Даниил сменил тему.

— Я не пойму, тебя так изуродовали, а ты их во всем оправдываешь.

— Изуродовали? Да ты просто не представляешь себе, что такое — смотреть на мир МОИМИ глазами. Я могу видеть как в микроскоп или в бинокль. Я могу видеть в инфракрасной и ультрафиолетовой областях спектра. Я могу видеть электромагнитные поля. В Цитаделях я могу телепатически разговаривать с Хозяевами и Слугами высоких классов. И это все вы называете уродством?

Наступила тишина. Мы не знали, что можно сказать. Тишину нарушил сам пленник.

— Вы все-таки решили, что будете делать со мной? Я рекомендую решать быстрее, потому что меня обязательно будут искать, и скоро здесь за каждым кустом будет по жуку-солдату.

Леха ухмыльнулся.

— Мы сделаем их так же, как и тех, которые были с тобой.

Пленник усмехнулся.

— «Сделали»… Не вы их убили, а они позволили себя убить.

— С чего ты так решил?

— Эта информация вполне открыта. Покопайтесь в Интернете — найдете.

— А если сразу?

— Для ленивых объясняю. Солдаты относятся к полуразумной касте. Если рядом нет никого, кто принимает решения, они практически небоеспособны. Когда я потерял сознание, они не знали, что им делать, а ведь и одного хватит, чтобы уничтожить весь ваш отряд. Сейчас же ситуация изменится. Отдающих приказы будет достаточно для полной зачистки леса. Решайте.

Мы с Максом переглянулись. Ребята, наверное, решили бы его сразу шлепнуть, но надо было подумать о последствиях. Максу это тоже пришло в голову, и он напрямую спросил:

— Если мы тебя расстреляем, какие будут репрессии?

Тот сделал попытку развести руками, забыв о наручниках. Обычно Слуги, надо отдать им должное, говорят правдиво и открыто, но его ответ прозвучал уклончиво.

— Откуда мне знать, что придет в голову другим? Может что-то и будет.

— У вас что, нет никаких правил на этот счет?

— Правила нужны только тем, кто не в состоянии ничего сам решить, — с гордостью произнес он. — Мы принимаем решения в каждом конкретном случае. Я пользуюсь достаточным уважением, и, не исключено, что Совет примет решение предпринять какие-то действия.

— Ну что, ребята, — я поднялся на ноги, — что будем делать?

— Расстрелять его, — выкрикнул Сергей, пожалуй, чересчур громко.

Макс ответил категорическим тоном.

— Отпустить. Его смерть не принесет нам ничего полезного, но может оказаться опасной.

Сергей не отставал.

— Сколько чужих ты убил? Ты что, веришь, что они это простят?

Пленник вмешался в разговор.

— Эти полуразумные не интересуют никого. Отношение к ним — даже не как к служебным собакам. Скорее, как к скотине на ферме. Они полезны, но если гибнут — ничего страшного. Если честно, нам, Слугам высших классов и Хозяевам, вы не интересны. А я могу гарантировать, что и СП не будут вас искать.

Я, наконец, решился.

— Уходи. В спину тебе мы стрелять не будем. Но и ты должен будешь выполнить свое обещание. Макс, сними с него наручники.

Пленник поднял руки, чтобы Максу было удобнее, и коротко сказал:

— Обещаю.

— Да что же это такое! — со слезами в голосе воскликнул Сережа. — Мы чуть не обнимаемся с этой сволочью. Их надо убивать без разговоров!

— Я вижу, у тебя есть личные мотивы, — мягко сказал пленник, — может я смогу тебе как-нибудь помочь?

Из Сережи как будто выпустили всю решимость. Внезапно вспыхнувшая надежда может погубить любого, и он смотрел на нашего пленника уже умоляюще.

— Моя девушка… Ее забрали… Я не знаю, где она и что с ней…

— Имя?

— Сизова. Екатерина Владимировна.

— Сколько ей?

— Восемнадцать недавно исполнилось.

Пленник смутился. Переделанное лицо и отсутствие глаз не позволяли следить за его эмоциями, но смущение было заметно.

— Действительно, узок этот мир.

— Ты знаешь ее?

Пленник повертел головой, словно пытаясь увидеть где-нибудь нужные слова.

— Более чем знаю.

