— Марина, после сегодняшней ночи все будет иным. Между нами больше не будет дружбы. Ты это понимаешь? Соглашаешься на это?

Я улыбнулась:

— Да.

… Потом, когда принимала душ после всего, без конца прокручивала в голове это да. Спасибо моему языку, который произнес его, и мозгу, который сформулировал. Потому что никогда мне не было так великолепно, как буквально несколько минут назад. Никогда.

В тысячу раз лучше, чем изысканное французское пирожное, закат на бирюзовом побережье Шри-Ланки и прикосновение к коже натурального дорогого китайского шелка.

Всегда считала, что женский оргазм — это миф, нечто, что легко симулировать и о чем можно потом повздыхать и пошептаться с подружкой, делая вид, что познала эти ощущения до конца. Оказалось, это не красивый финал, ради которого, собственно, девушки и ложатся в постель по наивной любви… Это непередаваемо. И не уверена, что тут все зависит от умения мужчины. Думаю, должны, как говорится, сойтись несколько звезд…

Счастливо улыбаясь, перебирала в памяти то, что Лекс делал со мной, моим телом. Ласкал всю, раздевая неторопливо, хотя сам, я чувствовала, был на грани… Майка, шортики… Целовал так, что припухшие губы до сих пор кололо, а грудь, которой досталось столько внимания, ныла. В какой-то момент прелюдия едва не свела меня с ума, и именно по моей инициативе он так жестко в меня вошел. И при первом проникновении, таком желанном и сладко-болезненном, во мне будто что-то оборвалось, взорвалось, я словно отделилась от своего тела и потерялась, пропала в Лексе, в ощущениях от ласк его рук, губ, в движениях, ритме, в пьянящем шуме крови, в том, как что-то начало заполнять меня, сжигая, делая невесомой…

И когда мы кончили, то не разорвали объятий, продолжали целоваться, но уже медленно, словно наслаждались послевкусием, теплотой близости, лишенной страсти. Это удивительно, но мне не хотелось отстраниться, уйти, смыть запах, прикосновения, как всегда бывало. Наоборот — не желала отпускать его, прижималась сильнее, водила ладонями по взмокшей спине, рисовала на ней узоры пальцами, зарывалась в густые волосы на затылке. Чувства, впечатления необычайные…

Ни с кем у меня не было так. И ни с кем не будет.

Наверное, именно это встревожившее осознание заставило очнуться, выплыть из посторгазменного дурмана и, закончив поцелуй, улыбнуться, сказать, что мне нужно в душ.

Вытираясь, обдумывала новую проблему, которую, кажется, нажила. Плюс: у меня есть Лекс. Минус: кроме Лекса, у меня нет ничего и никого. Но я больше не чувствую себя одинокой, сломленной, испугавшейся какого-то повторяющегося сна и мертвой. Готова идти дальше, готова бороться и забрать у жизни то, что она не желает мне давать.

Счастье.

Не колебалась ни секунды и не обдумывала, где досыпать остаток ночи, вернее утра. Сбросив полотенце, присоединилась к Романову на диване, немедленно оказалась в капкане его объятий. Рассветало, поэтому выражение его глаз, лица больше не скрывала темнота. Видела, что он насторожен, испытующе вглядывается в меня, руки сжимают напряженно.

— Все в порядке? — спросил хрипло, убирая пряди волос с моего лица.

— Все великолепно, — ответила, притянула его ближе для поцелуя, нежного, тягучего, словно карамель. — Давай поспим. Как классно, что у тебя завтра выходной.

— Хорошо, давай поспим, — согласился, прижал мою голову к своей груди, коснулся волос поцелуем.

Я счастливо и удовлетворенно вздохнула.

***

Было начало десятого, когда проснулась. Романов все еще крепко спал рядом, обнимая меня за талию. Моя спина была прижата к его груди, ощущала дыхание парня в волосах. Его запах и жар окружали плотным коконом, и впервые за эти месяцы ощутила, что все идеально, поняла: вот с этой точки и соберу себя заново.

