“Кирмос, Кирмос, Кирмос,” — болезненным эхом пронеслось в голове. Пронеслось и… тут же исчезло.

Я хлопнула глазами. Удивительно, но вопреки ожиданиям, настроение у меня не пропало, а даже улучшилось. Я была по-настоящему счастлива получить эту корзину и приглашение от Ренуарда. Молодой Батор был внимателен, ироничен и искренен. Безо всяких преград и условностей. А толика интриги, которую последняя строчка поселила в моей душе, добавляла остроты. Он и правда знает, как разорвать связь? Хочет предложить мне тоже стать ментором или есть иной способ? Предвкушение лёгкой улыбкой тронуло мои губы. Эта была особая игра друг с другом, правила флирта и тайных знаков, намёков и недомолвок.

— …обязательно должны тебя подготовить! — порхала вокруг Финетта. — Ты ведь так и не научилась на занятиях приличному обмороку! А это главный инструмент для сближения. Он может пригодится тебе на свидании.

— Да, — рассеянно продолжила улыбаться я, всё ещё шокированная собственной реакцией.

— Смотри, — передёрнула плечами сестра Томсон, потрясла кистями рук. — Медленно откидываешься назад, поднимаешь глаза к небу и в нужный момент изящно оседаешь под весом своего тела. Так, — девушка изобразила только что сказанное, падая на ковёр в притворном приступе.

Зидани рассмеялась. Хломана закатила глаза. Зато Талиция вышла в центр комнаты и точь-в-точь повторила урок Финетты. Только маленькая княжна не упала, а будто перетекла в лежачее положение, до того изящны были её движения. Больше походили на бальные па, чем на приступ дурноты.

Теперь рассмеялась уже я.

— Так я вам и поверила! — пригрозила пальцем лежащим у моих ног девушкам. — Ваш обман так очевиден, что может вызывать истеричный смех вместо чувственного влечения.

— Попробуй! — протянула руки лежащая на полу Финетта.

— Ни за что, — отказалась я. — Никогда не стану падать в обморок на людях. Да это же… Это же…

Пока я пыталась подобрать слова, на меня налетела Хломана и буквально утащила вниз. Мы рухнули на пушистый ковёр с хохотом. Пчёлы в испуге вспорхнули с подоконника и улетели прочь, напуганные девичьим смехом. За ним едва слышалось далёкое пение Матриции, репетирующей с педагогом новую балладу, и щебет птиц.

Солнце снова выглянуло, протянув в комнату яркие, горячие лучи.

— Ну-ка, подвиньтесь, — задрав юбку, подошла Зидани и устроилась между мной и Хломаной. — Я как старшая обязана возглавить это безобразие. Пока мы не познакомились с новой сестрой, можем позволить себе дурачества. Но при ней я призываю вести вас себя достойно.

Впятером мы уставились в потолок. На нём искусно переплетался лиственный орнамент.

— Интересно, какая она? — спросила Хломана.

— Красивая? — предположила Талиция.

— Богатая и знатная, — рассудила я.

— Непременно талантливая, — мечтательно проговорила Финетта.

Опьянённые, не то общим азартом и маленькими радостями этого утра, не то южной весной, мы устроились удобнее и задрали ноги на кровать. Обтянутые чулками коленки выстроились в стройный ряд. Ленты подвязок обнажились, но никого это не смутило, потому что девушки давно уже не стеснялись друг друга.

— Со своей тайной, — вытянула руки Зидани, играя с солнечным лучом. — Которую мы все будем беречь. Как и она — наши. Иначе и быть не может, ведь таково завещание Мелиры Иверийской.

Никто ей не ответил, но и без слов было понятно, что молчание в данном случае означало полное солгасие и единодушие.

С некоторых пор сестринство для нас стало совершенно особенным. Объединённые общей злой тайной, связанные обещаниями, мы всё ещё желали изменить мир к лучшему. Теперь и вправду — рука об руку. Или как говорили мелироанские девы “перчатка к перчатке”. Между нами не было ни зла, ни обид, ни соперничества. Каждая из нас была должным образом предана сестринству, как и напугана возможностью однажды оказаться вне его милости. Так в одно смешались два извечных инструмента управления людьми — великая идея и страх. Они-то и были отлаженно работающим механизмом, на котором и стояла Мелироанская академия.

Пожалуй, на этом стоял весь Квертинд.

***

— Исключено, — однозначно отрезал Жорхе Вилейн.

