— Танец — это близость. Это мера и такт переполняющей вас чувственности. Мы в Баторе, где знают в этом толк. Если же настоящая любовь таится в поцелуе, то в танце таится настоящая страсть.

Перед глазами замелькал маскарад в приюте Ордена Крона, цветы, колокольчики, вино и… господин Демиург. Волнение и смущение, заставляющие трепетать меня перед этим мужчиной, толкающий на связь и танец с ним. Ощущение его прохладных пальцев на своей коже, запах вишнёвого бренди. Насмешливый и всегда снисходительный взгляд разноцветных глаз. На какую-то долю секунды, на короткую мечту я позволила себе пожалеть, что он не может найти меня здесь, в Мелироанской академии. Я хотела бы поговорить с ним, почувствовать заботу и нежные прикосновения.

— Нет! — вырвалось у меня на повороте.

Я вздрогнула и всё-таки споткнулась, оступилась от неожиданных мыслей и врезалась в тумбу. Ваза со сложной цветочной композицией угрожающе зашаталась, и я крепко схватила её, удерживая от падения. Мужчина же вместо вазы подхватил меня и даже не пикнул, когда я отдавила ему ноги. Но волновало меня сейчас совсем не это.

В груди бешено колотилось сердце. Я всерьёз мечтала о Демиурге?! Почему? Что это? Безумный порыв от уныния и тоски по прошлому? Я снова сходила с ума, но теперь иначе: желание убивать сменилось желанием… мысль споткнулась, и я в панике выпучила глаза, рассматривая узкое лицо партнёра. Оно выражало бурю эмоций: от тревоги до крайней степени заинтересованности. Кажется, мне удалось его смутить.

— Вам нехорошо? — мужчина тронул меня за локоть, держась на почтительном расстоянии.

— Нет, я… — частое дыхание сбивало с мысли. К щекам прилила кровь. — Я просто задумалась.

Чудовищный корсет. Проклятый ризолит! В глазах потемнело, и я пошатнулась, едва не рухнув в объятия танцора. Не знаю, что в этом случае меня унизило бы больше: сам факт слабости или вульгарность момента.

— Леди Эстель, — госпожа Сафо оказалась рядом и придержала меня за плечи, оттеснив мужчину и подоспевшую Арму. — Понимаю, вам сложно даются уроки соблазнения в танце, при том что вы даже не знаете фигур и па. Вы всё ещё заметно отстаёте от своих сестёр. Я рекомендую вам приходить сюда и тренироваться. Любоваться собой в одиночестве. По моему мнению, женщина должна столько же изучать своё отражение, сколько художник должен изучать свой холст на мольберте. Следить за полётом кистей, наклоном головы и разворотом стоп. Не нужно делать правильно. Нужно делать красиво. Так, чтобы нравилось вам самой. Полюбите своё тело. А затем — полюбите тело партнёра.

Она смерила взглядом мужчину в сером мундире и кивнула ему на выход. Он сначала опешил, но потом, как и положено, коротко поклонился, учтиво поблагодарил меня за танец и исчез за дверью. Я знала, что он больше никогда не вернётся, поэтому вскинула бровь. Неужели я произвела такое несчастное впечатление?

— На стул, — приказала педагог, и я покорно, почти бессознательно подчинилась.

Села, блуждая рассеянным взглядом в пространстве. Я и впрямь тут схожу с ума. Новый вид безумия, от замкнутости в себе, от магической слабости, от бесконечного ожидания перемен и череды неудач. Без вестей от друзей и ментора я чувствовала себя покинутой и преданной. Кристальный колодец вырос до размеров всей академии и вскрывал тайные желания, усиливал их. И если смена стремления убить ментора на жажду хотя бы просто его увидеть были объяснимы, то внезапная тяга к Демиургу испугала меня не хуже печальных новостей о разгуливающих по Кроуницу икша.

От сбивчивых мыслей снова закружилась голова и я, сгорбившись, тихонько застонала.

— Вам очень идёт бирюзовый, — по-своему поддержала меня Эсли. — Юбка из тонкого газа гармонично смотрелась в танце. И эти цветные вставки шёлка с кружевной прошивкой должно быть, требовали огромного мастерства от портних! Вы были самой красивой из благородных дев! Позвольте…

Она поправила пряди в причёске, аккуратно поддевая их пальцами.