Если бы Макс не успел сбить Сережу с ног, наша история могла бы быстро закончится. Бывший спецназовец был очень опытен, и отобрать у хрупкого паренька автомат для него было несложно.

Я вздохнул.

— А соврать ты не мог?

— Мы не любим говорить неправду. Кроме того, не нужно, чтобы у него были какие-то иллюзии. Надежда — глупое чувство, как говорил один литературный персонаж.

— Ты ничего не сможешь сделать? — Сережа все-таки пришел в себя.

— Ничего. Это не в моей власти. Для того, чтобы отправить ее назад, одного моего решения недостаточно, а никто меня не поддержит.

— Почему? Разве держать людей насильно…

— Никто никого у нас не держит насильно, — перебил Сережу пленник.

— Ты хочешь сказать, что она отправилась в ваши Цитадели добровольно?

— Я хочу сказать, что ее вполне устраивает та жизнь, которую она ведет.

— Но ты можешь сказать, что видел меня?

— Это не принесет ничего хорошего.

Я решил вмешаться.

— Пообещай, что передашь ей все, что он скажет.

Пленник повернул голову ко мне.

— Ты уверен, что это нужно?

— Это просто необходимо, — я вытащил пистолет из-за пояса, и щелкнул предохранителем, — иначе ты останешься здесь.

— Он обманет, — тихо произнес Сергей.

— Не буду я вас обманывать. Добра из этого не выйдет, но я передам все, что вы считаете нужным.

— Тогда скажи ей, что я ее люблю, и мы все равно будем вместе.

Пленник вздохнул.

— Хорошо, передам.

Я встал.

— Уходи.

— Проводи меня. Я не знаю, куда вы меня утащили.

— Не ходи с ним, он тебя сдаст СП, — Макс всегда считал, что лучше перестраховаться, чем расслабиться.

— Господи, да кому вы вообще нужны! Не тронет вас СП до тех пор, пока вы вновь не выйдете на тропу войны.

Я молча поманил его и пошел по направлению к базе. Он шел быстро и легко. Похоже, что он мог передвигаться по лесу быстрее нас. Через несколько минут он заговорил.

— Хорошо-то как! Я уже давно не был в лесу. Здесь такой чудесный березняк.

Лес, действительно, был очень красив. Сквозь кроны берез пробивалось солнце, и лес выглядел светлым, легким и воздушным. Мы вышли к небольшой поляне, и тут он остановился и присел.

— Что случилось?

— Земляника. Присоединяйся.

— Нам надо спешить.

— У меня дел по горло, но я никуда не спешу. Надо всегда выкраивать время для отдыха. А это — замечательный отдых.

Собирать землянику и сразу же ее есть было действительно очень хорошо. Лишь через пару минут до меня дошла вся абсурдность ситуации. Я резко выпрямился.

— Хватит. Пошли.

— Боишься простого человеческого общения? — усмехнулся он.

— Не боюсь, просто неприятно.

Остаток пути мы прошли молча. У самого конца леса он остановился.

— Я бы хотел знать, как все-таки зовут того, кто не убил меня, а выпустил.

— Чтобы было легче потом найти?

Он вздохнул.

— Это не паранойя, случаем? Мне интересен не командир отряда, а человек, с которым меня столкнула судьба.

— С чего ты взял, что командир — именно я?

— И ежу понятно, — буркнул он.

Я не стал врать. После того, что уже произошло, это действительно было не так и важно.

— Артемом меня звать.

— Я вижу, из тебя может выйти толк. Как это мы тебя пропустили десять лет назад?

— Я сам не пошел прислуживать оккупантам.

— Ну и зря. Если надумаешь идти к нам, подойди к воротам этой базы и скажи «два-двенадцать-сорок семь», тебя доставят ко мне.

Он дружелюбно помахал мне рукой и пошел к базе. Я лег на живот и осторожно пополз вперед. Аккуратно высунув голову из большого куста, я замер от изумления. Над кубом базы висел огромный корабль. «Тарелка» была намного больше самой базы. Прямо передо мной ровным квадратом стоял отряд жуков в боевой броне. Я представил себе зачистку леса, и мне стало нехорошо. Теперь оставалась одна лишь призрачная надежда, что наш бывший пленник сдержит свое обещание, и за нами не станут охотиться. «Надежда — глупое чувство» — почему-то вспомнил я, и тихонько отполз, чтобы предупредить остальных.