С неба раздался пронзительный крик журавлиного клина, пролетающего над замком. Я проводила его взглядом и мысленно посчитала вдохи.

— Я понимаю твоё замешательство, — начала издалека, как и учила Лаптолина. — Выйти из замка академии, да ещё и в Ирб! Конечно, определённые риски есть. Но! — я предостерегающе подняла палец, когда Жорхе отрицательно замотал головой. — Вряд ли кто-то заподозрит в Мелироанской деве, гуляющей по столице Батора под ручку с его наследником, ту самую Юну Горст, какой я была раньше. Близко меня видели совсем немного людей из Ордена Крона, и сейчас они преимущественно мертвы. А кто жив, вряд ли сможет узнать, — я задумалась на секунду, и привела свой последний аргумент: — Я надену шляпку с вуалью.

Мимо неспешно прошёл павлин, обмахивая нас распущенным хвостом. Следом по изумрудной зелени газона пронеслась Мотылёк в сопровождении своего спутника. Затем пробежала пара рудвиков с подносами, на которых лежали горки мариолей.

— Юна, — начал Жорхе, дождавшись, когда павлин окажется достаточно далеко, а рудвики разбегутся от его взгляда. Будто бы они могли нас подслушать! — Если бы только эти риски были препятствием для твоего свидания…

— Что ещё? — вскинула я бровь и приложилась к бокалу с цитрусовой водой.

Мы сидели на лужайке перед крыльцом Мелироанской академии в ожидании новой сестры. Я развалилась в плетёном кресле, подставив лицо ласковому солнцу и наконец-то летящему с океана ветерку, сёстры щебетали у столов с закусками. На маленьких столиках с вышитыми скатертями ютились булочки с малиновой и ванильной начинкой, глазированная клубника, миниатюрные фруктовые пироги, тончайшие сэндвичи с огурцом. Над угощением возвышались вазы с белыми розами, цветками магнолий и плодами тарокко на ветках.

— Ты знаешь, — тяжело и обречённо перевёл дыхание Жорхе.

Мелькнула быстрая тень — в распахнутых дверях замка неугомонным привидением носилась Лаптолина Првленская. Её небесно-голубое платье соперничало с сияющей лазурной черепицей башен. Подготовка ко встрече сестры шла полным ходом.

— Ты хочешь сказать, что Его Милость Чёрный Консул будет недоволен, — прищурилась я.

— Мягко говоря, — подтвердил Жорхе.

— Ну и пусть! — слишком громко возмутилась я, чем привлекла внимание Матриции и Финетты, беседующих о чём-то у мозаичной ограды. Девушки деликатно отвернулись, а я наклонилась ближе к стязателю, понизила голос и проговорила злым шёпотом: — Это несправедливо. Он сам не отказывает себе в свиданиях. Он не приближается ко мне с тех пор, как я опозорила его перед консулом Батором. Он ни разу не пришёл, не поговорил со мной и даже не прислал подарка. Он… — я запнулась и вдруг вспомнила, что обо всём этом просила сама, но всё-таки закончила: — Он делает вид, что не имеет ко мне никакого отношения. Ни как ментор, ни как… — я всё-таки замолчала, совершенно сбитая с толку.

На удивление, Жорхе не отпрянул, как обычно бывает, а наоборот придвинулся ближе. Настолько, что это стало уже неприличным. И, глядя мне в глаза, спросил:

— Ты делаешь это нарочно, чтобы заставить его ревновать?

От этого просто вопроса по спине пробежали мурашки. Это было возмутительно, глупо, слишком примитивно и так… по-женски! Хуже всего было то, что это походило на правду. Но это не было правдой. Нет, совершенно точно, это не было правдой! Мне в самом деле нравился Ренуард, и видела в отношениях с ним что-то новое, что-то совершенно иное, спасительное. Я откинулась на спинку кресла, пытаясь скрыть своё замешательство.

— Нет, — ровно ответила я и посмотрела на Жорхе. В его глазах застыли смешинки, уличающие меня во лжи. И я сдалась: — Не знаю… Не знаю, Жорхе. Всё так запуталось. Я заперта здесь уже полгода в ожидании какого-то решающего момента, знака судьбы или перемен. К сожалению, я слишком хорошо знаю Квертинд и человеческие отношения, чтобы знать, что это ожидание не закончится ничем хорошим. Для меня, — я мельком глянула на Талицию, хохочущую под цветочной аркой. — Мне хочется построить что-то настоящее, своё, не связанное с Кирмосом лин де Блайтом. И у меня получается.