— Поговорим, пока никого нет? — Алиса и сама забирается к стенке, предпочитая чувствовать спиной её твёрдость, чем кучу незнакомых людей и пустоту.

— А у тебя что-то горит? Не хотелось бы повторять всё по несколько раз. Хотя…

Он меняется в мгновение ока: гаснет мелькнувшая на губах улыбка и сходятся на переносице брови. Алиса невольно отстраняется, хотя совсем недавно сама подалась вперёд в инстинктивной попытке надавить. Загривок покалывает от обращённого на неё задумчивого взгляда, так что хочется провести по нему ногтями, заодно проверив: не пробилась ли шерсть.

— Чего?

— Ладно, хорошо, — сорвавшийся с губ вздох отдаёт какой-то усталой обречённостью. — Веришь в сверхъестественное? В то, что некоторые люди способны на гораздо большее, чем все привыкли считать?

Неприятное холодное покалывание тут же стекает вниз по позвоночнику. Жжётся колким ледком, отдавая страхом в кончиках пальцев. Алиса прячет руки, боясь возможного разоблачения, прежде чем уточнить:

— Вроде как в комиксах и в фэнтези книжках? — вопрос слетает с губ помимо воли. Пустая попытка перевести тему, ибо по взгляду видно, что Лука не просто так её поднял. — Окей. Допустим верю, что дальше?

— Я вижу нечто вроде аур. Не знаю, что это такое на самом деле. Для себя называю просто потенциалом, хотя теперь и не уверен, что это правильное название. Но сейчас немного не об этом… — он трёт переносицу, словно давая себе время собраться с мыслями, а когда продолжает, сердце Алисы ухает куда-то вниз. — Вокруг тебя я вижу паутину. Серенькую такую, тонкую. Не так давно этого не было. И мне её появление, если честно, очень не нравится.

«Да ты прикалываешься!» — сказал бы кто угодно другой на её месте. Паутина, ауры… Только руки снова непроизвольно, видимо от выброса адреналина, трансформируются и когти нервно скребут джинсовую ткань на коленях. Это, конечно, не повод доверять, но… Алиса помнит, как у самого Луки менялась радужка, там, в школе, а значит он тоже не такой как все.

«А если он действительно может помочь?»

— Что ты предлагаешь?

Вокруг полно народа, но никто не обращает на них внимания. Хлопают двери, впуская и выпуская людей, что снуют туда-сюда, даже не добираясь до их маленького уголка.

— Могу попробовать убрать. Обещать не берусь, ничего подобного не видел и не делал раньше. Или могу сходить за пиццей. Наверно заказ скоро будет готов. Ты ведь не против, что я сделал его без вас?

Он ехидничает. Это слышится в голосе и чуть приподнятом уголке губ. Только глаза остаются серьёзными. А Алисе сейчас плевать и на пиццу, какой бы вкусной и горячей она ни была, и на лёгкую подколку. В голове вертится куда более важное и нужное.

Пятьдесят на пятьдесят — получится или нет. Алиса понятия не имеет чего ждать от Луки, но…

«Он мог и не говорить о своей способности. Повременить, как это делаю я. Однако решил не только довериться, но и попытаться помочь…»

— Что надо делать?

— Просто тихо посидеть без резких движений, последить за округой. И, конечно, говорить, если что-то не понравится. Только чётко и ясно, чтобы я понял.

— Окей.

Он как-то неожиданно резко оказывается близко, так что Алиса едва не отшатывается навстречу стене.

— Я постараюсь быстро и не больно, — острая улыбка мелькает и гаснет на чужих губах.

Алиса уже видела подобное, однако сейчас это происходит гораздо медленней: наливаются цветом светло-карие радужки, светлеют до медово-золотистого, опоясывая расширившиеся зрачки. Это настолько красиво, насколько и жутко. Словно видишь в чужих глазах солнечную корону.

Когда Лука поднимает руки, Алиса быстро оглядывается, но народ всё также торчит ближе к кассам и скоплению яркого света, а соседний с ними столик пустует.

Чужие пальцы скользят настолько близко, что кажется удивительным отсутствие исходящего от них тепла. От Луки наоборот тянет какой-то странной прохладой, словно от окошка зимним днём. А ещё землёй. Да так, что кажется вот-вот и на зубах заскрипят песчинки. Только дышать с каждым движением чужих рук становится легче. И теплее. Так что разница между ней и Лукой становится всё ощутимей. И кожу покалывает в тех местах, рядом с которыми только что были его пальцы.

