А потом изогнул левую бровь и разжал наконец руки. Девушка выскользнула из его объятий и тихонько фыркнула, закатывая глаза. Ее оберегали, с ней носились как с писаной торбой и не воспринимали всерьез.

– Совершенно верно молодой человек, – раздалось сбоку.

Оба немедленно повернулись. К ним подошел куратор Мариши, адвокат Гершин Игорь Наумович, один из двенадцати заседателей президиума коллегии. Джейми подобрался, сделавшись серьезным и официальным. Мужчины церемонно раскланялись и пожали друг другу руки.

– Господин Гершин.

– Господин Аоринделл.

Мариша отвернулась, губы чуть дернулись в улыбке, ее драгоценный шеф мог, когда хотел выглядеть неприступным айсбергом, но она-то знала, что Игорь Наумович добрейшей души человек.

Проводив взглядом молодого прокурора, Гершин вопросительно посмотрел на нее.

– Мариша, – тепло и легкая тревога в голосе. – Ну?

– Все хорошо, Игорь Наумович, я в порядке, – потупилась, судорожно сглотнула и провела ладонями по полам плаща.

Джейми ненадолго ее отвлек, но теперь волнение вернулось снова. И не удивительно. Сегодня начинаются слушания по делу Мережкова. Ее первому самостоятельному делу. Конечно, куратор будет постоянно контролировать ситуацию, поможет советом и все такое. Но. Если она провалится сегодня, ей уже никогда не заработать у этих старых монстров авторитет, значит, другого дела ей попросту не дадут. И поэтому – нет. Провала не будет.

– Иди переодевайся, – Гершин взглянул на часы. – У тебя ровно десять минут.

Она кивнула, внутренне подобралась и пошла готовиться.

Стоило ей отойти, как к старому адвокату приблизился мужчина. Весьма представительный и интересный мужчина. Волосы с проседью, цепкий и властный орлиный взгляд, подтянутое тело, улыбка победителя. Дмитрий Дмитриевич Сабчаковский, один из двенадцати заседателей коллегии прокуроров.

Заклятый друг и оппонент. Знали они друг друга смолоду, нередко сталкивались в зале суда. Счет с небольшим преимуществом был в пользу Гершина.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Какая встреча, – приветствовал Сабчаковский, бросив косой взгляд в сторону удалявшейся девушки. – Все пестуешь своего ангелочка?

Адвокат изобразил кривоватую усмешку и предпочел не заметить скрытый в каламбуре сарказм. Ибо они, адвокаты, (защитники, хранители, те самые люди, которых природа наделила сверхспособностями и белыми крыльями), в просторечьи так иногда и назывались – ангелы-хранители. А у прокуроров, сиречь обвинителей, крылья были огненные, да и задача несколько иная. Они карающие. Но дело-то общее – решать судьбы человеческие.

– Рад видеть тебя, коллега.

До начала слушаний оставалось девять с половиной минут, Гершин сделал движение, желая направиться в зал суда. Однако коллеге явно хотелось выговориться:

– Думаю, наш парень сделает твою подопечную.

– Хммм?

– И это будет правильно. Посуди сам, Игорек, разве это женское дело? Всю жизнь мотаться по темным мирам, копаться в чьем-то грязном белье, писать бесконечные отчеты, выискивать улики, прецеденты? Оно ей надо? Вот ей бы замуж, народить детишек.У девочки наконец появится смысл жизни.  А что? Было бы в самый раз. Ах, молодость, молодость… – притворно вздохнул Сабчаковски и покачал головой, мечтательно поднимая глаза к потолку.

Левая бровь адвоката изогнулась, а губы начали складываться в трубочку. А прокурор, не обращая внимания на мимику оппонента, продолжал философствовать:

– Вот скажи, разве женщина с ее тонкой и нежной нервической натурой может добиться чего-то в нашем деле?

Вообще-то, в словах прокурора был определенный резон, потому что до этого женщины в этом здании могли работать только техническим персоналом. Но у Гершина было неопровержимое доказательство.

– А как же ее белые крылья? Это ни о чем не говорит?

– Странный каприз природы, ничего более, – безапелляционно заявил прокурор, на лице которого возникло жесткое выражение.

Гершин смерил его нечитаемым взглядом и прищурился. Эге, подумалось ему, так вот кто приложил руку, чтобы провалить Маришкин дебют. Впрочем, он нечто подобное подозревал. Если раньше и были сомнения, теперь они благополучно рассеялись.

