Услышав о визитерах Фей скривился, будто разом хлебнул лимонного сока: «Объединенную Галактику» он на дух не переносил, но не мог не признать очевидную выгодность контракта. Поэтому он, скрепя сердце, рекомендовал принять предложение. Для переговоров Блуд выбрал Руудса и Миллза. Привлекать Фея не стоило, чтобы он не отпугивал богатого клиента своими гримасами. Конечно, стоило бы взять еще и Джулию, но Блуд решил избегать любых намеков на фривольность. Все было обставлено с максимальной серьезностью. Региональный руководитель явился точно в назначенное время. Это был представительного вида немолодой мужчина с покровительственно-снисходительными манерами, некогда бывший чиновником средней руки в местном министерстве финансов. Сев на свое место в кают-компании, он сразу же после знакомства и приветствий перешел к делу:

— Как вы понимаете, господа, съезд — дело нешуточное. Мы планируем свое участие в нем в количестве двадцати человек «старой гвардии» и ста десяти — «молодой гвардии».

— Простите? — вежливо остановил его Блуд.

— Ах, да, господа… «Старая гвардия» — это руководители отделений партии, заслуженные и опытные люди. «Молодая гвардия» — напротив, наше молодежное крыло. Это наша смена. Съезд, да еще на такой планете — лучшая школа для них.

Джеффри удивленно поднял брови:

— А чем вам Виракоча не угодил? Планета как планета, я, правда там ни разу не был, но от коллег ничего плохого о ней не слышал. Продают радиоактивные руды, разные станки и машины, покупают кое-что из сырья и продуктов — обычное дела.

— Ну, господа, как можно не знать такого? Планета насквозь поражена коррупцией, она затронула всю вертикаль власти. Наш съезд растряхнет это коррупционное болото, даст новый импульс поступательному движению общества, пробудит в нем новые силы и обеспечит рост сторонников нашей партии, тем самым выводя развитие планеты на новый, более высокий уровень.

Подобная агитка пришлась Миллзу совершенно не по душе, но это заметили только Блуд и Руудс, проведшие с ним немало времени.

— Мой вопрос чисто технический. Сто тридцать человек — это слишком много, чтобы обеспечить вам настоящий комфорт, у нас же не круизный лайнер, а небольшой корабль. Но при минимальных удобствах мы в состоянии разместить почти триста человек, что значительно превышает численность делегатов.

— А вы можете обеспечить разный уровень комфорта для «старой» и «молодой» «гвардий»? — в глазах партфункционера загорелся странный огонек.

— Можем, — кивнул головой суперкарго, — но мне кажется, это не совсем честно по отношению к молодежи.

— Ничего, — с тем же огоньком в глазах продолжал собеседник, — на то она и молодежь, чтобы в трудностях закалять волю и характер. Это пойдет им только на пользу, повысит их стойкость, подготовит к новым трудностям на пути к победе нашей партии — и процветанию планеты под нашим, даже вернее, под их, в недалеком будущем, руководством.

Миллза уже начало тошнить от выражений, будто списанных с партийного доклада, а может, это на самом деле были цитаты. Блуд пришел ему на помощь.

— Давайте, посчитаем, как мы разместим вас всех. Всего палуб, на котрых мы можем размещать пассажиров — три. Для молодежи мы предоставим шестиместные каюты, на нижней палубе разместится девяносто шесть человек. На верхней палубе будет шестнадцать одноместных кают — для «старой гвардии». Остальные разместятся на средней палубе. Мы устроим там четыре одноместные каюты и четыре шестиместные, а также общий зал. Увы, одна каюта будет пустая, потому что в шестиместных каютах могут разместиться двадцать четыре человека, а в них будут сто десять минус девяносто шесть — четырнадцать человек.

— Я думаю, — после небольшой паузы задумчиво произнес региональный руководитель, — что вместо одной шестиместной каюты можно поставить одноместную. Мы найдем, кого там поселить.

— Увы, должен Вас разочаровать, — Блуд был сама вежливость, — но каюты собраны секциями по четыре штуки. Разделить секции, к сожалению, невозможно.

— Ладно, — снисходительно согласился руководитель, — тогда мы остановимся на этом варианте, как на оптимальном.

