— Откуда ты всё это знаешь? — я подозрительно прищурилась.

— Слишком давно служу Преторию, — уклончиво ответил Жорхе и открыл передо мной дверь: — Прошу, леди Горст. Настала и ваша очередь постичь некоторые тайны.

Я всё ещё не доверяла стязателю, но проследовала в указанном направлении. Если Жорхе Вилейн и хотел мне навредить, то вряд ли использовал бы грубые методы — по крайней мере, для них он мог найти более подходящие места, чем консульство.

В помещении оказалось темно. Затхлый пыльный воздух заставил меня закашляться и прикрыть нос ладонью. Шершавое белое кружево перчатки неприятно защекотало кожу, и я почесала щёку.

— Стязатель Вилейн, — бросился нам наперерез мужчина в бордовой мантии. — Добро пожаловать в архив!

Низенький и плотный, он походил на крупного рудвика, а торчащие в разные стороны косматые волосы и густая борода только усиливали сходство. В руках мужчина держал изрядно подтёкшую свечку, едва ли способную осветить огромный зал. Высокие, в три, а то и четыре человеческих роста шкафы с тугими рядами свитков подпирали потолок и заканчивались… Кажется, они не заканчивались. Света от одинокого огарка не хватало, чтобы увидеть другой конец архива.

Глаза служителя растерянно бегали от меня к стязателю, словно он не ожидал увидеть Жорхе в компании мелироанской девы.

— Проводи нас к старому входу, — приказал стязатель Вилейн, отчего бордовый работник и вовсе пришёл в недоумение.

— Вы… — он перехватил свечу другой рукой. — Уверены?

— Уверен, — коротко бросил Жорхе и сам направился вдоль ряда пергаментных шкафов.

Я только пожала плечами в ответ на испуганный взгляд мужчины и поторопилась догнать стязателя.

Мы шли, казалось, в кромешной тьме. Архивариус со свечой то и дело отставал, почти лишая нас зрения, но Жорхе Вилейн явно знал дорогу.

Я шагала тяжело, и стук каблуков эхом раздавался в темноте.

Противная слабость стала теперь моим постоянным спутником. Это здорово изматывало: мало того, что у меня не было оружия, не было магии, так теперь у меня даже не было привычных силы и ловкости. Из-за отсутствия тренировок мышцы неприятно ныли. Я была почти беззащитна. Выскочи сейчас кто из темноты, я бы вряд ли смогла за себя постоять. Разве что по-девичьи взвизгнуть. Как показали последние события, это не такой уж и бесполезный способ защиты.

Задумавшись, я споткнулась о щербатый паркет и помянула кряхта. Толмунд бы побрал этот Батор!

К счастью, впереди зажегся ещё один источник света — прямо в ряду свитков вспыхнул огонёк.

Жорхе замедлил ход и растерянно остановился напротив подсвеченного шкафа. Запыхавшись и ворча себе под нос, подоспел косматый сопровождающий.

— Что за удача! — он подобрал полы свободной мантии и подошёл ближе. — Процедура поиска истинного фамильного пергамента завершилась успехом! Редкий день.

Он поставил свечу на тумбу, с жутким скрипом пододвинул лестницу, взобрался по ней и аккуратно вытащил почти новый сверкающий свёрток из ряда других.

— Поздравляю, — раздался голос Жорхе.

— А? — не сразу поняла я.

— Ваш истинный фамильный пергамент, — работник архива протянул свиток, но тут же отдёрнул руку, не позволяя мне к нему прикоснуться. — Так как, говорите, вас зовут, девушка?

В недоумении я открыла рот и… беспомощно посмотрела на Жорхе. Тот отрицательно покачал головой.

— Леди Сирена Эстель, — присела я в реверансе. — Дочь нуотолин…

— Да не важно, — перебил мужчина, потеряв интерес. — Теперь вы стали ещё ближе к королевству и верноподданству! От лица сотрудников Мелироанского консульства поздравляю вас с этой находкой. Во имя Квертинда!

— Во имя Квертинда, — привычно отозвалась я и взяла свиток. — Но у меня же есть пергамент. Я получила его в Нуотолинисе.

