– Николь! – позвал Джозеф.

В ответ было слышно фырканье. Повторно произнесенное имя вызвало бурную реакцию у того существа, которое сейчас больше всех на планете было похоже на Николь, но едва ли ею являлось.

– Папочка, Николь нас убьет? – прошептала София.

– Детка, беги к нашему соседу Майклу за помощью, я останусь здесь. – Он снял ребенка с рук и поцеловал в лоб.

София тихонько убежала. Судя по звериному воплю, Николь не одобрила такой план действий, и не успел отец подняться с колен, как над его головой молниеносно пролетел темный силуэт и нырнул в люк чердака.

– Софииии! – возопил отец.

Непонятно, как Николь имела такую подвижность и скорость, несмотря на то, что волосы слиплись от свернувшейся крови и закрыли ей все лицо. Она галопом мчалась за сестрой. Малышка издавала периодический визг в попытках убежать, но это было невозможно. Некогда любившая ее старшая сестра своей левой рукой, или, точнее сказать, уже лапой, без особых усилий резким взмахом швырнула ребенка в верхние шкафчики кухонного гарнитура. София сильно ударилась головой, проломив своим хрупким тельцем дверку шкафчика. Она упала на столешницу у окна. Николь, фыркая, обнюхала ее пока еще теплый труп и ринулась обратно на чердак. Эта сцена происходила настолько быстро, что отец успел только преодолеть лестницу вниз, где и состоялась их встреча. Джозеф замер. Николь громко дышала. Вдох ее сопровождался непонятными щелчками, а выдох был короткий с паром из ноздрей.

– Николь, что с тобой, милая!? – прошептал Джозеф.

В ответ она рыкнула, обходя его кругом и пристально разглядывая.

– Детка, послушай…

Николь схватила его за ногу и, как мусорный пакет, вышвырнула на улицу через окно, возле которого на столешнице покоилась ее младшая сестра. Джозеф вылетел на веранду и ударился о перила. Николь вышла из дома уже на двух ногах. Ее кроткая поступь была настолько спокойна, что едва ли верилось в то, что происходило минутой ранее. Она подошла к отцу, он был в сознании, и она это чувствовала. Она чувствовала на расстоянии, как кровь в его венах еще толкалась по организму. Он медленно повернул голову наверх и попытался разглядеть ее лицо. Она снова издала эти щелчки на вдохе и таким же спокойным шагом направилась вглубь участка. Джозеф выдохнул и с полминуты погодя перевернулся на бок. Размытым зрением он успел разглядеть, как его старшая дочь спустилась в погреб. После он потерял сознание.

– И ты считаешь, что я должен сейчас подскочить и с возгласом «Боже, как мы могли так ошибаться, он же не виновен!» снять с тебя наручники и отпустить? – выдыхая сигаретный дым, промолвил Энтони.

– Мистер Итан, ваш рассказ не дает нам ответов на главные вопросы: где ваша старшая дочь и как была убита младшая, – спокойно произнес Джонатан.

– Я вам все изложил в точности!

– Ни один судья не поверит в эти слова, записанные на пленку, – парировал старший детектив.

– Слушай, сказочник, я за свою жизнь никогда еще не вел таких длинных допросов, а это многое значит! Так давай-ка поторопись нам объяснить, где, твою мать, ты закопал Николь?! – Как гром разразился помощник.

– Мистер Итан, вы водите нас за нос. В своей речи вы описывали сцены и события, свидетелем которых вы не являетесь, судя по вашим же словам, – продолжал Джонатан.

– Я не, я не…

Заморгал свет.

– Не мямли, ублюдок, где она!?

Свет потух.

– Если это проделки этого сказочника, я всажу пулю в его литературную башку, сейчас же!

– Энтони, убери пистолет! – скомандовал Джонатан.

Он зажег свою коллекционную зажигалку «Зиппо» над столом и обомлел от ужаса. Он услышал, как кровь шумит в его ушах. Слева от него, за звукозаписывающим устройством было лицо Николь, обмазанное кровью с широкой улыбкой и пронзающим взглядом.

– Все это время в его голове была я, – нечеловеческим басом произнесла Николь.