После этих слов он заверил, что аванс будет к вечеру и с величественным видом удалился, а Блуду пришлось выдержать настоящую битву с Линем, который слушал весь разговор по внутренней радиосвязи и горел желанием отказаться от фрахта, предварительно высказав партийцу все, что он думает об этом съезде, их партии и лично о региональном руководителе. К счастью, после непродолжительной беседы с капитаном, он все-таки достаточно поддался голосу разума и перестал протестовать. Обещанный аванс поступил вовремя, и Миллз занялся очередным переоборудованием трюма. Заниматься этой процедурой приходилось почти перед каждым рейсом из-за того, что фрахт всякий раз был разным. На этот раз, он предусмотрительно не стал демонтировать каюты, установленные для последнего рейса, и изменения в конфигурации трюма были минимальными, так что расходы на переоборудование тоже можно было свести к минимуму: в отличие от прежнего хозяина, новые владельцы «Золотой Лани» не держали собственных рабочих, а нанимали портовую бригаду. Корабль всегда стоял на своем собственном месте, у небольшого (для космопорта, конечно) ангара, где хранилось все оборудование, поэтому сэкономить удавалось и на перевозках секций к кораблю и обратно.

Погрузка пассажиров прошла в середине следующего дня и прошла на редкость организованно. К «Золотой Лани» подкатило несколько автобусов, густо украшенных партийной символикой: белый лев, стоящий на четырех лапах на фоне созвездий. Из автобусов вышли молодые люди, в основном юноши, и, направляемые Руудсом и Миллзом, заняли места в каютах. Еще через несколько минут в космопорт заехали представительские лимузины, из которых вышли представители так называемой «старой гвардии». К каютам их провел сам Блуд, вновь тряхнувший стариной и вспомнивший свою работу на пассажирском звездолете.

Когда все заняли свои места, а корабль оторвался от космодрома, выяснилась подробность, весьма позабавившая Фея. Среди делегатов был и руководитель молодежного крыла, который оказался, так сказать, между небом и землей. В «старую гвардию» он, не смотря на все свое усердие не вошел, а из возраста, именуемого «молодежь», давно вышел. Руководством партии было найдено истинно соломоново решение: его поселили одного в оставшейся шестиместной каюте — довольно сомнительная почесть. Во время старта пассажиры должны быть пристегнуты к своим койкам, но после выхода корабля за пределы атмосферы, могут покинуть и каюты и заниматься, чем угодно. Доступ закрыт только в личные каюты экипажа и рубку. Можно даже заходить в кухню — если не боишься получить половником по лбу от повара. В кают-компании корабля находится обзорный экран, такой же был установлен и в зале на средней палубе. По молчаливому (а, может, и не по молчаливому) соглашению места в кают-компании заняла «старая гвардия», а в зале — молодежь. Руководитель молодежного крыла и тут оказался лишним везде. В кают-компании заматерелые аппаратчики вели неспешную беседу о политическом положении на Шендаре, об изменении курса валют, усиливавшейся экономической экспансии Геи в регионе и других подобных вещах, относящихся к категории «серьезных». В зале играла музыка. звучал смех и царила атмосфера приподнятого настроения, все-таки первое космическое путешествие, и легкого флирта. Начальнику «молодой гвардии», приближавшемуся к сорока годам, не было места ни там, ни там, поэтому он почти все время безвылазно сидел у себя в каюте.

Теперь Блуд счел возможным допустить к пассажирам Фея — пусть тем жизнь медом не кажется. Фей, хорошо подкованный и в вопросах теории, и знающий не понаслышке реальную политику, оказался очень неудобным собеседником. Он не сделал и попытки пообщаться с «молодой гвардией», а сконцентрировал все свое внимание исключительно на руководителях. И поначалу он достиг своего: в его присутствии разговоры начинали стихать, а партийцы — расползаться по каютам. Но торжествовать победу ему пришлось не более суток. Опомнившиеся руководители «Объединенной Галактики» подтянули последние резервы в виде главного идеолога, который не переносил космических путешествий и большую часть времени дремал в своей каюте. В отличие от товарищей по «старой гвардии», людей не молодых, но еще и не старых, идеолог выглядел стариком, да и был, в действительности, немного старше всех. Но стариком он был весьма колоритным, вновь отличаясь от остальных. И, на этот раз, отличался он в выгодную сторону. Мощное тело, без признаков лишнего жира и дряблости кожи, венчала большая голова с гривой седых волос. Казалось бы, с такой незаурядной внешностью именно ему надо было бы быть руководителем отделения партии, а не его довольно безликим коллегам. Но, будучи прекрасным теоретиком, старик оказался неважным политиком. Теперь у Фея появился достойный противник, и остальные партийцы перестали избегать его общества. Теоретик тоже был рад тому, что у него появился новый собеседник — все какое-то отвлечение от полета. В кают-компании места было совсем немного, поэтому Блуд распорядился обеспечить трансляцию разговоров оттуда: кто хочет, может послушать. Надо ли упоминать, что самым внимательным слушателем оказался пилот? Дорж оказался в гуще политических споров, о существовании которых он, ограниченный кораблями и космодромами, даже и не подозревал. Остальному экипажу эти споры были не слишком интересны, особенно Руудсу, который заявлял, что усыпает уже после двух-трех минут.