– Всё, мне пора, – Марина поднялась.

– Ты придёшь завтра?

– Не знаю.

– Тогда оставь свой адрес?

– Обойдёшься.

Схватил её за руку:

– Марин…

Так много хотелось сказать, но он не знал, как это выразить словами. Он же не дебил какой-нибудь, чтобы на второй день знакомства задвигать про любовь. И вообще, какая, нафиг, любовь? Поэтому просто держал её за руку и молчал. Тоже как дебил, в принципе, но хотя бы без розовых соплей.

А когда она уже выходила из квартиры, решительно удержал дверь.

– Короче, помнишь сказку «Аленький цветочек»? Там чудище сказало девчонке, что если она не придёт к нему завтра в двенадцать, то оно сдохнет. Помнишь?

– Ну?

– Вот тебе и ну. Она не пришла, и он сдох. Поняла?

Маринка фыркнула:

– Из всей этой сказки, только одно про тебя – ты сейчас реально похож на чудище! – и, рассмеявшись, скользнула в подъезд.

Звонок в дверь раздался так скоро после её ухода, что Данила даже не усомнился – вернулась, вредина! Но на пороге стояли незнакомые братки сурового вида. Гораздо более сурового, чем гопники Шпика.

– Поехали. Рамза вызывает…

Ночной клуб «Воск», к которому привезли Данилу, располагался в подвале старинного, ещё дореволюционного здания. Мощные стены, арочные проёмы с фигурной кирпичной кладкой, прохлада и капитальная звукоизоляция: в соседнем зале лупят по мозгам басы, а здесь, в маленькой уютной випке, фоном играет что-то кавказское и можно говорить лениво, почти не разжимая губ. Рамза так и говорил. А ещё у него была странная манера – он не смотрел в глаза. Вычищал ножичком под ногтями и бубнил что-то под нос, а у Данилы и так башка раскалывалась, а тут ещё это… Но общий смысл уловил – Рамза им доволен.

– Настоящий мужчина! Дерзкий, как необъезженный жеребец! Мне такие пацаны нужны! Шпик, жирная шакалья туша, всё рассказал. Всё. И как вы с ним под носом у москалей завод обносили, и как он втихую сторожа порешил и на тебя повесить хотел, чтобы твою долю не отдавать. И как в этот раз порох тебе подкинул. Беспредел, короче. А я беспредел не люблю, мой порядок нарушать нельзя.

Рамза бубнил, а Данила думал о том, что же такое случилось-то, что Шпик добровольно понёс наверх информацию, за которую рисковал остаться с оторванными яйцами? Так сильно обиделся за шалость с унитазом?

– И будь я на твоём месте – неторопливо продолжал Рамза, – прирезал бы его нахрен, и все дела. Но ты поступил мудрее, ты и деньги свои забрал, и обидчика рожей в дерьмо макнул. Красава! Проблема только знаешь в чём? – Едва ли не впервые за всё время мельком глянул на Данилу и, усмехнувшись, снова увлёкся ногтями. – Это были мои бабки, Хулиган. Надо вернуть.

Данила помолчал, разглядывая склонённую чернявую голову. Не поймёшь, кто по национальности. Пожалуй, полукровка. И акцента нет, а вот в манерах проскальзывает что-то горное. Такие понимают только силу, а обычную вежливость принимают за трусость.

– Не, не пойдёт, Рамза. Его недостача – с него и требуй. Я тут при чём?

Рамза рассмеялся. Следом за ним заржали и его пацаны.

– Ай, красава! Да я бы потребовал, вот только он по своему беспределу уже ответил, и теперь так далеко, что не догонишь. А ты – вот он. И лавэ моё у тебя. И получается, что теперь это твой беспредел. Ты, как человек новый, имеешь право на первое предупреждение. И ты его получил. А теперь надо вернуть бабки. – Помолчал, давая Даниле переварить услышанное. Поднял глаза. – Или отработать. Мне такие пацаны, как ты, нужны. От тебя старание и преданность, от меня – непыльная работёнка и крыша от ментов. – Побуравил чёрным взглядом. – Отработаешь к осени, без процентов обойдёмся. Затянешь – счётчик включу. Видишь, условия райские, дальше всё зависит от тебя!

– Мне надо подумать.

– Я дал расклад, думай. А авансом тебе – путёвку в здравницу от профсоюза. – Усмехнувшись, кивнул братку у входа: – В пятнаху его, и чтобы там всё путём было.

По дороге Данила попытался слиться от непрошенной заботы, но у братков был приказ, поэтому всё равно приехали в травму пятнадцатой больницы. И там, несмотря на ночное время, тут же нашлась и индивидуальная палата, и в процедурку его вызвали сразу. Заштопали, замазали, замотали, укололи, и отправили спать.

Глядя в окно на луну, Данила разрывался. С одной стороны – Рамза, похоже, реально сила, и прыгнуть к нему в бригаду, да ещё и по личному приглашению, это всё равно, что джек-пот сорвать. Бабло будет точно. Кураж будет. Возможность выбиться в ближний круг, а там, глядишь, и в партнёры.

Да, ходят байки о том, что такое возможно – истории состоявшихся пацанов, которые подогревают мелкую гопоту браться за самую чернуху и ожесточённо карабкаться вверх… Потому что, если кому-то когда-то фартануло – почему бы именно тебе не стать следующим? А Даниле даже не чернуху предлагают, а сразу со среднего звена. Завлекательно, чёрт. Завлекательно…

После утреннего осмотра из больницы ушёл. Весь день прослонялся из угла в угол, боялся отлучиться даже на балкон, чтобы не пропустить звонок в дверь… Но Маринка так и не появилась.

А он хотел вот так же как вчера – пусть ни о чём, но вместе. Просто чтобы смотреть на неё и внутренне замирать. Но в то же время, то, что с ним сейчас происходило, вот это тоскливо-сопливое помешательство, на которое был убит целый день, злило. Непривычно ощущал себя тряпкой. Хрень какая-то.

Случайная девчонка, случайная ночь. Захочет – сама придёт, нет – значит, нет. Идём дальше.

Пересчитал деньги заныканные в вытяжку, оказалось прям нехило. Сунул обратно.

Разговор с Рамзой крутился в голове фоном. Даже если не связываться опять с блатной темой и отказаться от его предложения – до осени ещё полтора месяца, точных сроков на «подумать» ему не ставили, а значит, можно успеть крутануть бабло.

Нужно успеть! Больше такого стартового капитала нахаляву точно не будет.

В начале десятого ночи прыгнул в жигулёнка и поехал в гараж.

Долго стоял над обмоткой, содранной с силовых кабелей – где отец столько кабеля взял? Тут можно было бы небольшой цех на предприятии обеспечить. И опять же, тащить это всё в гараж – как минимум глупо, а вообще – опасно. За такое можно реальный срок получить.

Битком загружая багажник обмоткой, в три ходки вывез её в мусорный овраг за кооперативом. А когда, собираясь уезжать, уже закрывал ворота, к нему подошёл какой-то мужик. Кивнул на гараж.

– Купил?

– Да нет. Отца моего.

– Так Саня батей тебе приходился? Тогда соболезную. Хороший мужик был. А я это, смотрю, возится кто-то, дай, думаю, подойду… – Долгая непонятная пауза. – У меня вон, в начале линии гараж, видишь, ворота открыты.

Данила кивнул. Пауза.

– А я Сане это, помогал иногда возить… – многозначительно дёрнул бровями.

И до Данилы дошло.

– Кабель?

– Угу, – глянув в сторону сторожки, понизил мужик голос: – Есть ещё. Много. Так я что подумал – может, у тебя есть батины коны в приёмках, так я теперь тебе возить буду? Медь, алюминий.

– А у вас откуда?

Мужик рассмеялся:

– Слушай, ну я же тебя не спрашиваю, куда вы сдаёте, ну? Каждый на своём месте.

– Не знаю. Не планировал цветмет, только чермет. Но я подумаю.

Домой вернулся за полночь. Устал, как скотина. Кое-как обтёрся мокрым полотенцем, кольнул обезбол и рухнул спать. Спину ломило от напряжения, пульсировало в висках. А в носу терпкой кисловатой прохладой стоял запах железа. Просто песня! Дышал бы им и дышал!

С понедельника возобновились репетиции в институтском ансамбле: в сентябре кафедре Хореографии исполнялось пятьдесят лет, готовился грандиозный отчётник, и всем студентам, готовым пожертвовать летним бездельем ради ежедневных трёх-четырёх часов репетиций, обещали зачёт по сценпрактике и профильному автоматом. Глупо не согласиться.