Похоже, без Лекса я просто сгину… Вывод не очень хороший.

Теперь на работу тратила от силы часа три в день. Тёма не обижал в денежных вопросах, платил вовремя и согласно договоренностям. А две недели назад предложил отличный источник дополнительного заработка: писать собственные статьи, собирая и компилируя сведения из нескольких источников, в том числе из английских. Такой вот своеобразный копирайт. Первый материал отправила вчера, и Жук уже пришел в восторг, заявив, что я редкий алмаз.

Может, и алмаз, но неплохо было бы какие-то курсы копирайтинга все же пройти. Работа должна быть качественной, тем более такая…

Если в части заработать себе на кусок хлеба, новую одежду, поход в салон жизнь наладилась, то с Лексом… С ним все было сложно.

Мы не говорили о наших отношениях, табу до сих пор действовало. Просто спали, просто сближались, врастая друг в друга, но уже не в пространстве дружбы, а в пространстве пары. В постели все было безупречно, потрясающе, сказочно хорошо… Я поняла, что до Романова была, метафорически выражаясь, девственницей, он открыл меня как неизведанную землю, показал, как это бывает по-настоящему…

Настоящие отношения, которые никуда не ведут. Будто чудесный отпуск, который, ты точно знаешь, когда-то закончится. И ты вернешься к прежней жизни и прежней себе. И первые звоночки завершения уже прозвучали…

В тот день, помню, мое терпение лопнуло. Был выходной, мы собирались прогуляться, потом вернуться домой за гитарой и отправиться в «Игуану». Лекс влез в свои мешковатые джинсы и футболку с безвкусным принтом, а я вспылила. Разразилась тирадой минут на пятнадцать, разбирая вещи в его шкафу и ругаясь.

— Так, все! Мы едем в «Галерею», — отрубила, хмуро разглядывая кучу тряпок у себя под ногами. По моему глубокому убеждению, вся эта одежда годилась только для одного: украшать собой мусорный контейнер.

Покосилась на Романова. Тот безмятежно укладывал гитару в чехол, будто не его вещи топтала сейчас его подружка. Посмотрел на меня и усмехнулся.

— Ладно, — кивнул.

— А чему ты улыбаешься? — прищурилась я, чувствуя какой-то подвох.

Лекс рассмеялся.

— Ты такая забавная сейчас, Риш. Это ведь просто одежда, а ты косишься на нее, словно она твой злейший враг.

— Боже, Романов, — закатила я глаза. — Она твой злейший враг. Нельзя одеваться как…

— Бомж?

— Нет, как студент-идиот.

— Ну прости, у меня нет вкуса, как у тебя. Я покупаю то, в чем удобно.

Я вздохнула и, подойдя к нему, крепко обняла, потянулась за поцелуем, когда ощутила крепкие руки на своей талии. Улыбнулась, осознав, что грубые слова не задели его, и с огромным энтузиазмом отозвалась на ласку его рта.

Он действительно удивительный человек, от которого у меня крышу срывает. Мой мужчина…

Магазинам пришлось подождать нас, ну а потом я дала себе волю. Понимала, что бюджет ограничен, но кстати вспомнились правила базового гардероба, пусть женского, но здравый смысл ведь позволяет экстраполировать их на мужской. А здравым смыслом всегда отличалась.

Лекс в восторге не был, но проявлял ангельское терпение, а в некоторых случаях живое участие, например, какие-то варианты рубил на корню. Ближе к четырем, времени, когда нам пора было бы выбираться из бутиков, перекусить и отправиться за гитарой, мы, теснясь, стояли в примерочной. Я критически оглядывала отражение своего парня в зеркале. Он потрясающе выглядел: взлохмаченные темные волосы, пряди которых падают на лоб, улыбающийся рот и глаза, сияющие хитринкой, смотрящие прямо в мои, зауженные черные джинсы, бежевая футболка с V-образной горловиной и приталенный двуцветный блейзер с рядом серебристых пуговиц посредине (повезло найти такой, кстати! Темно-коричневые, практически черные рукава на три четверти и бордовая жилетка. Сразу схватилась за это сокровище, как только откопала среди вешалок с вещами по скидкам).

В этой одежде Романов смотрелся иначе. Этакий притягательный плейбой, который знает себе цену и понимает, что неотразим. Черт… Вот и зачем я его так одела? Теперь все девицы будут смотреть на него и пускать слюни, а мимо самых решительных Лекс не пройдет просто так, обязательно засунут номер телефона в карман.

