Но в холле дознавателя не было видно, и Мариша напряглась. А вдруг он в зале? Потом представила, как будет трястись, если и вправду так, ужаснулась и решила оставить все мысли о нем на потом.

Сосредоточилась. Работа прежде всего. Сосчитала до трех и шагнула внутрь. А следом за ней в латах прокурора появился Джейми.

Быстро оглядевшись, Мариша с облегчением обнаружила, что в зале, кроме коллег, посторонних не было. Постаралась расслабиться и настроиться на дело, от которого ее отвлекали мысли о странном госте.

А дело Мережкова само по себе было тяжелым испытанием, потому что вызывало мощный глубинный отклик. Мариша знала, вчера в зале не было равнодушных, и этот отклик не рассеялся за день. Сегодня  все выглядели собранными, больше никаких язвительных улыбочек, шуточек и намеков.

Секретарь обвел глазами присутствующих и объявил слушания второго дня открытыми.

 День у больного в реанимации не принес изменений. В сознание он так и не пришел и на внешние раздражители не реагировал. Но день бесчувствия дал силы встретиться со своими воспоминаниями вновь. Пусть они несли боль, в них сейчас была его жизнь.

Начиная с поездки к Алишеру на Фишт, жизнь Василия Мережкова незаметно для него разделилась на до и после.

До все было хорошо, налажено, четко. Он двигался вперед и точно знал, что принесет завтрашний день. Практически на сто процентов. Какие-то левые движения ложных друзей или конкурентов отслеживал заранее и пресекал на корню. Потому что знал, чего хотел, и видел, что делать, чтобы это получить. И всегда получал.

Алгоритм не подводил никогда и нигде.

И вдруг вся эта налаженная машина почему-то дала сбой.

И наступило после.

В тот момент Василий даже не осознал наступивших перемен. В тот момент он просто злился. Но прошло еще несколько дней, а люди, которым он платил, чтобы нашли ту официантку, с которой ему почему-то необходимо было закончить, так никаких новостей и не принесли. А странное ощущение, будто его незаслуженно лишили чего-то жизненно важного, стало проявляться все ярче.

На прежней работе в известном на всю Москву ресторане, сведений, куда направилась бывшая обер-кельнер Елена, не было. Адрес прежнего места жительства оказался съемной квартирой, с которой она съехала в тот же день, не оставив координат. Естественно, и номер сотового оказался недействительным.

Единственное, что удалось узнать, из родственников у этой Елены была только тетка Зинаида Александровна, теткин адрес и домашний телефон. Туда наведались, но кроме, злорадства, что беспутная племянница наконец пропала на стезе порока, она тоже ничего не смогла сказать.

Какой-то замкнутый круг.

Замкнутый круг, в котором он застрял в движении на одной точке. Потому что ему надо было закончить! Маленький сбой, но механизм потихонечку пошел вразнос.

Прошла еще неделя.

Внешне Василий Павлович вел прежнюю жизнь. Все те же дела, переговоры, встречи. А внутри подспудно включался какой-то поисковик, заставлявший его против воли возвращаться мыслями этому незаконченному моменту, и отравлял существование.

На дальнем плане маячила обиженная Кристина. Пыталась достать его с разных сторон. Нах***! Вот бывшую любовницу возвращать он точно не собирался. С этим было все в порядке. Не в порядке было с другим.

Не в порядке было с его болезненной жаждой, заставлявшей желать именно ту женщину. Неправильно, какая-то дурацкая ошибка.

Он и сам понимал это. Но лучше от этого не становилось.

Нельзя сказать, что не пытался стереть, заместить те проклятые ощущения другими. Несколько вечеров, убитых на очень дорогих и очень умелых женщин, его, конечно, развлекли, но проклятый синдром незавершенности, разъедал все как кислотой.

А если честно, то даже сравнивать… Даже сравнивать было невозможно.