Я осторожно высвободилась из объятий Лекса, он что-то проворчал сквозь сон, лег на спину, продолжил сопеть. Улыбнувшись, заставила себя не поддаваться порыву: не лезть к Романову, чтобы убрать волосы со лба, коснуться рта, колючего подбородка, провести рукой, губами по груди, опуститься на живот, ниже…

Надо же, я, оказывается, озабоченная. Впрочем, ясно ведь: все дело только в Лексе. Меня очень давно к нему тянуло, поэтому не удивительно, что совсем не хочется от него отрываться. Тут как с диетой. Чем дольше себе что-то запрещаешь, тем больше потом набираешь килограммов.

Поднявшись, оделась в обнаруженную в кресле футболку парня, сходила в свою комнату за трусиками, а потом направилась на кухню. Раздвинув шторы, полюбовалась ярким летним днем за окном, начавшим наливаться жарой, открыла раму, чтобы впустить внутрь чириканье воробьев, немного свежести, пахнувшей спеченной городской пылью и зеленью. Внутри бурлила энергия, все дурное точно осталось во вчерашнем дне, до близости с Лексом, а сейчас хотелось жить, творить и что-то делать.

Успела приготовить фруктовый салат и поставить в духовку песочные кольца с орехами, когда Романов появился на кухне.

— Будешь кофе? — усмехнулась я, млея от вида парня. Взлохмаченная шевелюра, темные от щетины щеки, сцеженный в кулак зевок. Почесал грудь. На нем были лишь боксеры, и я с удовольствием пробежалась по этому великолепному телу взглядом, ощущая, что снова начинаю возбуждаться.

— С добрым утром, — ответил он, поймав меня у холодильника. Развернул к себе и, стиснув талию, жадно поцеловал.

Несколько минут мы не могли оторваться друг от друга. Желание быстро вытеснило разум, заставив позабыть о том, где я, что в турку надо бы засыпать кофе, а в духовке находится десерт. Огладила его ягодицы и, запустив руку под резинку боксеров, обхватила восхитительно твердую плоть. Мы одновременно простонали.

— Потом. Нам надо поговорить, — выдохнул он, останавливая мою руку. Боднул мой нос своим, выпрямился.

— О чем поговорить? — я игриво обвела его ключицы кончиками пальцев, поцеловала в шею.

До чего же он все-таки потрясающий… И зачем так долго ограничивала себя лишь дружбой с ним?

— Рина, — Романов обхватил мои плечи, нахмурился, призывая к порядку, заставляя сосредоточиться.

— Ладно.

Пожав плечами, отошла от него и занялась кофе.

— И что ты считаешь нужным обсудить? — поинтересовалась, зажигая газ. — Только не говори, что эту ночь.

— Ее.

Я напряглась.

— Тебе не понравилось?

— Понравилось. Очень. Не могу не думать об этом, хочу повторять. Риш, давай определимся…

— Мы уже определились, Лекс, — я заскрипела зубами, уставившись в коричневую глубь турки в ожидании, когда жидкость закипит. — Тебе понравилось, мне тоже понравилось. В чем проблема? Что нужно еще обсуждать? Позы? Количество раз?

— Не знаю, — он разозлился. — Может, серьезность намерений?

Я потерла лоб. Между нами назревала непонятная ссора, и не могла уловить ее корни. А ведь утро так здорово начиналось, воистину, слова и разум, привычка все как-то обозначать — вселенское зло.

— Это просто секс, — выдохнула, наблюдая за начавшимися подниматься мелкими пузырьками.

— Давай встречаться.

Поперхнувшись воздухом, я рассмеялась:

— Романов, мы много лет дружим, а теперь живем вместе. К списку добавилась и постель, в которой нам обоим хорошо. Давай просто жить, просто продолжать и не навешивать никаких ярлыков на все то, что между нами происходит. Оставим все так, как есть, и не станем перетирать этому кости. Идет?

Он молчал, затих. Чувствовала затылком его пронзительный взгляд. За это время успела выключить газ и осторожно сцедить для него кофе. Поставила кружку на стол перед ним.

— Если тебе так легче, то идет, — наконец произнес, взглянув мне в лицо.

В серых глазах — непривычная жесткость, захотелось убрать ее. Наклонившись, отвела волосы с его лба, поправила торчавшие пряди и с нежностью поцеловала, погладив колючие щеки.

— Все будет хорошо, не надо нам ничего обсуждать, — прошептала в его губы.