ниже.

Спать Глеб ещё не лег, как и не задёрнул окно, так что яркий свет позволяет рассмотреть всё до мельчайших деталей.

Знакомая обстановка единственной, поделённой на неравные части шкафом, комнаты и Глеб у стола с мобильником в руке. Он видит, как хмуро сходятся на переносице брови, прежде чем друг убирает телефон. И, судя по всему, ругается.

Кажется, мать снова на него забила, оставив на ночь одного. А Глеб может ужин уже приготовил. На двоих.

Хочется подлететь поближе, присесть на подоконник, но они с этой стороны настолько неудобные и скользкие, что нереально зацепиться. Да и нельзя ему раскрываться. Хотя так хочется…

Постучаться в стекло клювом, по-совиному щурясь.

«И спросить не вызывали ли Хогвартс-доставку. Ага. Чувак, совы не успеют говорить. Как и ты в этом обличии», — одёргивает он сам себя, нарезая очередной круг мимо окна.

Он смотрит, как Глеб отступает от окна, то ли собираясь выйти из комнаты, то ли направляясь к своему маленькому закутку, куда удалось вместить лишь узкую кровать, да светильник. Однако вот он замирает, даже не дойдя до шкафа, и неожиданно оборачивается.

Забавно мерцает отражённый в чужих глазах свет, заставляя на мгновение задуматься: может он тоже такой? Тогда бы можно было рассказать не таясь.

Но отблеск мелькает и тут же исчезает, разрушая ещё не окрепшую мечту.

«Как будто каждый второй может быть особенным».

А потом Глеб подходит к окну и распахивает его, так что уже и прятаться некогда, да и негде. Разве что на крышу лететь, уподобившись перепуганному воробью.

— А где письмо? — доносится до него голос друга.

«Да иди ты!» — хочется оскалится в усмешке и отозваться, но вместо этого из горла доносится лишь шипение.

Из окна веет теплом и знакомыми запахами. Можно было бы влететь и перекинуться.

Эта мысль на мгновение захватывает. Посмотреть на ошарашенное лицо Глеба очень хочется. Но… Он знает — брат разозлится. И прочитает лекцию, что все эти тайны не только его. А потом закроется, оставив его наедине с собой. От чего он уже отвык. Словно и не было никогда такого.

— Ну что? Пойдёшь ко мне? Курочки дам. Были вроде бы пара ножек в холодильнике. Копчёные. Не знаю, правда, можно ли совам копченое… Цыпа-цыпа-цыпа…

«Сам ты Цыпа!» — возмущается он до глубины души. Так что даже рассказывать не хочется. По крайней мере сейчас.

Будут тут его ещё с цыплёнком сравнивать.