Да и сам Лука меняется: кожа постепенно бледнеет, даже губы белеют, словно от напряжения или холода. У Алисы от этого зрелища внутри поселяется холодок, будто пробрался извне, колкой снежинкой замерев где-то в районе солнечного сплетения.

— Ты как?

Лука хмурит брови, замирая с вновь приподнятой рукой, но не отвечая. Алиса видит, как подрагивают пальцы, а в следующее мгновение замечает приближающихся к ним гостей.

— У нас пополнение, — как можно чётче, как и просил Лука, сообщает Алиса и вздрагивает, пойманная врасплох последним движением.

Лука словно что-то подцепляет, дёргая на себя, прежде чем прикрыть глаза, пряча их от чужих взглядов.

— Мы что-то пропустили? — чиркают ножками по полу отодвигаемые стулья. Смотрят вопросительно две пары глаз.

— Нет. Допрос ещё не начинался, — Лука медленно поднимается из-за стола. — Думайте над вопросами, а я пока за заказом схожу.

— Ну и чем вы тут занимались? — тут же интересуется Костя, стоит только Луке смешаться с народом в центре зала. Алисе даже кажется, что он всё это время терпел, удерживая язык за зубами. — Ну, в смысле…

Он не договаривает, так же как не завершает пас руками, которые успел поднять, оборачивается к брату, недовольно сверкнув глазами и тут же сдуваясь.

— Порчу снимали, — стараясь не рассмеяться, словно по секрету сообщает Алиса. И только замолчав, понимает — она сказала чистую правду. Если Лука не соврал про паутину, то чем-то подобным её и можно окрестить. С натяжкой, наверное, вряд ли есть кто-то способный на подобное, но всё же…

После манипуляций Луки дышится намного легче, а по коже волнами расходится тепло. Словно исчезли сковывающие её всё это время невидимые глазу оковы.

— В смысле…

— Примерно так, да. Список вопросов готов?

На стол ложится коробка с пиццей. Крышки предусмотрительно нет, так что ничего не мешает горячему парку подниматься вверх, щекоча носы аппетитными запахами сыра, копчёного мяса и соуса.

— Надеюсь никто не против карбонары.

— Взятка? — ответа Костя не дожидается: хватает ближайший кусок, откусывая и тут же смешно раскрывая рот.

— Не хочу, чтобы меня пытали слишком уж рьяно.

— Ты говоришь про супергероев и всё такое… но в чём это заключается? — в отличие от брата, Макар предпочитает разговор пицце.

Алиса тоже могла бы задать вопросы. Их не один и не два, но она слышит как тяжело и при этом быстро бьётся чужое сердце и молчит. Лука и так сегодня сделал для неё больше чем достаточно. Раскрылся, хотя мог промолчать. Помог вновь дышать полной грудью и чувствовать, как медленно, но верно, отступают последствия непонятной болезни.

— Не знаю. У каждого своё. Всегда.

— В смысле? — Алиса всё-таки не сдерживает данное себе обещание не давить вопросами.

— В смысле я же тоже не просто так там оказался.

— И какой у тебя дар?

— Снимать порчу, — Лука усмехается, даже не делая вид, что говорит серьёзно. Но проходит мгновение и лицо его меняется, намекая на то, что шутки кончились: — Вижу подобие аур. Правда, называю его потенциал. У вас вдвоем красивый. Чем-то похож на северное сияние. У Алисы — на подхваченный ветром листопад.

Внутри от этих слов становится странно тепло. Словно кто-то по шёрстке погладил. Приятное, но заставляющее напрячься чувство. Так же как и…

Алиса присматривается, понимая — не показалось. Лука едва заметно светится. Словно химическая палочка, которые в изобилии продают перед новогодними праздниками, только свет этот теплее и уютней. Золотистый, как положенный на свет мёд или янтарь. Почти такой же, каким светились его глаза совсем недавно.

— А ещё призраков.

По спине скользит холодок, Алиса аж плечами передёргивает от этого неприятного ощущения. Щурится, пытаясь понять, шутит он или нет.