– Но разве так получилось плохо? – отпарировал я. – Хотел сделать сюрприз.

– Да… – задумчиво сказал Платон. – Сюрприз получился! И что нам теперь с ним делать?

Он посмотрел на Краснощекова.

– Не знаю, – ответил тот. – Сколько же оно может стоить? А во втором мешке тоже есть?

– Да и во втором примерно столько же.

– Ничего себе! – изумился Платон. – Что называется, приехали.

Краснощеков поднял вскрытый мешок, затем второй.

– Килограммов двадцать пять червонного золота будет. Цена золота постоянно меняется. Но, если примерно оценить один грамм в тысячу рублей, то сумма составит около двадцати пяти миллионов.

– Сколько, сколько?! – удивился Платон.

Я присвистнул от услышанного.

– Ничего себе!

– Я оценил приблизительно и, скорее всего, очень неточно, так как сделками с золотом не занимаюсь и цены на него не знаю. Кроме того, продать его будет практически невозможно, как и вывезти отсюда незаметно. Да и нужно ли это делать? Я думаю, что надо заявить о находке. По закону нам причитается двадцать пять процентов от суммы клада. Это тоже неплохие деньги. Примерно шесть миллионов рублей, или каждому по два. Как вы считаете, мужики? Согласны?

– Я согласен! – быстро согласился Платон. – На эти деньги можно новый дом построить и хороший мотор купить.

– А вы? – Краснощеков внимательно посмотрел на меня.

– Согласен. Конечно согласен! Хотя хотелось бы по одному слитку оставить на память. Это можно? Ведь никто потом не поверит, что мы такое нашли. Антиквару же разрешается дома иметь золотые вещи с клеймом.

– Государство не отдаст, нет такого закона, чтобы за найденный клад рассчитываться его частью вместо денег. Предусмотрен только один порядок получения вознаграждения – в рублях. – Краснощеков знал толк в таких делах.

– Жаль, – разочарованно сказал я.

– Конечно, – поддержал Краснощеков. – Но, если мы утаим хотя бы один слиток и его позже у нас найдут, мы можем вообще лишиться всего: и денег, и свободы. Стоит ли рисковать?

– Не стоит! – уверенно сказал Платон. – Сделаем, как ты сказал, Алексей.

– Ну что, понравилась рыбалка? – спросил меня Краснощеков, когда мы выходили из самолета в Иркутске. – А в отношении работы в органах подумайте. – Он выдержал паузу, улыбнулся, глядя на меня. – Шучу! У вас и так, наверное, интересная жизнь? Ведь вы пишете, правда?

– Как вы догадались? – удивился я.

– Только с богатой фантазией, как у вас, можно было докопаться до истины. Часто люди не верят чудесам. А видите, как у нас получилось? Ваша наблюдательность и настойчивость помогли. А хотите, и я вам сюрприз сделаю? – Я насторожился. – Когда мы сдавали мешки с грузом, то перебрали найденные бумаги, ведь надо все было пересчитать и записать. И там обнаружился один листок, который не имел ценности для приемщиков клада. Хотите посмотреть? – Он достал свернутый пожелтевший листок из кармана и протянул мне.

«Дорогой Яков Андреевич! Пишу вам, хотя и не надеюсь, что письмо вы когда-нибудь прочтете. Я всю жизнь был честен перед вами, ведь вы мне и моему брату заменили отца. Спасибо вам за все. Бог все ваши добрые дела видит и обязательно отблагодарит.

