– Он не понимает. Я же хочу для него как лучше… – вздохнул Углык.

– Так иди и объясни свою точку зрения. Видишь: ребёнок не понимает наших мотивов в его воспитании. – с этими словами Жансая удалилась помогать восстанавливать аул из бардака.

Тут к Углыку подбежал Касым.

– Мы собираем людей в отряд «мастеров»… – начал он.

– Ты уже и название ему придумал.-перебил его Углык.

– Да, но главное- у нас есть ещё места. Хочешь с нами, брат?

– Эх, да нет. – сказал смущённо Углык – Мне с сыном надо поболтать; да и здесь я нужнее.

– Опять с ним разговор не заладился?

– Угм.– посмотрел на Касыма Углык.

– Ты вот что: начни из далека, приведи примеры из жизни своей и помирись с ним.

Углык усмехнулся. Отцом он был совершенно обычным, ничем особо не выделялся. Но когда дело доходило до воспитания, то он старался проводить с сыном как можно больше времени. Конечно, мальчику слегка надоели эти верховая езда и стрельба из лука- для него это было уж слишком обыденно. В этот период жизни подростки стремятся к самостоятельности, их тянет к новому и неизвестному: они хотят познавать всё, познавать мир необъятный и интересный. Углык это видел и пытался сдержать сына от возможных опасностей, вроде того случая со змеиной ямой или камнем, но тот его всё равно слушался редко. Слова «Да ладно, дай свободы мальчику.» для Углыка звучали как критика в его сторону, причём осуждения эти были для его разума и восприятия не самыми хорошими, а протесты его часто выплёскивались в психоподобные, пусть даже не очень грубые, высказывания в адрес «учивших его, как воспитывать ребёнка». Но делал Углык это не со зла, и все это хорошо понимали, поэтому просто пожимали плечами и оставляли его решать проблемы самостоятельно. Словом: не умел Углык воспринимать советов правильно и зачастую делал хуже и себе и другим.

–Слишком много ты можешь сказать, братец, для человека, у которого своей семьи нет.-ответил он- Я как-нибудь сам.

Касым смекнул что к чему и добавил:

– Удачи тебе. – с этими словами братья пожали друг другу руки и разошлись – Приеду- расскажу! – крикнул вслед Касым.

– Обязательно расскажешь! – отвечал Углык, предвкушая, что «миссия» у самого то него будет поинтереснее.

В это время Къюрен беседовал с добровольцами. Те спрашивали у него: «что ему надо?» и показывали различные вещи, которые было не жалко отдать, а Къюрен уже сам выбирал необходимое. В основном это были стрелы, колчаны, парочка сундуков, еле-еле изъятых у их хозяина, и тому подобные металлические вещи, плюс немного провианта. И наконец погрузив это всё в корзины и мешки, а те на две повозки, путники экспедиции, которая по всей видимости должна была идти не долго, попрощались с остальными и отправились в путь.

Светило солнце. Дул изредка ветерок. А по пустыне с редко встречающейся верблюжьей колючкой шли путники. Кто-то был всадником, кто-то ехал на повозке, кто-то был пешим.

В дороге все вели себя не однозначно: кто-то радовался, пел песни, пусть и не громко; кто-то заезжал вперёд на своём свободном резвом скакуне, предлагая всем остальным устроить гонку-скачки, но никто не соглашался; кто-то шел просто тихо и думал: «что мне там делать?»; но большинство продолжало путь ни на чём не зацикливаясь. Касым спрашивал у Къюрена про технику. Он показывал пальцем на вещи и спрашивал: «Что это?», «Как оно устроено?», «Как оно работает?» и «Для чего оно вообще?». Причём Касым старался не сильно надоедать попутчику с Марса. Да, он, конечно, хотел получить такие технологии для спасения своего аула, но в то же время ему было стыдно просить что-то за помощь. Это ему казалось слишком корыстно. Къюрен отвечал довольно уверенно и спокойно. Можно сказать, что он уже забыл про утренний инцидент с убийством джунгар. Психологический удар уже не так сильно бил по нему, ведь были его мысли заняты другим.

–Этот, как вы говорите «прибор со стрелкой»– это радар.– говорил он, отвечая на вопрос про коробочку с надписями, которая своим светом напугала местных жителей прошлой ночью- Он помогает находить что-то определённое: нажал с надписью «ФОРМЫ ЖИЗНИ»– он посылает сигнал по сторонам, настраиваясь на длины волн и определённые клетки искомого тела, и находит кого-то «разумного» или хотя бы живого в округе. Кстати, так я и нашел вас, когда потерпел крушение. Вы говорите на довольно странном диалекте- тут Къюрен достал коробочку, которую он зажимал в зубах, и наушник- думал без переводчика не обойтись.