Зато возникло непреодолимое желание щелкнуть заклятого друга по носу. Адвокат мельком глянул на огромные механические на часы в глубине холла, провел ладонью по лицу, скрывая улыбку, и проговорил:

– Не знаю, Дима, как там что сложится, – он сделал паузу, дождавшись, пока Сабчаковский на него взглянет, и только после этого продолжил. – Неисповедимы пути Господни. А насчет сегодняшних слушаний… Хочу предложить тебе пари.

– Это ты о чем?

Часы в холле показывали без семи минут двенадцать. Надо закругляться.

– А вот о чем. Значит так, если моя подопечная, ангелочек, как ты говоришь, добьется оправдательного приговора…

Прокурор не дал договорить. Разведя ладони перед лицом адвоката, мягко, но четко и раздельно произнес:

– Нет, нет и нет. Этого не будет.

– Ну почему же, – миролюбиво протянул Гершин. – Слушания еще не начинались. Кто знает, как оно пойдет? Так вот, если приговор будет оправдательный, ты выставляешь мне ящик белого цолерианского*. Того самого. Урожай 1812 года, южный склон.

 На сей раз Сабчаковский согласился без возражений, даже радостно хохотнул в предвкушении:

– Готовь цолерианское, Игорек. Вместе разопьем.

А потом, засунув руки в карманы, прошествовал в зал.

Гершин остался один. Беглый взгляд на часы – до начала еще пять минут, по идее Мариша уже должна успеть переодеться к заседанию. Старый адвокат потер руки и быстрым шагом направился в сторону служебных помещений.

Он не ошибся, Мариша, наряженная в традиционные белые адвокатские одежды, как раз выходила из комнаты. Вид у нее был взъерошенный, взгляд нервный, даже призрачные белые крылья топорщились, как у воробья. Гершин вздохнул. Боится.

Поманил пальцем, чтобы подошла поближе. Подольше сохранить интригу.

– Игорь Наумович, вы почему не в зале? Что-то случилось? – она затравленно оглянулась. – Только быстренько. Не хочу опоздать.

Игорь Наумович сделал озабоченное лицо и зашептал, оглядываясь по сторонам:

– Мариша, я хочу тебе сказать…

– Что?! – тут она забеспокоилась всерьез.

– Ой, Маришенька… Я… – все бормотал старый артист, а потом словно в прорубь бросился. – Короче, я на тебя поспорил.

Рот у Мариши глупейшим образом открылся.

– Что?!

– Ну… Я поспорил на тебя с Сабчаковским. На кону ящик белого цолерианского. Урожай 1812 года, южный склон. Ты же понимаешь…

– Шеф! Вы…! Ящик цолерианского?! Да вы же мне обещали!

– Маришенька, короче, бес… э… Сабчаковский попутал. Но теперь, если ты не выгрызешь оправдательный приговор, придется…

Дальше он мог бы и не продолжать. Глаза девушки зажглись воинственным огнем, а крылья расправились и даже как-то засветились.

– Спокойно, шеф, – проговорила она, пряча глаза под черными очками. – Но о вашей страсти заключать пари мы еще переговорим.

Тряхнула головой и пошла вперед, только каблучки по мраморному полу зацокали. Адвокат смотрел вслед своей подопечной, и улыбался доброй улыбкой старого аллигатора. Отличная мотивация, прием сработал на все сто.

***

Две с половиной минуты оставалось до начала слушаний.

У самого перехода в зал суда Мариша опять столкнулась с Джейми. Точнее, это он опять чуть на нее не налетел. Еле успела переместиться в сторону. Молодой прокурор осмотрел ее пристрастным мужским взглядом, судя по выражению лица, увиденным остался доволен.

– Шикарно выглядишь, Мариша, мои комплименты.

Адвокат Климова слегка покраснела и царственно кивнула в ответ.

Надо сказать, он и сам в блестящих стальных латах обвинителя смотрелся просто потрясающе. А его огненные крылья переливались, будто их трепал ветер. Сразу видно, прокурор рвался в бой. Но перед этим просто не мог отказать себе в удовольствии позубоскалить, потому что там, за дверями зала суда шуток уже не будет. И только открыл рот, сказать Марише, что она опаздывает, как та его опередила: