Эта обновка была так же прекрасна, как и чудесна – каждый оттенок радуги блестел и искрился из мягких складок; и хотя он был лёгким, как лебяжий пух, его прочность была настолько велика, что сама ткань была почти неразрушимой.

Волшебная группа смотрела на этот плащ с удовлетворением, потому что каждый помогал в его изготовлении и мог с понятной гордостью восхищаться его блестящими складками.

– Получилось действительно очень мило! – воскликнула маленькая Эспа. – Но кому мы его представим?

Вопрос вызвал дюжину предложений, каждая фея, казалось, поддерживала своего смертного. Каждый участник этой группы, как вы, несомненно, знаете, был невидимым стражем какого-то мужчины, женщины или ребенка в великом мире за пределами леса, и было совершенно естественно, что каждый желал, чтобы в его собственному опекаемому достался волшебный плащ.

Пока они спорили, к ним присоединилась другая фея и подошла к королеве.

– Добро пожаловать, Эреола, – сказала Лулео. – Ты опоздала.

Вновь прибывшая была очень красива внешне, и со своими пушистыми золотистыми волосами и ясными голубыми глазами была на удивление печальна. Низким серьезным голосом она ответила королеве:

– Да, ваше величество, я опоздала. Но я ничего не могла с этим поделать. Старый король Нигдении, опекуном которого я была со дня его рождения, этим вечером скончался, и я не могла оставить его до конца.

– Итак, старый король наконец-то умер! – задумчиво сказала королева Лулея. – Он был хорошим человеком, но, к сожалению, скучноватым; и он, должно быть, время от времени сильно утомлял тебя, моя милая Эреола.

«Да, ваше величество, я опоздала».

– Думаю, все смертные утомительны, – вздохнула фея.

– А кто новый король Нигдении? – спросила Лулея.

– Кандидата там нет, – отвечала Эреола. – Старый король умер без единого родственника, который смог бы принять от него место на троне, и его пять высших советников были в большом замешательстве, когда я ушла.

– Ну, дорогуша, вы можете отдохнуть и повеселиться некоторое время, чтобы восстановить свою прежнюю легкость духа. Постепенно я назначу вас опекуном какого-нибудь новорожденного, чтобы ваши обязанности были менее трудными. Но мне жаль, что вы не были с нами сегодня вечером, потому что у нас было редкое развлечение. Взгляните! Мы сплели волшебный плащ.

Эреола с удовольствием осмотрела одежду.

– А кому эту прелесть предстоит носить? – спросила она.

Затем снова возник добродушный спор о том, какой смертный во всем мире должен обладать волшебным плащом. Наконец королева, смеясь над аргументами своих придворных, сказала им:

– Хватит! Давайте оставим решение Человеку-С-Луны. Он наблюдал за нами с немалым весельем, и однажды, я уверена, я поймала его на том, что он подмигивает нам довольно заговорщицким способом.

При этом каждая голова обратилась к луне; а затем на широкой поверхности луны стало резко очерченным человеческое лицо, бородатое и морщинистое, но с веселым взглядом, несмотря на грубые очертания.

– Значит, я должен решить еще один спор, а? – произнес он чистым голосом. – Ну, что на этот раз, дорогие мои?

– Мы хотим, чтобы вы сказали, какой смертный должен носить магический плащ, который сплела я и дамы моего двора, – ответила королева Лулея.

– Отдай его первому же несчастному человеку, которого ты встретишь, – сказал Человек-С-Луны. – Счастливым смертным волшебные вещи не нужны.

И благодаря этому совету дружелюбное лицо Человека-С-Луны стало таять, пока совершенно не исчезло, и на серебряном диске не остались видны только смутные очертания.

Королева c восхищением хлопнула в ладоши.

«Отдайте его первому несчастному человеку, которого вы встретите».

– Наш Человек-С-Луны очень мудр, – заявила она. – И мы последуем его предложению. Иди, Эреола, так как ты на какое-то время свободна, и отнеси волшебный плащ в Нигдению. И пусть первый же встреченный тобою человек, который действительно несчастен, будь то мужчина, женщина или ребенок, получит от тебя этот плащ в подарок от нашей сказочной группы.

Эреола поклонилась и накинула на руку плащ.

– Пойдёмте и мы, дети мои, – продолжала Лулея. – Луна прячется за верхушками деревьев, и нам пора уходить.

«Сказал Человек-с-Луны.»

Мгновение спустя феи исчезли, и полянка, на которой они танцевали и соткали волшебный плащ, осталась лежать в глубоком мраке.

В эту же ночь среди пяти высших советников королевства Нигдении царило смятение и волнение. Старый король был мертв, и нигде на свете не осталось никого, чтобы сменить его на посту правителя страны. Он пережил каждого из своих родственников, и, поскольку корона находилась в этой семье вот уже несколько поколений, старшие советники ломали головы над выбором подходящего преемника.

Эти пятеро старших советников были очень важными лицами. Было сказано, что они правили королевством, в то время как король управлял ими; что делало его правление довольно легким для короля и довольно трудным для его подданных. Главного советника звали Таллидуб. Он весьма стар, весьма помпезен и очень уважал законы страны. Следующим по званию был Толлидоб, верховный Главнокомандующий королевской армии. Третьим был Тиллидиб, владыка Королевского Казначейства. Четвертым был Таллидаб, старший управляющий. И пятым и последним из верховных советников был Теллидеб, верховный палач.

Эти пятеро были достаточно осторожны, чтобы не проболтаться окружающим, что их старый король заболел, потому что все они ужасно боялись быть засыпанными многими глупыми вопросами. Они сидели в большой комнате рядом со спальней короля, в королевском дворце Нулеграда, который являлся столицей Нигдении, и куда не впускали никого, кроме королевского врача, который был наполовину слепым и совершенно тупым и потому не смог бы сплетничать с посторонними, даже если бы очень того захотел. И пока высокопоставленные советники сидели и ждали, пока король придет в себя или умрёт, по собственному выбору, Джикки ждал их и время от времени приносил им еду.

Джикки был камердинером и главным слугой короля. Он был столь же стар, как и любой из пяти высших советников; но все они были толсты, ужасно, просто безобразно жирными, в то время как Джикки была удивительно тощим и стройным; однако господа-советники держались очень торжественно и достойно, тогда как Джикки был ужасно нервным и весьма-весьма, можно даже сказать чересчур разговорчивым.

– Прошу прощения, мои господа, – говорил он каждые пять минут, – но вы думаете, что его величество выздоровеет? – И затем, прежде чем кто-либо из высших советников смог собраться, чтобы ответить, он продолжал: – Прошу прощения, но как вы думаете, его величество умрет? – И в следующий момент он осведомлялся: – Прошу прощения, но вы думаете, что его величеству лучше или хуже?

Джикки.

И всё это так раздражало высших советников, что несколько раз один из них поднимал какой-то предмет в комнате с намерением швырнуть его в голову Джикки; но прежде чем он смог бросить его, старый слуга нервно отвернулся и вышел из комнаты.

Теллидеб, верховный палач, часто вздыхал:

– Хотелось бы, чтобы нашёлся какой-то закон, который позволил бы мне отрубить голову Джикки.

На это Туллидуб, главный советник, отвечал мрачно:

– Нет закона, кроме воли короля, а он настаивает на том, чтобы Джикки разрешили жить.