– А вот это…всё…?

– Стандартный набор спасательной капсулы. Мало ли на какую планету ты попадёшь. Она может быть какой угодно: развитой или враждебной. Тут комплект из всего, что может пригодится: радар, аптечка, адаптационная жидкость (ну, это если атмосфера не для тебя, а скафандр повреждён), набор продуктов…, который вы видимо у меня вытащили…

Касыму вспомнился тот мешочек с верёвочкой и кольцом, на котором было написано «ПАЁК». Ему стало немного неловко. Касым молча помотал головой, давая понять, что это якобы не он достал мешочек и дёрнул тогда за кольцо. Подавал он невинный вид. Хотя тогда оно так и было, ведь там были и участвовали и Абай и Анур. Марсианский принц покривил брови и рот, глядя на собеседника. Не стал слишком больно глубоко разбираться. Продолжил дальше:

– … защитное оружие…эх…

«Видимо он вспомнил то утро»– подумал Касым.

– …и другое. – закончил Къюрен.

Касыму он так же объяснил, как он проделал тот трюк с перемещением пули: это был телекинез. Способность передвигать предметы силой мысли и много чего ещё. На планете Къюрена этим практически все владеют, но этому ещё надо учиться.

Тут спереди послышался голос: это был конный всадник Шара.

– Нашли! Нашли! – кричал он.

–А то мы сами не видим! – послышался голос с саркастичным тоном из толпы.

Касым поднял глаза: на небольшом пригорке чуть скрывался металлический эллипс. Он был один на два метра размером, с обшарпанным, как будто бы взорвавшемся, боком, двумя целыми крыльями и откинутым назад слегка затонированным лобовым стеклом.

– Вот он. – молвил Къюрен и зашагал дальше.

Тем временем в ауле всё вернулось к обычному руслу. Следы боя (хоть и недолгого) уже убрали, подбитым в бою помогали заштопать раны, коров и лошадей распределили по загонам; и лишь местные рукодельницы дошивали обивку юрт, изрешечённую этим утром.

Углык уже всех обошел, помог, где чем смог, высказал соболезнования родственникам погибших и пострадавших. Он уже был готов идти к сыну. И вот, собравшись духом, и взяв с собой две лепёшки шельпека, он отправился на разговор.

– Хэй! – закричал Углык, войдя в юрту -А что я принёс с собой? Угадай-ка.-Углык оглянулся, но увидел лишь бугорок одеяла на постели. «Анур там» -подумал он и продолжил- Лепёшки, сынок, твои любимые я принёс. – из-за бугорка не было ничего слышно. Углык решил начать «изливать душу», и потихоньку стал приближаться- Я понимаю, – говорил он- я, может быть, бываю слишком суров к тебе. Но я не со зла. Я просто хочу порой тебя уберечь от опасностей. Этот мир полон всяких опасностей. Неизвестно, что будет. Просто если ты откроешь свою душу мне и впустишь мои отцовские понятия, неизвестные пока тебе самому, то я уверен: мы…-Но договорить Углык не успел, ибо, отдёрнув одеяло, он увидел, что там никого не было, как и во всём помещении в целом.

Сначала на лице Углыка можно было прочитать удивление, на долю мгновения смех: «Читал лекцию одеялу, это ж надо?!»-думал он; и наконец его охватил испуг: «Где Анур? Куда он подевался?!»– только и мелькало у него на уме. Судорожно выбежав на улицу Углык стал звать сына, но найти его он никак не мог. Он начал расспрашивать всех, кого встретит, не видели ли они его Анура. Ему предстояло проверить ещё много мест, прежде чем родителя чутьё возьмёт своё, и Углык поймёт, где сейчас Анур.

Но где же был юный проказник на протяжении всего этого времени? Этот «негодник» спрятался в одной из взятых повозок, схоронившись средь сундуков. Можете себе представить удивление Касыма, когда тот нашел племянника в таком месте при таких положениях при разгрузке «запчастей» для починки летающего аппарата пришельца? Отдёргивает он брезент- а там он: лежит и машет рукой. Но так как Касым хорошо знал Анура, и подобные повадки племянника были для него предсказуемыми, то его удивление сменилось на чувство лёгкого гнева.