— И чего ты хмуришься? — усмехнулся Романов, обняв меня за талию и прижимая к своему боку.

Мы замечательно смотрелись вот так вдвоем, пусть я и была в простых светлых капри, майке цвета фуксии и полосатой укороченной и широкой кофте, сползавшей с одного плеча. Зеркало отразило, как мы, повернув головы, посмотрели в лица друг другу.

— Да так. Подумалось, что в такой одежде ты станешь предметом охоты всех озабоченных девушек, — пожала плечами, смахнула челку с его лба.

— Ты думаешь, им что-то светит? — вопросительно выгнул бровь.

Скривилась в ответ.

— Риш, мне дела нет ни до кого, ты ведь знаешь, — прошептал, целуя в уголок рта. — Есть и будешь только ты.

Сердце неожиданно и необъяснимо зашлось. Вдохнув, я развернулась к нему, обняла за шею, пропала в потемневших серых глазах, встретила нетерпеливый рот. Мы долго страстно целовались, забыв совершенно обо всем и сминая, спуская одежду. И, как знать, возможно, так и не остановились бы, если бы Лекс, проложив дорожку поцелуев по моей шее вниз, к ключице, не заявил:

— Мой костюм на нашу свадьбу тоже будешь выбирать ты. Сам я дело провалю, а ты справишься на отлично.

И я застыла, внутри все оборвалось и заледенело.

Он сразу же почувствовал неладное, выпрямился, оставив руки на талии, и посмотрел мне в лицо. Наверное… Я прикрыла глаза рукой, чтобы Романов не видел того, что в них отражалось.

Ужас. Боль. Разочарование.

— Рина? — позвал.

Заставила себя встряхнуться. Нет, не готова принимать сказанное всерьез. У Романова просто вырвалось. Это ничего не значит, он не то имел в виду, что сказал. Никакой трагедии, это фарс. Сейчас все переведу в шутку, и мы продолжим этот день. Потому что мне нужно наше завтра. Очень нужно!

Убрав руку, я безмятежно улыбнулась, провела рукой по его широким плечам, поправила блейзер:

— Не знаю, Романов. Давай примерно так, как в той старой комедии с Джулией Робертс. «Свадьба лучшего друга», м? Договоримся, что поженимся, если до 30 угораздит остаться холостяками.

Лекс помрачнел.

— Надавил на больное. Прости.

— Ерунда. — Я аккуратно высвободилась из его объятий, повернулась к вешалкам на крючках и протянула рубашку в узкую красную полоску. — Просто тему мы закроем. И еще пять минут потратим на оценку вот этой вещи, ага?

Откровенно говоря, мне хотелось закатить ему истерику, а не улыбаться как милая дурочка. Но я улыбалась, притворялась веселой, довольной и счастливой. Больше суток. Пока меня наконец не отпустило.

Ведь это не было шуткой. Он произнес эти слова с серьезным видом и намерениями. Он определил, к чему мы движемся. К тому, что мне не нужно. Потому что это — тупик. Катастрофа. Мы идеальны друг для друга, но мы — детали разных миров. Вот и всё.

Какое-то время (весьма короткое) раздумывала: не пора ли собрать вещи и съехать. Потом поняла, что не хочу — разрыв совершенно уничтожит меня, требуется еще время. Потом полагала: а что, если Лекс изменится? Станет тем, кто являлся бы для меня опорой в материальном плане, ведь все задатки налицо… Да уж, фантазерка. Уже настолько подсела на Романова, что наш роман застилает трезвое мышление.

И неожиданно все то, что воспринимала как неотъемлемую часть своего друга, к чему раньше относилась философски, со снисхождением, пониманием, и даже умилением, начало раздражать, бесить.

Бесила его старая «Калина»…

— Лекс, эта старуха уже, кажется, больше времени в ремонте стоит, чем ездит по дорогам. Почему ты не хочешь купить что-то другое?

— Без понятия. Помню, я спятил от радости, когда отец мне ее подарил. Было так приятно… Но если хочешь, давай подумаем, какую можно купить. Но эту продавать все равно не буду.

Бесила его работа…

— Ты можешь больше, ты ведь сам понимаешь. Твоя смекалка буквально гниет среди вашего спортивного барахла. Почему не согласишься вместе с Артемом работать над этой сетью? Вложения там по силам…