— О, — мужчина на секунду оторопел, почёсывая бороду. — Думаю, он подлежит уничтожению. В отличие от истинных пергаментов, связанных кровью, дубликаты являются обычными листами бумаги. Всё, что в них есть магического, — нерушимая печать консульства. Хоть дубликат и подтверждает вашу личность, он всё же не является артефактом. Не светится и не исчезает после смерти владельца. — Он оценил меня взглядом. — Вы ведь давали клятву на персонагвире при изготовлении дубликата? Называли имя? Леди…

— Конечно, — ответила я абсолютную правду и добавила к ней ложь: — Леди Сирена Эстель.

— Вот и славно, — похвалил работник. — Господин Вилейн, вам точно нужно к старому входу?

— Точно, — пробурчал стязатель и снова зашагал по деревянному полу. — Не волнуйся, Мидонкер, ты не пострадаешь. Вся ответственность лежит на мне. Ты же просто выполнил приказ Квертинда.

Сотрудник архива засеменил за ним, а я так и осталась стоять на месте, вглядываясь в слабое свечение истинного фамильного пергамента. Как будто держала в руках напоминание о Тезарии. Странно, я никогда не думала о матери, как о знатной леди, фрейлине королевы и убийце правителей. Я вообще о ней не думала. А попытки отомстить за её смерть выглядели нелепым ребячеством, ведь теперь Кирмос лин де Блайт сделал для меня гораздо больше, чем Тезария Горст.

Пальцы, сжимающие пергамент, начало слабо покалывать. Я часто задышала от волнения и в очередной раз ощутила, как душит меня корсет.

— Сирена, — позвал Жорхе. — Ты идёшь?

Истинный пергамент — ещё один повод для Квертинда ненавидеть меня. Ещё одна преграда между мной и ментором. Клеймо, официально подтверждающее моё отношение к убийце Иверийских правителей. Консул лин де Блайт может быть достаточно милосерден и великодушен, чтобы заботиться о сорокиной дочери, но ему никак нельзя любить её. Квертинд непременно сочтёт это предательством памяти о королевской династии. Кирмос не может этого не знать. Нерадивая мейлори и без того пятно на его безупречной репутации.

— Я… — я часто заморгала и огляделась. Шкафы, свитки, тумбы, лестница. Пыль. Духота. — Я… — и шагнула к бородатому служащему: — Вы можете открыть?

— Ни в коем случае! — он шарахнулся от меня, как от зубастого икша. — Господин Вилейн! Умоляю! Вы не имеете права! Это нарушение закона! Я не хочу участвовать!..

— Помолчи, — оборвал его причитания стязатель и обратился ко мне: — Леди Эстель, фамильный пергамент открывают по особым событиям. При определении изначальной склонности, при окончании учебного заведения, при получении наследства, назначениях на важные государственные должности или обретении особых привилегий. Ещё во время свадьбы. Кажется, ничего не забыл, — он кинул взгляд на кивающего в такт бородача. — В остальных случаях консульский работник не имеет права ломать магическую печать. Это строго карается.

— Неужели нет никаких исключений? — я протянула сверкающий свиток, но на этот раз бордовая фигура не двинулась с места. Мидонкер вытащил из-под мантии тиаль Мэнделя, будто демонстрируя принадлежность к магам, и сложил руки на груди.

— Исключения делаются только для консулов Верховного Совета. У вас, случаем, нет такого среди близких знакомых? — Он хмыкнул, довольный своей шуткой и моим угрюмым молчанием в ответ, и заключил: — Я так и знал. Теперь идёмте, я провожу я вас.

Идти оставалось недолго. Уже через пару десятков шагов мы вошли в плохо освещённый, захламлённый зал, похожий на ярус библиотеки Голомяса. Поломанные шкафы и стеллажи, стулья без сидений и мётлы окружали знакомую охранную арку с фиолетовым огоньком-змейкой, бегающим вдоль символов на тахиши. На дальней стене виднелась заколоченная двустворчатая дверь, видимо, раньше служившая входом в консульство. Теперь всё сошлось.

— Добро пожаловать в консульство Мелироана! – поприветствовал меня молодой человек с обаятельной улыбкой. – До Верховного Совета осталось три дня, семь часов и двадцать пять минут.

Я нахмурилась. Зачем ставить такого тщедушного охранника у арки, где к тому же никого нет? Парень был одет в бордовые цвета, но выглядел тем ещё хлыщом: из-под сюртука виднелось кружево сорочки, изнеженные руки явно не привыкли к оружию.