— Спасибо, Эсли, — мрачно поблагодарила я и скосила глаза.

Вдоль стен, украшенных морскими панно, зеркалами и портретами, выстроились служанки. Садиться на свободные стулья им не дозволялось. Ряд белых чепчиков напоминал голодных чаек, ожидающих угощения. А блеск в глазах выдавал восторг.

Я фыркнула. Тоже мне, представление!

— Мелироанская дева обязана каждую минуту своей жизни выглядеть превосходно, — шепнула заклинанием Эсли и незаметно стукнула меня по спине.

Я выпрямилась.

Ну да. Я помню. Есть, ходить, сидеть и дышать нужно так, как требуют приличия, и никак иначе. Я же, икша вас всех дери, мейлори консула. Чтобы не поддаться ярости и чем-то занять руки, нащупала в волосах миинх. Фигура танца сменилась медленным, плавным вальсом, и мимо прошелестела ворохом юбок Талиция в объятиях долговязого танцора. Вот кто был в этом аквариуме действительно как рыба в воде. Веллапольская княжна без преувеличения была рождена для подобных мероприятий. Как и Кирмос.

Я снова тяжело, обречённо вздохнула, с какой-то неожиданной завистью наблюдая за парами.

Сёстры кружились в объятиях партнёров и, казалось, успели усвоить танцы так же, как навык дыхания. Впитали с молоком благородной матери. Длинные лёгкие юбки — атлас и шёлк, белые перчатки — бламандское кружево, ряды жемчужных пуговок, крохотные кулоны в выемке ключиц или серьги в розовых, прозрачных ушках — всё это были мелироанские благородные девы. Нежная вышивка на корсетах и перламутровые гребни в волосах. Ленты, броши, блестящие от наслаждения глаза и ямочки на щеках от улыбки. Ожившая иллюстрация из самых прелестных картин в золочёных рамах. Девушки украшали и дополняли роскошь бального зала.

Я и сама не заметила, как залюбовалась сёстрами и пропустила окончание занятия.

— Ах, милая сестра Эстель! — подбежала ко мне разгорячённая Талиция и, понизив голос, шепнула: — Юна, я так хочу тебе помочь.

— Добудешь мне оружие? — вскинулась я и немного повеселела от взволнованной искренности княжны.

Она была как глоток свежего воздуха среди такта, почтительности и выученных улыбок сестёр. Нет, благородные леди не боялись меня, не игнорировали и не презирали после смерти Тильды, но подчёркнутая вежливость и забота, как оказалось, бывает противнее откровенной неприязни. Мелироанские девы прекрасно умели скрывать свои истинные чувства за напускной симпатией. Что они думали обо мне на самом деле — понятия не имею. Зато Талиция слишком явно и однозначно проявляла дружелюбие. Его невозможно было скрыть.

— Нет, но, — княжна приложила ладони к щекам и захлопала длинными ресницами. — Хочешь, я помогу тебе с танцами? Заниматься в одиночестве очень тоскливо. Я бы могла составить тебе компанию и… — она по-детски надула щёки. — Если не сочтёшь моё предложение за навязчивость и грубость, то я бы могла научить тебя кое-чему. Мне бы так хотелось подружиться с тобой!

Я кинула взгляд на четырёх сестёр, что шептались возле окна, и пожала плечами:

— Почему бы и нет. Если не боишься, что я подвешу тебя к карнизу.

И улыбнулась — открыто и радостно. Княжна на секунду замешкалась, будто приняла мою шутку за угрозу, но сразу же переминалась: её хорошенькое личико озарилось радостью.

— Как здорово! — воскликнула Талиция. После танцев светлые волосы девушки распушились одуванчиком, а острый подбородок и щёки розовели от увлечённости. — Тогда начнём завтра, ты не против? У тебя не было других планов?

— У меня здесь не бывает планов, — совершенно честно ответила я. — Могу начать хоть сегодня.

— Сегодня, увы, не выйдет, — качнула головой юная сестра. — Ведь после обеда благородные девы выезжают в Мелироан.

***

— Вы до сих пор ему не сказали?! — зашипела я.

— Не вижу необходимости, — спокойно ответил Жорхе. — Его Милость поручит расследование мне, а я и без его приказа уже им занимаюсь. Пока ситуация не достигла критической точки, мы вполне справимся без вмешательства Кирмоса лин де Блайта.