Заяц и черепаха Однажды где-то под кустом Свалила Зайца лихорадка. Болеть, известно, как не сладко: То бьет озноб его, то пот с него ручьем. Он бредит в забытьи, зовет кого-то в страхе… Случилось на него наткнуться Черепахе. Вот Заяц к ней: «Голубушка… воды… Кружится голова… Нет сил моих подняться, А тут рукой подать — пруды!» Как Черепахе было отказаться?.. Вот минул час, за ним пошел другой, За третьим начало смеркаться — Все Черепаху ждет Косой. Все нет и нет ее. И стал больной ругаться: «Вот чертов гребешок! Вот костяная дочь! Попутал бес просить тебя помочь! Куда же ты запропастилась? Глоток воды, поди, уж сутки жду…» «Ты что ругаешься?» — Трава зашевелилась. «Ну, наконец пришла, — вздохнул больной. — Явилась!» «Да нет. Косой, еще туда-а иду…» Я многих черепах имею здесь в виду. Нам помощь скорая подчас нужна в делах. Но горе, коль она в руках У черепах! Лев и муха
Раз Мухе довелось позавтракать со Львом От одного куска и за одним столом. Вот Муха досыта наелась. Напилась, Собралась улетать, да, видно, расхотелось (На Львином ухе солнышком пригрелась). Осталась на обед, а там… и прижилась. В недолгом времени пошла молва, Распространяться стали слухи (Их разносили те же мухи!). Что Муха-де живет советницей у Льва, Что в ней Гроза зверей Души не чает. Случись по делу отлучиться ей, Так он уж загодя скучает — Не ест, не пьет И сам завел такой обычай: Когда уходит на добычу. То Муху он с собой берет, А раз она сидит на Львином ухе. То может нажужжать, что в голову взбредет!.. Ну, как тут не бояться Мухи?.. А Льву и невдомек, что Муха так сильна. Что перед ней все лезут вон из кожи И что она В его прихожей Делами Львиными подчас вершит одна! У нашей басни цель: бороться против зла. Так вот бы хорошо, когда б для пользы дела Моя мораль до львов дошла И некоторых мух легонечко задела — За дело! Пегас и поэт В глухой, полночный час Один Поэт стал призывать Пегаса. Услышал этот зов Пегас И прискакал с Парнаса. «Послушай, добрый конь, — сказал ему Поэт, — Ты служишь мне немало лет, А толку от тебя, я вижу, нет и нет: Что я ни напишу, за все меня ругают. Ни песен не поют, ни сказок не читают. В чем дело? В чем секрет?» «Изволь, — сказал Пегас. — Меня манит полет. Безудержный галоп за мыслью вдохновенной! Я Пушкина знавал. Вот был ездок отменный! Как вспомню я о нем, так, право, дрожь берет! А ты свои стишки строчишь в часы досуга И вот уже который год Садишься на меня все задом наперед И все рысцой трусишь на мне по кругу! Ну что ж, поехали? Уж солнышко встает». На днях прочел стихов две толстые тетрадки, — Как видно, наш Поэт не изменил посадки! Руки «Я — Правая Рука! Во мне вся мощь и сила! Я ставлю подписи и потому важней!» «Прекрасно! — Левая с обидой возразила. — Но что б ты делала без помощи моей?» «Я чаще на виду, я голосую «за» И руки жму чинам!» — ей Правая сказала. «Не так уж выгодно бросаться всем в глаза!» — Сказала Левая и кукиш показала… А мы заметим: спор напрасным был! Заведуя какими-то ларьками. Хозяин рук Рукою Руку мыл И брал, где мог, обеими руками! Простая справка Раз вышла с басней у меня запарка: Я сел писать про львиный юбилей, А сколько львы живут? Забыл я, хоть убей! Ну что же, позвоню в контору Зоопарка! Звоню. Прошу помочь в неведенье моем. Мне отвечают очень лаконично: «Подобных справок мы заочно не даем! Зайдите лично!» Что делать? Захожу. Прошу мне справку дать. «Откуда? Кто такой?» — «Поэт я. Автор басен». — «Придется подождать!» — «Ждать? Что, вопрос не ясен?» — «Нет, ясен ваш вопрос, но… надо подождать!» Покорно жду… И наконец решенье: «Львы не собаки! (Важный аргумент!) Придется вам прислать с запросом отношенье — Получите ответ на документ!..» И дело кончилось на том. Что приобрел я Брема первый том И там про львов прочел такие вещи! И сколько львы живут, и кое-что похлеще… Такую «бдительность» иные проявляют. Чтоб ни за что нигде не отвечать. А сами, между прочим, оставляют В открытом сейфе круглую печать! Непьющий воробей Случилось это Во время птичьего банкета: Заметил Дятел-тамада, Когда бокалы гости поднимали, Что у Воробушка в бокале — вода! Фруктовая вода! Подняли гости шум, все возмущаться стали, «Штрафной» налили Воробью. А он твердит свое: «Не пью! Не пью! Не пью!» «Не поддержать друзей! Уж я на что больная, — Вопит Сова, — а все же пью до дна я!» «Где ж это видано, не выпить за леса И за родные небеса?!» — Со всех сторон стола несутся голоса. Что делать? Воробей приклювил полбокала. «Нет! Нет! — ему кричат. — Не выйдет! Мало! Мало! Раз взялся пить, так пей уже до дна! А ну налить ему еще бокал вина!» Наш скромный трезвенник недолго продержался — Все разошлись, он под столом остался… С тех пор прошло немало лет, Но Воробью теперь нигде проходу нет, И где бы он ни появился. Везде ему глядят и шепчут вслед: «Ах, как он пьет!», «Ах, как он разложился!», «Вы слышали? На днях опять напился!», «Вы знаете? Бросает он семью!» Напрасно Воробей кричит: «Не пью-ю! Не пью-ю-ю!» Иной, бывает, промахнется (Бедняга сам тому не рад!). Исправится, за ум возьмется. Ни разу больше не споткнется. Живет умней, скромней стократ. Но если где одним хоть словом Его коснется разговор, Есть люди, что ему готовы Припомнить старое в укор: Мол, точно вспомнить трудновато, В каком году, каким числом… Но где-то, кажется, когда-то С ним что-то было под столом!.. |