Слушая как-то вечером в своем кабинете очередной ниочемный доклад о том, насколько продвинулись его люди в поисках бывшего обер-кельнера Елены Смолиной, Василий Павлович вертел в руке сотовый. И вдруг понял, что должен включиться в эту охоту сам.

Он всегда был человеком действия, это пассивное сидение и ожидание доставляло ему дополнительные отрицательные эмоции. Охота обещала действие. Что интересно, стоило этой мысли созреть, он даже испытал некоторое облегчение и подъем духа. И даже тот суеверный "мурашек", суливший успех в делах.

А потому, поручив своим людям копать дальше, назавтра в тот ресторан, где раньше работала Елена Смолина, он отправился сам.

Он бывал там не раз и не два, нравилась кухня, безукоризненное обслуживание, специфический неуловимый «дорогой» дух. Мережков спрашивал себя, отчего раньше никогда не видел тут эту обер-кельнершу? Возможно, и видел, просто не замечал, как не замечал приходящих уборщиц, водителей, работников автосервисов и прочих, кто делал его быт комфортнее. Потому что обслуга давно уже стала для него только фоном.

Получается, надо было полностью сменить обстановку, попасть в другой мир, где они оба были инородными телами, чтобы все понятия сместились, и наконец заметить?

Неважно, как это произошло и почему. Сейчас он просто хотел найти эту женщину.

Престижный VIP гость был замечен сразу же, как только перешагнул порог ресторана. На пожелание переговорить с администратором, Василия Павловича немедленно проводили в небольшую уютную гостиную со светлой мебелью и принесли поднос с разными фирменными ништячками и минералкой.

А меньше, чем через полминуты появилась ухоженная, красивая, "дорогая" и умная женщина с безупречными манерами. Администратор Алла Максимовна. Ее он видел мельком несколько раз, но тоже никогда не интересовался. Женщина улыбнулась идеальной улыбкой и присела в кресло напротив.

– Добрый день, Василий Павлович, – спросила, закинув ногу на ногу. – Чем могу быть полезна?

Женщина говорила, глядя на него, а он ощущал этот эффект узнавания, вкус привычной жизни. Европейский лоск, кондиционированный воздух, безошибочно работающий алгоритм «я хочу – я получаю».

Сейчас Мережков хотел получить ответы на свои вопросы. И он задавал их, поддерживая некую игру, чтобы скрыть свою истинную цель. А администратор ресторана отвечала. Однако, чем дальше затягивалась эта игра, тем Василию Павловичу почему-то становилось скучнее.

Администратор Алла Максимовна была красивой женщиной, в глазах которой читался недвусмысленный к нему интерес. В ее представлении Мережков как-то не соотносился с их бывшей официанткой, потому она и не восприняла всерьез его вопросы о ней. Аллу Максимовну больше занимало другое. Гламурные сплетни в обществе распространяются быстро, а Мережков был заметной фигурой. И ей было известно, что тот не так давно выставил любовницу за дверь.

Возможно, в глубине души она и сочувствовала известной светской львице Кристине Б…, но очень в глубине. Гораздо явственнее читалось желание занять ее место. Вела себя Алла Максимовна весьма деликатно, но интерес демонстрировала, как бы ненавязчиво намекая, что уж с ее-то стороны разных глупых выходок не будет. Она знает правила игры, и…

Тут в красивых глазах женщины на мгновение включился калькулятор, а Мережков понял, что наступил предел, дальше которого ему уже не хотелось сдерживаться. Раньше, еще немного времени назад, он не задумываясь принял бы эти товарно-денежные отношения, потому что в его представлении они были самыми честными. Но не теперь.

Женщина еще говорила, он вскинул ладонь останавливая. Сказал:

– Благодарю вас, Алла Максимовна, будет что-то новое, сообщите, я в долгу не останусь.

– Конечно, конечно…

Он не стал дослушивать, оставил щедрые чаевые и ушел.

Ушел, с досадой понимая, что весь этот привычный набор, доставлявший удовольствие и чувство комфорта. как-то сдвинулся, отъехал в сторону. Потерял безусловную ценность.