Свет начал моргать, стол с прибором отлетел в стену. Джонатан в сидячем положении на стуле был прибит к стене за его спиной.

– Мой мозг! Мой мозг. Боже как сильно давит в голове, – стиснув зубы, произносил Джозеф.

– Вот сука! – закричал Энтони и произвел несколько выстрелов наугад.

Когда Джонатан вместе со стулом упал на пол и множество бумаг медленно полетели вниз с потолка, освещение восстановилось. Оба детектива в шоковом состоянии глубоко дышали. Одна из пуль попала Джозефу в лицо. Его голова склонилась вниз и кровь струйкой текла по его груди.

– Какого хрена? – проговорил Энтони.

Сотрудники отдела сбежались на шум и встали в дверях.

Дело было закрыто по причине смерти главного подозреваемого. Николь все так же числится без вести пропавшей. Обыски дома и приусадебного участка не дали никаких результатов. Дом был опечатан. За всем этим пристально наблюдал сосед, сидя в своем кресле на веранде. Рядом с могилой Сары появились могилы ее дочери и мужа. Они обрастали плющом и приобретали заброшенный вид. Посещать их было некому. Энтони был помещен в психиатрическую больницу. Он окончательно потерял рассудок, а приступы агрессии усилились. Суд, беря во внимание невменяемость помощника детектива, назначил ему лечение под строгим присмотром. Освобождение из клиники регламентировалось главным врачом. Джонатан уволился со службы и прошел психотерапию. Он хоть и с трудом, но оправился после увиденного и старался забыть это как страшный сон. Все подробности тщательно скрываются от общественности. Ни одно СМИ не осветило этого дела. На первых полосах газет был снимок того опечатанного дома, а текст под снимком вводил в заблуждение отсутствием каких либо фактов. С того дня я тщательно слежу за всеми странными новостями, но все тщетно. Все же я искренне надеюсь, что это последний рассказ об этом доме, о Николь и том, что живет в том погребе, скрываясь от ненужных глаз за пеленой густой темноты.

– Эй, еще два пива, а нашей спутнице бокал мартини! – произнес толстый байкер.

Его фраза была встречена смехом, ведь под спутницей он подразумевал третьего своего компаньона на сегодняшний вечер. Эти трое были знакомы с самого детства. Первый – бывший военный, ныне надрывает спину на складе в северных доках. Низкорослый, коротко стриженный и молчаливый, он напоминал тех людей, о которых сложно судить по первому впечатлению. Имя его Бенедикт. Второй – толстый, бородатый с длинными волосами байкер. Гардероб его выглядел соответственно его предпочтениям в музыке. Он занимался ремонтом мотоциклов в собственном гараже. Дело не прибыльное, но на пиво хватало. Звали его Джефри. Третий – Майкл. Он с детства был некоторого рода посмешищем в этой троице. Оно и ясно: зависть – дело такое. Он единственный из этих троих, кто покинул захолустье, в котором они выросли, получил образование, имеет высокооплачиваемую работу, женат на красивой женщине и имеет трех детей. Все материальные блага сопутствуют. Друзья подкалывали его с детства, а после убеждали в том, что он взъелся попусту и они это делают в шутку. Возраст всех троих – тридцать четыре года. Майкл изредка навещал старых друзей в захолустье, и они праздно проводили время в любимом баре, в котором напились первый раз, будучи еще подростками. Первые двое предпочитали хмельное, Майк вино либо вермут. И эта разница в предпочтениях тоже не раз бывала поводом для колкой шуточки от Джефри. В баре «Алиби» в тот вечер собралось немало народу. Местные рабочие собрались посмотреть матч между Канадой и США. Шел чемпионат мира 1999 года. Канада в тот вечер одержала победу, что произвело фурор среди болельщиков и спровоцировало множество пьяных драк по всем подобным заведениям.

– Эй, Джеф, спорим, сейчас будет тачдаун? – выкрикнул кто-то из толпы.

– А давай! – ответил Джефри и ударил ладонью об стойку бара, на которой оказалась купюра в десять долларов.

Все судорожно следили за действиями Джовеса Наивалу. В итоге тачдаун не состоялся, что вызвало бурную реакцию у распивающих и пополнение в кошельке Джефри.