Мы по вашему совету отправились с грузом в Иркутск по Киренге. Но не учли, что весна в этот год ранняя. Лед прогрелся и стал под нами разрушаться. Вскоре мы вовсе вынуждены были остановиться, чтобы переждать ледоход. Мы нашли хорошую площадку с юртой, видимо, раньше в ней проживали эвенки. Поначалу было все хорошо. Но затем случился затор, и река стала быстро прибывать. И мы поняли, что попали в ловушку. Реку мы не могли перейти – на противоположном берегу были высокие скалы. И где мы остановились, берег был непроходим для наших лошадей. Нам пришлось их забить. Но главное, борясь со стихией, мы сильно намокли. Это привело к болезни. Вскоре два человека умерло, а потом заболел и я. Мы остались без лошадей и без лодки. Кругом непроходимая тайга, а до Карама идти еще много километров. В ожидании окончания вскрытия реки мы случайно обнаружили пещеру в скале и решили имущество там припрятать, пока не раздобудем лошадей. Я с мешками спрятался в пещере, а людей – их осталось двое – отправил в село за помощью. Это надежные люди, но, видимо, они не дошли. Прошло уже десять дней, мой провиант закончился, воды давно уже нет. Я погибаю. Но знайте. Я не хотел вас подвести. Так сложилась судьба. Простите меня за все.

– Наверное, это очень важно будет узнать родственникам погибшего, – обратился я к Краснощекову, – как вы считаете?

– Возможно. Хотя былое уже не вернуть. Я сдам записку в архив. Не знаю, кому она теперь может понадобиться. Купец Яков Черных умер в тысяча девятьсот двадцать пятом году в Иркутске в своем двухэтажном доме на пятой Солдатской – ныне Богдана Хмельницкого, глубоким стариком восьмидесяти пяти лет. Доживал он свой век с племянницей первой жены – Куклиной Александрой Серафимовной. По-видимому, антиквар был ее потомок. Возьмите, – он протянул мне золотые часы, – это вам на память о нашей рыбалке.

– Но как это?! – изумился я, разинув рот от удивления. – Вы ведь говорили…

– Перестаньте. Государство не обеднеет, а вы заслужили. Вы эту вещь могли приобрести где угодно. – Я стоял, оторопев, и не знал, что сказать. – Кстати, вы не разлюбили рыбачить? – спросил Краснощеков.

Через два месяца мне позвонил Краснощеков и предложил стать его компаньоном в частном детективном агентстве. Я колебался недолго.

Мы арендовали офис в доме на пересечении улиц Горького и Ленина напротив памятника писателю. И на следующий день после выхода объявления в газете о начале нашей деятельности к нам зашел худой смуглый мужчина лет тридцати, с морщинистым лицом, в черной кожаной куртке и темно-синих джинсах, обтягивающих кривые ноги. Выглядел он озадаченным.

– Меня зовут Вадим, а фамилия Карась. Понимаете, – начал он, – у меня была баня на берегу Ангары, напротив Шаман-камня. Мы с приятелем построили ее всего полгода назад. И вот недавно она сгорела.

– И вы к нам пришли, чтобы найти виновных? – уточнил Краснощеков.

– Не совсем так. Когда баня сгорела, мы с другом подумали в первую очередь о том, что ее подожгли наши конкуренты. Место, вы сами понимаете, очень престижное и хорошо посещаемое иностранцами. Поэтому доход мы ожидали хороший. И не ошиблись. Уже с первых дней к нам потекли приличные деньги. Но мы были на этом рынке не первыми. Рядом с нами за несколько лет до нас построил баню бывший военный – Витя Черный.

– Почему черный? Не русский, что ли? – спросил я.

– Русский. У него просто фамилия такая. Так вот, конечно же, мы ему составили хорошую конкуренцию. У нас баня лучше. Поэтому туристы охотнее к нам ходили. Когда она сгорела, мы нашли Черного и с ним поговорили. Но он отнекивался и вины не признал. Вскоре стали происходить странные события. На месте сгоревшей бани начали появляться ямы глубиной два-три метра. Причем их копали по ночам, кто копал – никто не видел. Мы опросили, кого смогли. Я сам там бываю с утра до позднего вечера.

– А зачем копают ямы? – заинтересовался я.

– Я же говорю вам, никто не знает. Вначале мы подумали, что Черный из вредности нам решил таким образом пакостить. Но, когда их стало несколько, мы поняли, что он к ямам не имеет никакого отношения. Если, конечно, только с ума не сошел. Но по его виду этого не скажешь.

– Копают под бывшим строением или возле него? – уточнил Краснощеков.

– Вначале под строением, а теперь и возле. Как-то бессистемно.

– А глубина ям одинаковая или разная?